Глава пятая

– Без изменений? – спросил Билл.

– Без, – ответил Бен.

– Контролирую.

– Контролируешь.

Бен расстегнул ремень и отодвинулся на кресле. Пригнувшись, переступил через центральную приборную панель. Поправив штаны и подоткнув рубашку, выглянул в глазок, чтобы проверить, что Джо все еще на своем посту. Билл за его спиной вернул кресло в рабочее положение и пристегнул ремень – контроль над судном перешел от помощника обратно к командиру.

Билл знал, что у него меньше пяти секунд.

Пять секунд, когда экран компьютера еще не включился и Сэм его не видит. Пять секунд, пока Бен отвлекся и не будет задавать вопросов. Пять секунд, чтобы нажать и повернуть нужные ручки приема. Пять секунд, чтобы включить запасную частоту. Пять секунд, чтобы убрать звук в наушниках Бена – чтобы тот не слышал второй канал. Серые ручки с белыми полосками выстроились по центру у его колена, ожидая его команды.

За весь полет эти пять секунд – единственная возможность, чтобы включить то единственное, что он смог придумать для спасения из этого ада.

– Дверь открывается, – сказал Бен.

Дверь открылась и через секунду со стуком захлопнулась.

Готово. И всех пяти секунд не понадобилось.

Но этому плану пока придется подождать.

Билл раскрыл ноутбук.

Кэрри медленно качала Элизу, прислонившись щекой к лобику спящей малышки. Рядом стоял Скотт, уже с сухими глазами. Никто из них не смотрел в камеру.

– С возвращением, – поприветствовал его Сэм. – Принимай.

На почту Билла упало письмо.

– Привет, – сказала Джо с убедительной улыбкой, обернувшись на звук закрывшейся двери. – Как там дела?

– Да все та же фигня. Живем в мечте, – сказал Бен, заходя в туалет.

– Что-нибудь поешь или выпьешь? – окликнула Джо раньше, чем он закрылся.

– Только кофе, спасибо.

– Какой будешь?

– Двойные сливки, один сахар.

Дверь туалета щелкнула. Джо тут же схватила полный кофейник и тихо вылила в мусор. Зарядив новую капсулу, подождала, пока не услышит смыв, затем нажала кнопку. Она хотела выиграть для Билла столько времени, сколько возможно.

– Это что? – спросил Билл, читая письмо.

Оставшись один в кабине, он мог говорить в полный голос, без наушников и писем, и говорил быстро, зная, что это продлится недолго.

– Это заявление, которое ты произнесешь на камеру, – ответил Сэм.

Билл продолжал читать, качая головой.

– Но… что ты сделаешь с записью?

– Разошлю в новости. Потом. После крушения.

Однажды учитель истории в школе Билла поставил классу зернистые черно-белые записи, на которых военнопленные американцы во Вьетнаме читали признания после избиений и пыток. В ту ночь Билла растормошил испуганный младший брат, и Билл обнаружил, что его кровать промокла, а голос охрип: пустые глаза заключенных преследовали даже во сне.

– Я не стану это читать, – сказал Билл.

Сэм посмотрел в камеру горящими глазами.

– Кэрри. – Он заглянул в свою кружку. – У меня остыл чай. Не нальешь еще?

Переводя взгляд от Сэма к камере и обратно, она пыталась понять, в чем подвох. Отодвинулась на стуле, что-то сказала Скотту, что – было не разобрать из-за кляпа. Он, впрочем, вроде бы понял и неуклюже, но как можно осторожнее взял на руки спящую сестру. Они с матерью двигались медленно, помня о взрывчатке на жилете. Кэрри вышла на кухню и оказалась позади компьютера, вне поля зрения Билла. Когда Билл увидел, что дети остались наедине с террористом, его захлестнула паника.

Хотелось закричать, чтобы Скотт убегал. Мчался вместе сестрой за помощью к соседям. Подальше от этого человека, подальше от взрывчатки – и слова уже были готовы сорваться с его губ, когда Сэм достал из-под жилета пистолет. Небрежно навел на детей. Скотт крепче прижал к себе Элизу.

– Билл, – сказал Сэм, – никогда не слышал сказку про тигра и ворона?

Джо за шторкой кухни смотрела на яркий экран телефона и бешено отправляла племяннику сообщение за сообщением, не перечитывая.

Нет, второй пилот не знает и мы НЕ скажем пассажирам

Остальной экипаж тоже еще не знает, скажу после перерыва

Не знаю что с газом. чтонить придумаем.

Не знаю, что это. Чтото плохое. Очень.

пусть в JFK встречают химики

В туалете раздался шум смыва. Джо нажала на кнопку кофейника. Она знала, что это займет минимум четыре минуты, но она и их постарается растянуть.

напишу когда смогу но сейчас буду знаята. и ты тоже.

Люблю тебя Тео.

– Это не риторический вопрос, – поторопил Сэм. – Ты никогда не слышал…

– Не слышал, – ответил Билл.

Сэм улыбнулся и откинулся на стуле.

– Жил-был тигр, царь джунглей. Однажды на ветку над ним сел ворон. «Тигр, – сказал он, – расскажи, что видят твои царские очи». Тигр отмахнулся от птицы, чуть не оторвав крыло своей могучей лапой. «Поди прочь! – воскликнул он. – Я царь джунглей. Что ты, глупец, поймешь в том, что я вижу». И ворон улетел несолоно хлебавши. На следующий день он прилетел снова и сказал: «Прошу тебя, тигр. Ты наверняка видишь что-то чудесное. Пожалуйста, расскажи, что видят твои царские очи». Но тигр только рассмеялся над несчастной птахой да задрал нос. «К чему тебе то, что видят мои царские очи? Ты слишком мал. Прочь!»

– Твою мать, мы тратим… – процедил через зубы Билл. Но осекся, сделал вдох, сжал и разжал кулаки. Сказал спокойнее: – Слушай. Давай просто поговорим…

– И вот на следующий день, – продолжал Сэм, – тигр дремал на ветке. Но вдруг она обломилась, и царь джунглей свалился в реку. Его, беспомощного, подхватило течение. В небе появился ворон. «На помощь! – закричал тигр ворону. – Помоги!» Ворон посмотрел, как тигр борется с водой. «Как же я тебе помогу, царь джунглей? Я слишком глуп и мал». Но тут…

Сэм замолчал, когда появилась Кэрри с дымящейся кружкой в руке. Из кружки свешивался ярлычок, завертевшийся, когда она поставила кружку перед Сэмом и вернулась на свое место.

– …Но тут! – продолжил Сэм с сияющей улыбкой, убирая пистолет под жилет. – Ворон спикировал и выклевал тигру глаза. Царь джунглей ничего не мог поделать и ушел под бурную воду. «Вот теперь, – сказал ворон, улетая, – я увижу то, что видит царь джунглей».

В комнате опустилась тишина, перелилась в кабину.

– Если ты думаешь… – начал Билл.

Сэм с силой схватил Кэрри за руку, вытянул и прижал к столу, со стуком уронив свой стул. Элиза с криком проснулась.

– Ты пропустил мораль, Билл, – сказал Сэм. Кэрри скривилась. Билл видел, как пальцы Сэма впиваются в ее руку. – А мораль такова: я получу то, что хочу. Чем ты при этом пожертвуешь, решать тебе. Записывай видео.

Взяв кружку, он опрокинул ее на белую кожу Кэрри, и приглушенные кляпом крики слились с плачем дочери.

Сэм отключил связь, и экран почернел.

Билл схватился за ноутбук. Уставился в черный экран, тяжело дыша. Он понятия не имел, сколько так сидел, глядя в пустоту. Только стук, с которым за дверью кабины открылся туалет, вывел его из ступора.

Бен скоро вернется.

Когда Бен вышел из туалета, Джо только открывала сливки – на ее темные пальцы прыснули мелкие капли, неизбежные от давления на высоте. Вытерев руки салфеткой, она размешала сливки и сахар и показала на кофейник.

– Кофе остыл, так что я заварила новый. Я уже почти все.

Второй пилот глянул на кабину.

Протоколы FAA и авиакомпании предписывали быстро выйти и быстро зайти, но сегодня FAA здесь не было. Джо ставила на то, что в силу своих молодости и наглости пилот окажется бунтарем, а не педантом, и, к ее облегчению, он действительно небрежно оперся на кухонную стойку.

– Сегодня сходишь на землю? – спросил он.

– Не-а, – ответила Джо. – Завтра в Портленде – обязательно. Но в первую ночь я отрубаюсь и отсыпаюсь. Ты же знаешь, что я замужем уже девятнадцать лет? Можно подумать, уже пора бы привыкнуть спать под его храп.

– Вот еще причина, почему я один.

– Ага. Именно по этой причине, – сказала Джо, глядя, как Бен ищет глазами молодую стюардессу в конце салона. – Живешь далеко от Лос-Анджелеса? – спросила она.

– Нет, в Лонг-Бич.

– О, и я там жила, когда только переехала. А где работал до «Коустал»? Ты здесь уже…

– В январе будет три года, – сказал Бен. – Работал на региональной линии в Буффало. – Он покосился на светящуюся кнопку кофейника.

– Уже вот-вот, – сказала она, подмигнув, и положила одну руку на стойку, а другую – себе на бедро. – Так вот…

И услышала, как на стойке за спиной вибрирует ее телефон.

Билл рассеянно дрыгал ногой. Глядя в окно на симметричные квадраты кукурузных полей внизу, он не моргал почти минуту. В голове так и отдавался крик Кэрри после того, как ее ошпарили кипятком. Непроизвольно всплывали еще более мрачные мысли о том, что может случиться с детьми.

– Твою мать, – пробормотал он и открыл последнее письмо от Сэма.

Достал телефон, свайпнул влево, открыв камеру. Включил видеозапись, выбрал другой объектив, и на экране появилось его лицо. Поднес телефон к ноутбуку, чтобы читать текст, как с телесуфлера. Его изображение на экране тряслось. Глубоко вдохнув, чтобы выровнять камеру, он нажал красную кнопку записи.

Джо налила полную чашку, глядя, как сливки кружат в кофе – как бежевые, темные и светлые цвета сливаются в оттенки коричневого. Отвлекшись на такое рутинное занятие, она только в последний момент заметила, что Бен тянется к телефону, чтобы позвонить Биллу и вернуться в кабину.

Действуя раньше, чем сама успела подумать, Джо плеснула кофе себе на руку, вскрикнув от боли. Чашка выскользнула из пальцев и ударилась о металлическую стойку, кофе залил все вокруг. Джо отскочила от брызг.

– Ох ты ж! – Бен с грохотом вернул трубку на место. – Ты как?

Джо рассмеялась с перекошенным лицом.

– Кроме того, что опозорилась? Живая. – Она потрясла рукой, осмотрела ее под светом. – Ну, кофе у тебя точно был горячий. Милый, не подашь мне бумажные полотенца?

Когда Бен зашел в туалет, она быстро глянула на телефон. Сообщение от Тео. «Почти у дома». Убрав телефон в карман, закусила губу, чтобы скрыть улыбку.

– О, спасибо. – Она взяла полотенца. – Сейчас, только быстренько протру.

Билл смотрел, как на телефоне отсчитываются секунды. Прочистил горло.

– Меня зовут капитан Билл Хоффман, и я виновен, – сказал он в камеру. – Виновен в злоупотреблении доверием, манипуляции и эксплуатации. Виновен в том, что угнетал целый народ, чье единственное желание – независимость и достойная жизнь. Виновен в том, что предал и бросил близкого союзника после того, как тот пожертвовал одиннадцать тысяч солдат ради поражения ИГИЛ^[10] – просто потому, что я попросил об этом. Виновен в том, что смотрел сквозь пальцы, когда на невинных гражданских сбрасывали химические бомбы.

По щекам стекал пот. Он вытер лицо.

– Крушение рейса четыре-один-шесть, хаос и смерть – это только бледная тень тех боли и страданий, что несправедливо выпали по моей вине на долю курдов. Сегодня ваши легкие наполнит яд, а ваш разум – паника, когда вы будете задыхаться и просить о спасении, которое не придет. Ваши ноздри наполнит мерзкая вонь разлагающейся плоти, пока ваша здоровая американская кожа будет покрываться волдырями, а плоть – гнить до костей. Воспаленные глаза полезут из глазниц от ужаса, когда вы увидите, как на вашем теле отражаются ваши грехи. Вам не спрятаться за пустыми посулами своих привилегий, и тогда вы поймете, что вы – не особенные. Что и вы тоже умрете. И в последние секунды, полные ужаса, вы вспомните тысячи невинных курдских мужчин, женщин и детей, умерших в тех же мучениях – из-за вас. Из-за вас и вашего невежества. Вашего безразличия. Вашего нежелания отягощаться состраданием. И теперь мы с вами заплатим.

Этой жалкой компенсацией не возместить всю несправедливость, учиненную над курдами, но это лучшее, что я могу сделать. И от лица…

Его голос задрожал.

– …От лица Америки… и от лица своей семьи… я предстаю перед вами с курдской кровью на руках и прошу у курдов прощения, принося в жертву свою жизнь и рейс четыре-один-шесть.

Затрещал интерком, и Билл прекратил запись. Уставился на застывшее лицо на экране. Нажал на кнопку на центральной панели.

– Да, – сказал он ровно.

– Это Бен, – раздался голос второго пилота. – Готов заходить.

– Погоди, – сказал Билл. – Диспетчерская на связи.

Он открыл на телефоне почту, прикрепил видео, ввел адрес Кэрри и нажал «Отправить». Положив телефон рядом с ноутбуком, опустил его крышку, чтобы отпереть дверь для Бена, но помедлил.

Передумал и снова открыл ноутбук, зашел в почту. Нажал на папку «Отправленные», чтобы проверить, дошло письмо или нет. И обнаружил, что последнее исходящее сообщение доставлено двадцать минут назад, еще до их перерыва. Письмо с видео не дошло.

– Черт, – прошептал он, обновляя браузер.

Ничего.

Джо стучала пальцем по запястью, оглядывая салон со своего места у двери. Она поняла, что Билл тянет время.

В хвосте мелькнула Келли.

– По-моему, она тоже одна, – с намеком сказала Джо через плечо.

Бен что-то набирал на телефоне. Поднял глаза, явно не понимая, о ком речь.

– А?

Джо кивнула в другой конец салона.

– А! Правда одна?

– Угу. Хочешь задержаться? Я ее позову, – предложила Джо, надеясь, что говорит так небрежно, как и планировала.

Билл знал, что Бен стоит с той стороны, ждет под охраной Джо. Перерыв и так уже затянулся – видимо, Джо старалась как могла, – и если он скоро не откроет, это уже будет подозрительно. И для Бена, и для тех, кто за ними следит. Билл снова обновил браузер. В папке «Отправленные» все оставалось без изменений.

Джо смотрела, как Келли со смехом откидывает волосы. Девушка взяла журнал и подошла ко второму бортпроводнику – изгибы ее тела под обтягивающей формой впечатляли даже с другого конца самолета.

Бен глянул на дверь кабины, потом опять на блондинку.

– Даже не знаю, и так уж тут… О. Да-да, Билл. Ага, я готов.

Он повесил трубку, глянув напоследок вслед скрывшейся из вида Келли.

– На следующем перерыве – обязательно, миссис Сваха. – Он подмигнул Джо, дверь открылась, и он зашел.

– Заблудился там, что ли? – спросил Билл.

– Джо умеет заболтать.

Билл открыл ноутбук. В верхней строке папки «Отправленные» было письмо с записью.

Джо услышала, как за ней закрывается и запирается дверь. Обернувшись и выдохнув, она быстро взяла трубку и взглянула через весь самолет на вторую бортовую кухню.

Все сидели на своих местах, кроме девушки, возвращавшейся по проходу из туалета. Сев, она слилась с массой – макушки изредка покачивались в ритм движениям самолета, словно у набитых в кузов овец. Джо смотрела на этих незнакомцев и гадала, что за превратности судьбы свели их здесь и сейчас. Люди не платят за то, чтобы покинуть свою зону комфорта без нужды. Она задумалась, кого из них везут на встречу с друзьями, кого – на свадьбу. На похороны, на работу, в отпуск. Домой.

Для угона самолета.

Но, конечно, не все сто сорок четыре пассажира представляют угрозу. Честно ли держать невинных в неведении о том, что знает она? Рассказать им – значит подставить семью Билла под удар. Но разве семьи людей на борту не заслуживают большего?

Вот опять. Ропот ее чутья где-то глубоко внутри. В первый раз она закрыла на него глаза, но теперь он стал громче.

Джо знала, что Билл не разобьет самолет. Ее вера в него была твердокаменной. Нет, беда не в этом.

Беда, к сожалению, в том, что он не мог доверять ей.

Если все рассказать пассажирам, террорист убьет его семью. Это ясно.

Но как бортпроводники могут промолчать? Как могут не дать невинным людям преимущество, чтобы те защитились от угрозы? Скрывать правду и принимать решения за них – значит лишать людей независимости. Это неправильно. Это нечестно.

Хватит.

Джо разорвала эту цепочку мыслей одновременно с тем, как сорвала трубку с телефона. Они защитят пассажиров. Уж что-нибудь придумают. Но ничего им не раскрывая. Она не может предать Билла.

Она следила за двумя другими бортпроводниками на задней кухне. Келли взяла поднос с напитками. Рассмеялась над шуткой коллеги, потом пошла разносить напитки. Джо завидовала их неведению.

Когда она нажала на кнопку, в хвосте вместе с двухтональным сигналом загорелся зеленый огонек. Джо смотрела, как ее коллега прошел по кухне и взял трубку.

– Горничная.

– Привет, Папочка, – сказала Джо. – Слушай, тут…

Она осеклась. Не по телефону. Об этом нужно сказать лично.

– Хватай Келли и дуй ко мне. Надо поговорить.