4

Роза проснулась от стонов. Всю ночь просидев на стуле у постели Арнии, она задремала. Теперь же, подняв голову и ощутив боль в шее, она вдруг увидела, что ее сестра лежит с открытыми глазами; лицо Арнии исказило страдание.

Роза выпрямилась:

– Арния!

– Я больше не вынесу. Я хочу умереть.

– Дорогая, что ты такое говоришь!

– Морфий… он не приносит облегчения.

Вдруг Роза взглянула на простыню Арнии. На свежее кровавое пятно. И в тревоге поднялась с места.

– Я позову сестру.

– И священника, Роза. Прошу тебя.

Девушка выскочила из палаты. Масляные лампы слабо освещали тьму, их пламя колебалось, когда она пробегала мимо. Роза вернулась к постели сестры в сопровождении сестер Робинсон и Пул, и к тому времени ярко-красное пятно на белье Арнии угрожающе расплылось.

Бросив испуганный взгляд на кровь, мисс Пул рявкнула другой сестре:

– Ее нужно срочно отправить в операционную!

Посылать за доктором Краучем не было времени; вместо него разбудили молодого врача-практиканта, который жил при больнице, доктора Берри. Взлохмаченный, с красными глазами, он появился в операционной, куда спешно перевезли Арнию. Увидев такое количество крови, доктор Берри тут же побледнел.

– Нам нужно торопиться! – воскликнул он, роясь в чемоданчике с инструментами. – Нужно опорожнить матку. Возможно, придется пожертвовать ребенком.

– Нет, – страдальческим голосом запротестовала Арния. – Нет, мой ребенок должен жить!

– Держите ее, – приказал врач. – Будет больно.

– Роза, – взмолилась Арния. – Не позволяй им убивать моего ребенка!

– Мисс Коннолли, выйдите отсюда! – рявкнула сестра Пул.

– Нет, она нам понадобится, – возразил доктор Берри.

– Мы вдвоем удержим пациентку.

– Когда я начну, наверняка окажется, что вас с сестрой Робинсон недостаточно.

Подступила очередная схватка, и Арния скорчилась, а ее стон сменился криком.

– О боже, как больно!

– Привяжите ей руки, мисс Пул, – приказал доктор Берри. А потом взглянул на Розу. – И вы тоже. Вы ее сестра?

– Да, сэр.

– Идите сюда, помогите успокоить ее. И придержите, если понадобится.

Роза, дрожа, приблизилась к кровати. Металлический запах крови казался невыносимым. Матрас стал ярко-красным, а заляпанные кровью бедра Арнии теперь были выставлены на всеобщее обозрение – необходимость сохранить жизнь заставила забыть обо всех попытках прикрыть срам. Одного взгляда на мертвенно-бледное лицо доктора Берри было достаточно, чтобы Роза поняла: положение ужасно. К тому же он был молод, даже чересчур молод для таких затруднительных ситуаций, его усы бледной ниточкой тянулись вдоль верхней губы. Пока он в панике искал необходимый инструмент, на низеньком столике оказывалось все больше и больше хирургических принадлежностей. Выбранное доктором Берри приспособление, судя по виду, было создано для того, чтобы калечить и дробить.

– Пощадите моего ребенка, – простонала Арния. – Прошу вас.

– Я постараюсь сохранить жизнь вашему малышу, – пообещал доктор Берри. – Только мне нужно, мадам, чтобы вы лежали абсолютно спокойно. Вы поняли?

Арния с трудом кивнула.

Сестры привязали руки Арнии, а затем заняли места у противоположных сторон кровати, чтобы удерживать ноги.

– Дорогуша! Держите ее за плечи, – велела Розе сестра Пул. – Не позволяйте ей отрываться от кровати.

Оказавшись у изголовья, Роза положила руки на плечи Арнии. Зеленые глаза сестры были полны ужаса, длинные рыжие волосы разметались по подушке, а лицо стало молочно-белым. Ее вспотевшая кожа словно бы источала страх. Внезапно лицо Арнии исказила боль, и она дернулась вверх, оторвав голову от подушки.

– Держите ее хорошенько! Держите! – приказал доктор Берри.

Сжимая в руках огромные щипцы, он склонился к промежности Арнии, и Роза возблагодарила Бога за то, что не увидит дальнейших действий врача. Арния закричала так пронзительно, будто кто-то вырывает душу из ее тела. Вдруг в лицо доктору плеснуло красным, и он отскочил; его рубашку забрызгало кровью.

Голова Арнии снова упала на подушку, она тяжело дышала, а крики стихли, превратившись в стоны. Во внезапной тишине возник какой-то другой звук. Странное мяуканье, постепенно перераставшее в плач.

«Ребенок. Ребенок жив!»

Врач выпрямился, держа в руках новорожденную девочку с испачканной кровью синеватой кожей. Он передал ребенка сестре Робинсон, которая быстро завернула плачущего младенца в полотенце.

Роза взглянула на рубашку врача. Столько крови! Куда бы она ни посмотрела – на матрас, на простыни, – всюду была кровь. Она взглянула в лицо сестры и заметила, что губы Арнии шевелятся, но из-за крика ребенка девушке не удалось разобрать слова.

Сестра Робинсон поднесла спеленатого младенца к кровати Арнии.

– Вот ваша малышка, госпожа Тейт. Смотрите, какая славная!

Арния с трудом сосредоточила взгляд на ребенке.

– Маргарет, – прошептала она, и к горлу Розы подступили слезы. Так звали их маму.

«Если бы только она смогла дожить до этого дня и увидеть свою первую внучку!»

– Расскажи ему, – прошептала Арния. – Он не знает.

– Я пошлю за ним, – пообещала Роза. – Я заставлю его прийти.

– Ты должна сказать ему, где я.

– Он знает, где ты, – произнесла Роза и подумала: «Просто Эбен так и не удосужился тебя проведать».

– Кровотечение слишком сильное. – Доктор Берри запустил руку в промежность Арнии, но теперь женщина была почти без сознания и потому лишь слегка поморщилась от боли. – Но задержавшейся плаценты я не могу нащупать.

Он сдвинул в сторону испачканные инструменты, и щипцы с грохотом упали на пол. Затем доктор прижал руки к животу Арнии и принялся энергично массировать кожу, разминая плоть. Кровь продолжала пропитывать простыни, и пятно становилось все больше. Врач поднял глаза, в которых ясно отражалась тревога.

– Холодную воду, – потребовал он. – Как можно холоднее! Нам понадобятся компрессы. И спорынья!

Сестра Робинсон уложила спеленатого младенца в колыбель и стремглав понеслась прочь выполнять указания доктора.

– Он не знает, – простонала Арния.

– Ей нужно лежать спокойно! – велел доктор Берри. – Она усугубляет кровотечение!

– Пока я еще жива, кто-то должен сказать ему, что у него есть ребенок…

Дверь распахнулась, и в помещение ворвалась сестра Робинсон с тазом, наполненным водой.

– Доктор Берри, я старалась налить похолоднее, – сообщила она.

Врач окунул в таз полотенце и, отжав его, положил на живот пациентки ледяной компресс.

– Дайте ей спорынью!

Новорожденный ребенок заходился криком в своей колыбельке, и с каждым новым вдохом крик становился все пронзительнее.

– Ради всего святого, заберите отсюда ребенка! – вдруг выпалила сестра Пул. Но когда сестра Робинсон потянулась к колыбели, она рявкнула: – Не вы! Вы нужны здесь. Отдайте ребенка ей. – Сестра Пул бросила взгляд на Розу. – Заберите и успокойте свою племянницу. Нам нужно позаботиться о вашей сестре.

Подхватив орущего младенца, Роза неохотно подошла к двери. А затем остановилась и оглянулась на сестру. Губы Арнии стали еще белее, а лицо постепенно приобретало мертвенно-бледный оттенок; она беззвучно шептала что-то.

«Господи, будь милостив. Если Ты слышишь ее молитву, оставь в живых мою дорогую сестру».

Роза вышла из операционной. В полутемном коридоре она принялась качать плачущего младенца, но он не успокаивался. Тогда она засунула палец в маленький ротик Маргарет, и девочка, сомкнув беззубые десны, начала сосать. Наконец-то наступила тишина. Внезапно в темном проходе подул холодный ветер, затушив две лампы. Теперь теплилась только одна. Роза смотрела на закрытую дверь, которая отделяла ее от единственной родной души.

«Нет, отныне есть еще один родной человечек, – подумала девушка, бросив взгляд на малышку Маргарет. – Ты».

Роза стояла под дрожащим светом единственной лампы, разглядывая светлые, напоминавшие пух волосы младенца. Веки ребенка набрякли от родовых мучений. Роза рассмотрела все пять маленьких пальчиков и подивилась безупречности пухлых ручек, которые портило одно-единственное пятнышко на запястье – клубничный невус, похожий на красное сердечко. «Значит, вот она какая, новая жизнь, – размышляла девушка, глядя на спящего ребенка. – Такая румяная и теплая». Роза положила руку на крошечную грудку и сквозь одеяло ощутила биение сердечка, быстрое, как у птички. «Такая милая девочка, – подумала она. – Моя маленькая Мегги».

Дверь внезапно открылась, и в коридор ворвалась струя света. Сестра Пул вышла из операционной, закрыла за собой дверь, остановилась и поглядела на Розу так, словно была удивлена ее присутствием.

Опасаясь худшего, Роза спросила:

– А моя сестра?

– Она еще жива.

– А ее состояние? Она…

– Кровотечение прекратилось – вот все, что я могу вам сказать, – отрезала сестра Пул. – А теперь отнесите ребенка в палату. Там теплее. В коридоре слишком сильный сквозняк, не место для новорожденной. – С этими словами она отвернулась и быстро двинулась прочь по коридору.

Роза поежилась и, взглянув на Мегги, подумала: «Да, здесь тебе слишком холодно, бедняжка». Вместе с ребенком девушка вернулась в родильную палату и уселась на старый стул, стоявший возле пустой кровати Арнии. Малышка уснула у Розы на руках, а ночь все тянулась и тянулась. В окна бился ветер, снег с дождем скребся в стекло, вот только новостей о состоянии Арнии по-прежнему не было.

С улицы послышался грохот колес по булыжникам. Роза подошла к окну. Во дворе остановился фаэтон, запряженный одной лошадью; лицо кучера скрывал навес. Внезапно лошадь испуганно захрапела и нервно забила копытами, словно грозя умчаться прочь. В следующее мгновение Роза поняла причину ее тревоги – по двору пробежала большая собака; силуэт животного стремительно пронесся по мокрой от дождя и снега мостовой.

– Мисс Коннолли!

Вздрогнув, Роза обернулась и увидела Агнес Пул. Женщина проскользнула в палату так тихо, что девушка не услышала ее шагов.

– Отдайте мне ребенка.

– Но она спит так крепко, – возразила Роза.

– Ваша сестра все равно не сможет выкормить девочку. Она слишком слаба. Я позволила себе вольность и уже договорилась кое о чем.

– О чем же?

– За ней приехали из детского приюта. Они найдут ей кормилицу. И, вполне вероятно, хороший дом.

Роза с недоверием уставилась на сестру.

– Но ведь она не сирота! У нее есть мать!

– Мать, которая вряд ли выживет. – Сестра Пул протянула руки, которые вдруг показались Розе отвратительными лапами. – Отдайте девочку мне. Это для ее же блага. Вы наверняка не сможете о ней позаботиться.

– Но ведь у ребенка есть и отец. Вы даже не спросили его позволения.

– А как я могла это сделать? Он даже не потрудился появиться здесь.

– Арния согласилась на это? Позвольте мне поговорить с ней.

– Она без сознания. И ничего не сможет сказать.

– Тогда я буду говорить за нее. Это моя племянница, мисс Пул, моя родственница. – Роза покрепче обняла ребенка. – Я никогда не отдам ее чужому человеку.

Лицо Агнес Пул превратилось в раздраженную гримасу. В какой-то момент Розе показалось, что она готова вырвать дитя у нее из рук. Но вместо этого сестра отвернулась и поспешно вышла из палаты; резкое шуршание юбки сопровождало каждый ее шаг. Дверь шумно захлопнулась.

Во дворе лошадиные копыта нервно застучали по камням.

Роза снова приблизилась к окну и увидела, как, шагнув из тени, Агнес Пул двинулась по дорожке к ожидавшему фаэтону, чтобы поговорить с пассажиром. Через минуту кучер щелкнул хлыстом, и лошадь поцокала прочь. Коляска выехала за ворота, и Агнес Пул одиноко застыла темным силуэтом на блестящих камнях мостовой.

Роза взглянула на младенца, лежавшего у нее на руках, на спящее личико, черты ее дорогой сестры в миниатюре. «Никто и никогда не заберет тебя у меня. До тех пор, пока я дышу».