Глава 2
НЕОЖИДАННЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Директриса Харриет Эпплтон, надменно выпрямившись, сидела за своим столом – огромным деревянным монстром. По мнению Мистаи, единственное его предназначение заключалось в том, чтобы заставить студентов, оказавшихся в сей гнусной обители, почувствовать себя ничтожными, крохотными созданиями. Стол ярко блестел слоями полировки – по всей видимости, так отрабатывали свои провинности девочки, которые либо плохо себя вели, либо просто оказались в немилости у власть имущих. Такие недоразумения не были редкостью в подобных учреждениях, где понятия «честность» и «справедливость» давно стали старомодными словами, вышедшими из употребления.

– Входи, Мисти, – пригласила мисс Эпплтон. – Присаживайся.

«Сказала кошка мышке», – подумала Мистая.

Больше всего на свете ей сейчас хотелось, не стесняясь в выражениях, пояснить, что эта милая женщина может сделать со своим предложением. Тем не менее Мистая закрыла дверь и подошла к двум стульям, стоявшим у стола. Она помедлила немного, выбирая, какой лучше, и наконец опустилась на сиденье.

Из окна кабинета виднелся студенческий городок, деревья с облетевшими листьями, земля, покрытая утренним инеем, а также каменные и походившие на крепости кирпичные здания, которые, казалось, съежились на декабрьском морозе. Новая Англия в это время года была не самым приятным местом для теплокровных существ, и, судя по всему, строениям такая погода тоже не по вкусу. Хотя сложно сказать наверняка.

– Мисти, – начала между тем директриса, вновь обратив на себя внимание посетительницы. Мисс Эпплтон спокойно положила руки на стол, твердо глядя на девушку. – Полагаю, нам нужно побеседовать наедине. Только в этот раз разговор будет отличаться от всех предыдущих.

С этими словами она взяла папку – единственный предмет, лежавший на почти пустом столе, помимо телефона, статуэтки совы и стаканчика с ручками и карандашами. Ах да, еще здесь стояла рамка, но фотографию Мистая не видела. Ей, конечно, хотелось узнать, кто запечатлен на снимке, но для этого пришлось бы обойти стол и встать за спиной директрисы, а на это девушка не осмелилась бы ни при каких обстоятельствах.

Мисс Эпплтон открыла папку и нарочито медленно принялась пролистывать страницы, хотя Мистая была уверена, что она читала их столько раз, что могла бы уже выучить наизусть. Директриса изрядно ее раздражала, но была отнюдь не глупа.

– Ты оказалась в моем кабинете уже в третий раз за последние три месяца, – спокойно произнесла Харриет Эпплтон, намеренно понизив голос. Мистая полагала, что директриса таким образом пытается донести до нерадивой ученицы всю серьезность ситуации. – К сожалению, ни один из этих визитов не был таким приятным, как мне бы хотелось. И, что меня еще больше расстраивает, наши беседы ни к чему не привели.

Мисс Эпплтон сделала небольшую паузу, но Мистая молчала, не сводя взгляда с лица своей собеседницы – резкими, острыми чертами оно чем-то напоминало физиономию Круэллы Девилль из фильма про собак. Неужели в американских школах не бывает симпатичных директрис?

– Ты впервые оказалась здесь, – наконец продолжила женщина, – за подстрекательство к беспорядкам. Скандал с нашими садовниками, если я правильно помню. Ты заявила, что у них нет никакого права срубать дерево, хотя это было особое распоряжение совета попечителей. Если выразиться точнее, ты организовала акцию протеста, в которой приняли участие сотни школьниц. Занятия были сорваны на три дня.

Мистая кивнула:

– У деревьев тоже есть сознание и душа. То, о котором вы упомянули, жило уже двести лет и знало все глубинные основы нашего мира, оно было почтенным и гордым представителем своего вида. Но никто не захотел вступиться за него, так что это сделала я.

Директриса улыбнулась:

– Да, тогда ты говорила то же самое. Но, думаю, ты вспомнишь, что я предложила сначала обговаривать подобные вопросы либо с вашим куратором, либо со мной. И желательно до того, как в следующий раз организуешь школьный бунт. Это помогло бы избежать последующего дисциплинарного взыскания.

– Оно того стоило, – упрямо заявила Мистая, воинственно подняв голову.

Харриет Эпплтон вздохнула:

– Я рада, что ты так считаешь. Однако, похоже, урока из этого происшествия ты не извлекла. В следующий раз ты оказалась в моем кабинете по той же самой причине. Ты не пришла сначала ко мне, как я предложила. Взяла все в свои руки. Насколько я помню, речь шла о ритуальном рубцевании. Ты организовала новый клуб – не получив разрешения администрации и даже не побеседовав об этом с учителями, – касавшийся какой-то программы единения с природой. Вместо того чтобы раздавать его членам нашивки или значки в качестве знаков отличия, ты отдала предпочтение рубцеванию. Судя по твоим словам, это какой-то вид африканского искусства, хотя я так и не поняла, каким образом это затрагивает нас. Больше двадцати учениц получили эти отличительные шрамы, прежде чем об этом стало известно куратору и мне.

Мистая ничего не ответила. Что тут скажешь? Конечно, мисс Эпплтон была права, хотя при этом не имела ни малейшего представления о том, что составляло основу мироздания. Если нет времени на то, чтобы сформировать прочные связи с живыми существами вокруг тебя – а не только с другими учениками, – ты рискуешь причинить природе непоправимый вред. Данное правило она твердо усвоила в Заземелье, однако жители этой страны – вернее, этого мира – ничего не знали. Мистая была поражена до глубины души, выяснив, что ученицы частной Кэррингтонской школы для девочек не имели ни малейшего представления о таких элементарных вещах. Она решила помочь им усвоить необходимые вещи в форме игры. Вступаешь в клуб – получаешь возможность изменить мир. Шрам должен был стать символом искренности членов ее маленькой организации, напоминанием о перенесенной боли – страданий человечества, взращенных на почве невежества. Более того, порезы наносились острыми концами сломленных ветвей деревьев, бывших частью живого мира, который каждый новый участник клуба клялся защищать. Для Мистаи все это казалось вполне разумным.

Кроме того, шрамы наносились на те участки тела, которые обычно были скрыты от посторонних глаз.

– Я не видела никакого смысла в том, чтобы утруждать других решением этого вопроса, – привела она довольно слабый довод в качестве объяснения. – Все, кто хотел участвовать в деятельности клуба, присоединялись добровольно.

– А вот их родители были совершенно иного мнения, стоило им узнать об этом. Я не знаю, что тебе дома разрешают мама и папа, но сейчас ты в Кэррингтоне, поэтому обязана придерживаться наших правил, которые гласят, что для организации клуба или кружка на территории школы требуется разрешение. Эти ученицы еще несовершеннолетние, Мисти. Как и ты сама. Тебе ведь всего пятнадцать!

Возможно, в каком-то смысле – если судить по тому, как Мистая выглядела. Настоящий возраст девочки был предметом вечных споров даже у нее дома. Есть уровень развития физического и развития умственного, которые могут не соответствовать друг другу. Есть число прожитых лет и порог, которого достиг ушедший вперед разум. Если вы родились из ростка, вскормленного почвой страны, в которой магия реальна и является частью каждого, то не все законы природы работают в вашем случае. Впрочем, нет особого смысла думать об этом сейчас. Мисс Харриет Бестолковая не смогла бы понять этих простых вещей, даже если бы Мистая потратила остаток года на объяснения.

– Что и приводит нас к настоящему, точнее, к цели твоего третьего визита, – продолжила директриса, покачав головой, чтобы придать большую значимость своим словам. – Даже я не могла предположить, что ты проигнорируешь мое второе предупреждение и рискнешь разбираться с проблемами на свой страх и риск. Я ведь ясно объяснила, что ни при каких обстоятельствах не потерплю самодеятельности. О чем ты только думала?

– Так все это касается Ронды Мастерсон? – не веря своим ушам, спросила Мистая.

– Да, речь идет о Ронде. Именно о Ронде. У нее началась истерика! Медсестра была вынуждена дать ей успокоительное! И теперь я должна сообщить об этом ее родителям. Не знаю даже, что им сказать. Что ты травмировала психику девочки, угрожая ей? Ты так ее перепугала, что об этом судачит вся школа! Я просто потрясена, Мисти. И очень рассержена.

Об этом Мистая и сама догадалась. Правда, она так и не поняла, в чем, собственно, заключается проблема.

– Ронда меня оскорбила, перед всей школой, и сделала это специально, надеясь меня разозлить, и ей это удалось. Она получила то, чего заслуживает.

– Ронда тебя оскорбила? И что же она сказала?

Мистая сжала губы:

– Я не могу это повторить. И не стану.

– Хорошо, но что такого ты ей наговорила, что у Ронды началась истерика?

Что ж, это было трудно объяснить, и Мистая знала, что лучше даже не пытаться, если она хотела сохранить тайну своего происхождения. Принцесса Заземелья, дочь человека из этого мира и сильфиды, которая регулярно превращалась в дерево… Как прикажете это объяснять? Даже речи не может быть о том, чтобы поведать правду об отце. Конечно, если рассказать все о матери, то можно объяснить стремление защитить деревья, но это поставит под сомнение здравость ее рассудка. Начни она сейчас рассказывать о том, что ее настоящий дом находится не в Мэриленде, как все считали, а в королевстве Заземелья, то есть в совершенно другом мире, Мистаю посадят под замок до уточнения диагноза. Выбора не оставалось.

Придется импровизировать.

Девушка вздохнула:

– Я сказала Ронде, что, если она продолжит в том же духе, я до нее доберусь. Вот и все.

Но Харриет Эпплтон только покачала головой, явно не удовлетворившись этим ответом.

– Эти слова не могли так сильно перепугать бедную девочку. Ты что-то шепнула ей на ухо, а потом – по крайней мере, так мне сказали другие ученицы – сделала с ней что-то странное.

«Другие ученицы». Наверняка те прихвостни Ронды, высокородные сопливые девицы с Восточного побережья – денег много, мозгов мало. Они прицепились к Мистае в тот же день, когда она приехала в Кэррингтон, не упуская шанса посмеяться над ней, подразнить, поиздеваться. Одним словом, сделать жизнь девочки в этой школе совершенно невыносимой. Но в этот раз Ронда и ее подружки зашли слишком далеко. Мистая разозлилась и прибегла к магии, хотя это было строжайше запрещено при любых обстоятельствах. Она колдовала не в полную силу, но этого хватило, чтобы насторожить и даже напугать других. Мистая призвала образ одного существа, жившего в Заземелье. Этим девицам нужно молиться о том, чтобы никогда не встретить его во плоти.

Она показала им Страбона. Вблизи и во всей красе. Особенно не повезло Ронде, ощутившей его жаркое, зловонное дыхание.

– И что, по их мнению, я сделала? – спросила Мистая, надеясь повернуть разговор в нужное русло.

– Девочки сказали, что ты заставила дракона появиться прямо под носом у Ронды.

Мистая изобразила изумление:

– Я заставила дракона появиться? И каким образом, по-вашему, я могла это сделать? Мановением волшебной палочки?

Мисс Эпплтон нахмурилась:

– Я не знаю, Мисти. Но, по моему мнению, ты вполне способна на это. Ты ведь очень необычная юная леди. Ты уже продемонстрировала, что можешь совершать поступки, на которые не способны другие ученицы. У тебя все задатки прирожденного лидера, ты очень решительна – временами доходя до безрассудства – и готова защищать то, во что веришь. Стоит определиться с задачей, и тебя ничто не может остановить. Мисти, ты очень одаренная девочка, прекрасная ученица. Получаешь высшие оценки. Если кто-то и мог убедить Ронду в том, что она видела дракона, то только ты.

Директриса наклонилась вперед:

– Вот в чем и заключается проблема: ты сделала нечто такое, что совершенно перепугало бедную девочку. Уже не впервые ты нарушаешь школьные правила, и я уверена, что если продолжишь в том же духе, то случай с Рондой будет далеко не последним. Я не потерплю такого пренебрежения уставом. Пойми, ты находишься в учреждении, в котором ученики получают прекрасное образование. Для этого процесс обучения должен проходить так, как положено, студенты обязаны следовать определенным правилам поведения и поступать соответственно. Мне не нравится использовать такую формулировку, но студенты должны приспосабливаться. Однако, похоже, ты не считаешь это обязательным.