Цитаты из книги «Культурная индустрия. Просвещение как способ обмана масс»

Если же мультфильмы и способны донести до нас еще хоть что-то, помимо того, что они приучают восприятие к новому ритму, то это – старая как мир истина, которая крепко вдалбливается с их помощью в наши мозги: залогом выживания общества является палка – подавление любого личного сопротивления. Дональд Дак на экране, равно как и его реальные прототипы, то и дело получает подзатыльники, чтобы зритель мог привыкнуть к тому, что и его в жизни ждет то же самое.

В свое время мультипликация являла собой триумф воображения над рационализмом. Она давала второй шанс немым предметам и животным, вдохнув в них жизнь силой экранной технологии. Сегодня же она лишь представляет собой победу рациональной технологии над истиной. Еще несколько лет назад мультфильмы обладали последовательно развивающимся сюжетом, терявшимся разве что в последние минуты в раже гонки преследования. Это роднило их с эксцентрической комедией. Однако теперь временные рамки, отведенные этим двум этапам развития сюжета, сместились: смысловой строй задается разве что в первые минуты мультфильма, а во все последующие – последовательно разрушается. Под восторженные возгласы публики героя мотает то туда, то сюда, аки тряпку. Таким образом качество организованного досуга перерастает в качество организованной жестокости.

В эпоху позднего капитализма развлечение – это продолжение трудовой деятельности. В развлечении нуждается тот, кто хочет вырваться из круговорота механизированного производства, чтобы затем вновь встретиться с ним лицом к лицу. Однако механизация уже настолько завладела отдыхающим и его представлениями о счастье, она настолько основательно определяет производство развлекательного продукта, что в конечном счете потребителю в его свободное время предлагается лишь очередное подобие трудового процесса. Якобы присутствующее в развлекательном продукте смысловое содержание – всего лишь слабое прикрытие. Что в действительности остается в памяти – так это доведенная до автоматизма последовательность стандартизированных действий.

Чем более всеохватывающей становилась эта индустрия, чем жестче она принуждала любого отдельно стоящего или вступить в экономическую игру, или признать свою окончательную несостоятельность

рыночная свобода еще во времена своего расцвета что в художественной, что в какой-либо иной среде для недостаточно одаренных подразумевала лишь свободу умереть с голоду.

Все, что находится в противоречии с самой системой, может продолжать существование, только став ее частью. Лишь только станет очевидно, что некое явление конфликтует с культурной индустрией, как оно тут же превратится в ее неотъемлемую составляющую, подобно тому, как земельная реформа – неотъемлемая часть капитализма.

Вместо того чтобы встретиться лицом к лицу с тщетой этих попыток, в которых стиль высокого искусства издавна восставал против самого себя, слабое произведение все время ищет сходства с другими, стремится к суррогату тождественности. В культурной индустрии подражание оказалось наконец возведенным в абсолют.

Тот самый аспект произведения искусства, за счет которого оно выходит за пределы критериев истинности, в действительности нельзя отделить от понятия стиля.

Вплоть до Пикассо и Шёнберга у великих творцов сохранялось недоверие к стилю, и в решающие моменты они гораздо больше придерживались внутренней логики вещей, нежели стиля. То, с чем пытались спорить экспрессионисты и дадаисты – ложность понятия стиля как такового, – сегодня достигает своего кульминационного выражения в манере пения крунеров, в непревзойденной грации кинозвезды, даже в той мастерской точности, с которой фотограф нацеливает свой объектив на нищенскую лачугу крестьянина. В каждом произведении искусства стиль таит в себе некое обещание.

Общеобязательный характер подобной стилизации уже, пожалуй, превосходит силу официальных запретов и предписаний; создателям нового шлягера гораздо легче прощают то, что они отклонились от 32-тактной песенной структуры или что интервал между звуками не укладывается в пределы ноты, чем то, что они осмелились привнести в мелодику или гармонию хоть малейшую деталь, отклоняющуюся от стереотипа.