Цитаты из книги «Сестра Керри»

И Керри поддалась извечному самообману: ей казалось, что перед ней человек, который истинно нуждается в ней.

А сейчас перед нею была самая удивительная загадка: человек с деньгами, с положением, управляющий большим делом – и вдруг ищет ее сочувствия.

В каждом взгляде Герствуда было не меньше силы, чем в пылких словах любовника, а может быть, и больше. Эти взгляды не требовали немедленного ответа, да и не было возможности ответить на них.

Она была печальна без меры и в то же время полна смутных стремлений и грез. Наконец Керри начало казаться, что она необычайно заброшена и одинока. Ее губы вздрагивали, и она с трудом сдерживала себя. Минуты бежали за минутами, а она все еще неподвижно сидела в полумраке у окна и тихонько напевала, не сознавая, что сейчас она, в сущности, так счастлива, как ей никогда уже не быть.

– А говорят, что на свете нет счастливых людей, – промолвила Керри. Она немало наслышалась лицемерных рассуждений лисы на тему о незрелом винограде. – Однако я замечаю, что люди в роскошных особняках как-то мирятся со своим бедственным положением! – иронически заметила миссис Гейл.

Керри обладала приспособляемостью людей, борющихся за свое освобождение

Она никогда не позволила бы своему гневу вылиться сразу, в один сокрушительный удар. Она стала бы выжидать, размышлять, тщательно изучать все подробности, накопляя их одну за другой, пока наконец ее сила не сравнялась бы с жаждой мести. В то же время она не стала бы мешкать, если бы ей представился случай нанести обидчику рану, все равно – серьезную или легкую, и притом так, чтобы объект ее мести сам не знал, откуда грянула беда. Это была холодная, самовлюбленная женщина, и в голове у нее теснилось немало мыслей, которые никогда не находили себе выражения и которых миссис Герствуд не выдала бы даже мимолетным взглядом.

Голос так называемого Неодушевленного! Кто сумеет перевести на наш язык красноречие драгоценных камней?

С каждой минутой он все больше терял в ее глазах, не выдерживая опасного сравнения

Она была хороша, изящна и прелестна в своей робости, порожденной неуверенностью в себе. В ее больших глазах было что-то детски наивное, и вот это-то и пленило накрахмаленного позера Герствуда.