Саймону снился сон. Перед ним вновь возникла темноволосая девочка с лицом ребенка, но старыми и глубокими, как колодец в церковном дворе, глазами. Казалось, она хотела что-то ему сказать. Ее губы беззвучно шевелились, но, когда она скрылась под мутными водами сна, ему показалось, что он слышит ее голос.

Он проснулся на следующее утро и обнаружил стоявшего над ним Эйстана. Мрачная улыбка бродила по губам солдата, борода промокла от таявшего снега.

– Пора вставать, парень. Сегодня нас ждет очень много дел, да, очень много, – сказал он.

Это заняло некоторое время, Саймон чувствовал себя слабым, но сумел одеться самостоятельно. Эйстан помог ему натянуть сапоги, которые он не надевал с того момента, как попал в Иканук. Они показались ему жесткими, как дерево, а ткань одежды царапала ставшую неожиданно чувствительной кожу, но теперь, когда Саймон встал и оделся, он почувствовал себя лучше. Он несколько раз прошелся по пещере и снова ощутил себя двуногим существом.

– А где Джирики? – спросил Саймон, надевая плащ.

– Он пошел вперед, – ответил Эйстан. – Но тебе не нужно беспокоиться. Я могу тебя отнести, ведь ты еще совсем больной.

– Да, меня носили раньше, – ответил Саймон, чувствуя, как его голос становится неожиданно холодным, – но из этого еще не следует, что требуется носить всегда.

Эркинландер хрипло рассмеялся – он и не думал обижаться.

– Я буду только счастлив, если ты сможешь ходить, парень, – ответил он. – У троллей тропинки очень уж узкие, и у меня нет ни малейшего желания таскать кого-то на плечах.

Саймону пришлось немного постоять у выхода из пещеры, дожидаясь, пока глаза привыкнут к сиянию снега снаружи. В первый момент белизна едва не ослепила его, хотя небо затянули тучи.

Они стояли на широком каменном крыльце, выступавшем почти на двадцать локтей от входа в пещеру. Карниз уходил вправо и влево вдоль склона горы, и Саймон видел окутанные дымом входы в другие пещеры, расположенные вдоль него, пока они не исчезали за округлостью живота Минтахока. На склоне у них над головой имелись похожие карнизы, ряд за рядом, в тех местах, где из-за неровной поверхности тропинки обрывались, были приделаны крылечки и раскачивавшиеся над пустотой мостики, издалека казавшиеся кожаными ленточками. Саймон наблюдал, как крошечные, закутанные в мех фигурки детей кануков, точно белки, носятся по мостикам и переходам, хотя падение означало неминуемую смерть. От этого зрелища Саймону стало не по себе, и он отвернулся.

Перед ним расстилалась огромная долина Иканук, а еще дальше над туманными безднами возвышались каменные соседи Минтахока, над которыми нависало серое небо в белых точечках снежинок. Крошечные черные дыры усеивали далекие пики; маленькие фигурки, едва различимые в темной долине, энергично сновали по извивавшимся тропам.

Три тролля, наклонившись вперед в кожаных седлах, проехали по тропе на своих косматых баранах. Саймон сделал шаг в сторону, уступая им дорогу, а потом осторожно приблизился к краю карниза и посмотрел вниз. На мгновение у него закружилась голова, как в те моменты, когда он был на Урмшейме. Весь склон горы, заросший искривленными вечнозелеными деревьями, пересекали мостики, переходы и карнизы, вроде того, на котором он стоял. Он обратил внимание на внезапно наступившую тишину и обернулся в поисках Эйстана.

Трое всадников, ехавших на баранах, остановились посреди широкого карниза и, открыв рот, удивленно смотрели на Саймона. Стражник, почти полностью скрытый тенью у входа в пещеру, отдал ему шутливый салют над головами троллей.

Подбородки двух троллей украшала редкая щетина. Все они носили ожерелья, сделанные из толстых костяных шариков, лежавших поверх тяжелых плащей, в руках они держали украшенные резьбой копья с крючками на концах, как на посохе у пастуха, с помощью которых управляли своими скакунами со спиральными рогами. Они были крупнее Бинабика: несколько дней, проведенных среди кануков, позволили Саймону понять, что рост у Бинабика меньше, чем у большинства его взрослых соплеменников. Эти тролли показались Саймону более примитивными и опасными, чем его друг. Они держали в руках оружие и имели суровый вид – несмотря на небольшой рост, от них исходила угроза.

Саймон смотрел на троллей. Тролли смотрели на Саймона.

– Они все слышали о тебе, Саймон, – прозвучал низкий голос Эйстана; три всадника посмотрели вверх, удивленные громким голосом, – но мало кто тебя видел.

Тролли с тревогой оглядели высокого стражника, потом принялись понукать своих скакунов и вскоре скрылись из вида.

– У них появился повод для сплетен, – рассмеялся Эйстан.

– Бинабик рассказывал мне о своем доме, – проговорил Саймон, – но тогда я не очень его понимал. Вещи никогда не бывают такими, какими ты их представляешь, не так ли?

– Только добрый господь Усирис знает все ответы, – кивнул Эйстан. – А теперь, если ты хочешь увидеть своего маленького друга, нам пора. И будь осторожен, не приближайся к краю карниза.

Они медленно двинулись по петлявшей тропе, которая то сужалась, то расширялась вместе с карнизом, идущим вдоль склона горы. Солнце уже стояло высоко над головой, но его скрывало множество темных, точно сажа, туч, а пронизывающий ветер упрямо дул им в лицо. Вершину горы над ними и высокие пики в долине покрывала белая шапка льда, но в средней части склона снег лежал лишь на отдельных участках. Кое-где снежные наносы засыпали тропу, в других местах она проходила мимо входов в пещеры, но сухой камень и открытая земля встречались довольно часто. Саймон не знал, является ли такое количество снега нормальным для первых дней месяца тьягар в Икануке, но был сыт по горло ледяным дождем и холодом. Любые хлопья снега, попадавшие ему в глаза, он воспринимал как личное оскорбление; шрам на скуле и щеке напоминал о себе острой болью.

Даже теперь, когда они оказались в населенной части горы, им навстречу попадалось не так уж много троллей. Кое-где окутанные тенями фигурки выглядывали из задымленных входов в пещеры, они встретили еще две группы всадников, проследовавших в том же направлении, – они останавливались, чтобы поглазеть на Саймона и Эйстана, а потом поспешно удалялись, как и первая группа.

Саймон и Эйстан прошли мимо детей, игравших в сугробах. Юные тролли, немногим выше колена Саймона, были одеты в тяжелые меховые куртки и штаны; больше всего они напоминали маленьких круглых ежей. Их глаза широко раскрылись, когда Саймон и Эйстан проходили мимо, визгливая болтовня смолкла, но они не стали убегать и не выказали страха. Саймону это понравилось. Он осторожно улыбнулся, не забывая о шраме на щеке, и помахал детям.

Тропа сделала петлю, они оказались в северной части горы, и голоса обитателей Минтахока разом стихли, и теперь они слышали лишь шум ветра и шорох падавшего снега.

– Мне и самому это не нравится, – признался Эйстан.

– Что там такое? – спросил Саймон, указывая вверх по склону.

На каменном крыльце, высоко над ними, стояло странное сооружение в форме яйца, построенное из тщательно подогнанных друг к другу снежных блоков. В лучах клонившегося к закату солнца от снега исходило слабое розовое сияние. Перед «яйцом» выстроился молчаливый ряд троллей, державших копья в руках, защищенных от холода рукавицами, суровые лица частично скрывали капюшоны.

– Не показывай в их сторону, парень, – сказал Эйстан, положив руку Саймону на плечо. Ему показалось, что несколько стражей стали смотреть вниз? – Это какое-то очень важное место, так сказал твой друг Джирики. Он назвал его «Ледяной дом». Смотри, маленькие люди выглядят взволнованными. Я не знаю почему – и не хочу знать.

– Ледяной дом? – переспросил Саймон. – Там кто-то живет?

Эйстан покачал головой.

– Джирики не говорил.

Саймон задумчиво посмотрел на Эйстана.

– А ты часто разговаривал с Джирики с тех пор, как мы здесь оказались? – спросил он. – Пока я не мог составить тебе компанию?

– Ну да, – ответил Эйстан и немного помолчал. – На самом деле совсем немного. У меня постоянно возникало впечатление… вроде как он думает о каких-то очень серьезных вещах, ты меня понимаешь? Невероятно важных. Джирики довольно приятный – по-своему. Не как человек, конечно, но все же. – Эйстан еще немного помолчал. – А еще он не такой, каким, по моему мнению, должен быть волшебный парень. Говорит просто, этот Джирики. – Эйстан улыбнулся. – И он хорошо к тебе относится, да. Так, будто должен тебе денег. – И он рассмеялся в густую бороду.

Дорога была долгой и утомительной для того, кто испытывал такую слабость, как Саймон: сначала вверх, потом вниз, в одну сторону, затем в другую по склону горы. И хотя Эйстан часто поддерживал Саймона под локоть всякий раз, когда он спотыкался, у него появилось подозрение, что он не сможет идти дальше, после того, как они обошли очередной выступ, подобный камню посреди реки, и оказались напротив входа в великую пещеру Иканука.

Огромное отверстие по меньшей мере в пятьдесят шагов от одного края до другого зияло на склоне Минтахока, точно рот, открывшийся, чтобы вынести суровый приговор. У входа стоял ряд огромных статуй: круглые животы, человеческие фигуры, серые и желтые, как сгнившие зубы, с покатыми плечами, на которых покоилась тяжелая крыша. Гладкие головы украшали бараньи рога, мощные клыки торчали из-под сомкнутых губ. Фигуры были такими древними, что ветер, снег и дожди почти стерли выражения с их лиц. В результате, к удивлению Саймона, возникало ощущение бесформенной новизны – как если бы они начали воссоздавать себя из первоначального камня.

– Чидсик Аб Лингит, – послышался голос у него за спиной, – Дом предков.

Саймон вздрогнул и быстро обернулся, но слова произнес не Эйстан. Рядом с ним стоял Джирики и смотрел на слепые каменные лица.

– Как давно ты здесь? – Саймону стало стыдно за свой страх.

Он снова посмотрел в сторону входа. Кто бы мог подумать, что троллям по силам высечь такие гигантские фигуры стражей?

– Я вышел, чтобы тебя встретить, – сказал Джирики. – Привет, Эйстан.

Стражник что-то проворчал и поклонился. Интересно, что происходило между эркинландером и ситхи, пока он болел. Иногда возникали моменты, когда Саймону было очень трудно говорить с принцем Джирики, чье лицо становилось далеким и отрешенным. Как чувствовал себя рядом с ситхи прямой и простой солдат Эйстан, не прошедший подготовку Саймона, который множество раз вел сводившие его с ума беседы с доктором Моргенесом?

– Значит, именно здесь живет король троллей? – сказал он вслух.

– А также королева троллей, – кивнул Джирики. – Хотя они на языке троллей их так не называют. Пожалуй, ближе всего будет Пастырь и Охотница.

– Короли, королевы, принцы, и никто из них не является теми, кем их называют, – проворчал Саймон. Он устал, замерз, все тело у него болело. – Но почему пещера такая большая?

Ситхи тихо рассмеялся. Ветер трепал его бледно-лиловые волосы.

– Если бы пещера была меньше, юный Сеоман, они, вне всякого сомнения, нашли бы другое место для Дома предков. А теперь нам пора войти внутрь – и не только для того, чтобы спастись холода.

Джирики провел Саймона между двумя центральными статуями, в сторону мерцавшего желтого света. Когда они проходили между ногами, подобными колоннам, Саймон посмотрел вверх на лишенные глаз лица, которые сумел отыскать за огромными каменными животами статуй. И вновь вспомнил слова доктора Моргенеса.

Доктор часто повторял, что никто и никогда не узнает, что с ним случится в будущем, – «не нужно ничего ждать». Кто бы мог представить, что однажды я увижу такие диковинные вещи, и на мою долю выпадут совершенно невероятные приключения? Никто не знает, что ему суждено…

Саймон почувствовал боль в щеке, а потом внутри у него все сжалось и похолодело. Доктор, как он не раз убеждался прежде, неизменно говорил правду.

Внутри пещеры собралось множество троллей, воздух наполняли сладкие и одновременно острые запахи масла и жира. Сияли тысячи желтых огней.

По всей неровной пещере с высоким каменным потолком, во всех нишах вдоль стен горели маленькие лужицы масла. Сотни таких светильников, в каждом из которых плавали фитили, похожие на тонких белых червей, заливали все вокруг светом, более ярким, чем серый день снаружи. Пещера была заполнена кануками в меховых куртках, повсюду плескался океан темных голов. Маленькие дети сидели на спинах родителей, точно чайки, неспешно парящие над волнами.

В центре пещеры над морем голов троллей возвышался каменный остров, и там, на платформе, высеченной из скалы, в маленьком огненном озере, сидели две маленькие фигуры.

Нет, это вовсе не огненное озеро, понял Саймон через мгновение, а узкий ров, пробитый в серой скале и опоясывавший всю пещеру. Ров, наполненный горящим маслом, как в лампах. Два тролля сидели на горе белых и рыжих мехов в центре в некотором подобии гамака, сделанного из тщательно выделанных шкур, прикрепленных ремнями к костяной раме. Саймон обратил внимание на их блестящие глаза и круглые безмятежные лица.

– Ее зовут Нануика, а его – Уамманак, – тихо подсказал Джирики, – они повелители кануков…

Пока он говорил, одна из маленьких фигур сделала короткий жест жезлом с крюком. Огромная толпа троллей разошлась в стороны, и теперь они стояли еще более плотно, образовав проход, идущий от начала возвышения к тому месту, где стояли Саймон и его спутники. На них выжидающе смотрели несколько сотен маленьких лиц. Пещеру наполнил шепот. А Саймон с недоумением уставился на освободившийся проход.

– Ну, вроде все понятно, – проворчал Эйстан, тихонько подтолкнув Саймона в спину. – Иди, парень.

– Мы все должны подойти, – вмешался Джирики.

Он сделал несколько странных жестов, показавших, что Саймон должен быть первым.

Казалось, шепот стал громче, а запах выделанных шкур сильнее, когда Саймон направился к королю и королеве…

«Или Пастырю и Охотнице, – напомнил он себе. – Или как там еще…»

Внезапно воздух в пещере стал каким-то невероятно плотным, и Саймон почувствовал, что задыхается. Он попытался сделать глубокий вдох и споткнулся – лишь сильная рука Эйстана, схватившая его за плащ, не дала ему упасть. Когда Саймон приблизился к возвышению, он на мгновение остановился, глядя в пол, и только после этого поднял глаза на сидевших на помосте правителей кануков. Свет ламп его ослепил, и он вдруг почувствовал гнев, хотя и сам не понимал, на кого. Он ведь только сегодня поднялся с постели? Чего еще они могли ждать? Что он прямо сразу подпрыгнет и начнет убивать драконов?

«Они выглядят странным образом похожими друг на друга», – подумал Саймон об Уамманаке и Нануике, ему даже показалось, что они близнецы. Впрочем, он сразу понял, кто из них кто: Уамманак находился слева от Саймона, у него была редкая борода, заплетенная в длинную косичку, украшенную красным и синим ремешками. Волосы были также заплетены, уложены сложными петлями на голове и закреплены гребнями из черного блестящего камня. Маленькими пальцами одной руки он поглаживал бороду, а в другой сжимал символ своей власти, толстое тяжелое копье всадника с крюком на конце.

Его жена – если в Икануке все было устроено именно так – держала прямое копье, более тонкое смертельное оружие с каменным, остро заточенным наконечником. Длинные черные волосы, уложенные в высокую прическу, удерживало множество резных костяных гребней. Из-под полуопущенных век на пухлом лице блестели холодные глаза, подобные гладко отполированному камню. Саймон вспомнил, что ее называют Охотница, и ему стало не по себе. Уамманак выглядел куда менее угрожающим. Тяжелое лицо Пастыря казалось погруженным в дремоту, однако в его взгляде чувствовалась хитрость.

После недолгой паузы, когда стороны изучали друг друга, на лице Уамманака появилась широкая улыбка, обнажившая желтые зубы, и его глаза едва не исчезли в складках кожи. Он вытянул обе ладони в сторону гостей, а потом сложил их вместе и заговорил на гортанном языке троллей.

– Он говорит, что приветствует тебя в Чидсик Аб Лингите и Икануке, горах троллей, – перевел Джирики.

Следом заговорила Нануика, и ее речь показалась Саймону более взвешенной, чем у Уамманака, но столь же непонятной. Джирики выслушал ее очень внимательно.

– Охотница также тебя приветствует. Она говорит, что ты довольно высокий, но, если ее знания о людях атку верны, то ты кажешься слишком молодым для убийцы дракона, несмотря на белую прядь волос. Атку – так тролли называют обитателей долин, – негромко добавил ситхи.

Саймон некоторое время смотрел на королевскую чету.

– Скажи им, что я благодарен им за прием, или что там еще положено говорить. И, пожалуйста, объясни, что я не убивал дракона – скорее всего, лишь ранил – и только для того, чтобы защитить своих друзей, именно так поступал Бинабик из Иканука во многих других случаях.

Когда Саймон закончил произносить свою длинную речь, он задохнулся, и у него закружилась голова. Пастырь и Охотница, которые с любопытством смотрели на него, пока он говорил, слегка нахмурились при упоминании имени Бинабика, а потом выжидательно взглянули на Джирики.

Ситхи немного помолчал, собираясь с мыслями, и начал быстро переводить слова Саймона на язык троллей. Уамманак с некоторым недоумением кивал. Нануика слушала с неподвижным лицом. Когда Джирики закончил, она бросила короткий взгляд на супруга и снова заговорила.

Если судить по переводу, то она не услышала упоминания имени Бинабика. Она выказала восхищение храбростью Саймона, а потом добавила, что они давно стараются всячески избегать горы Урмшейм – она назвала ее Ийджарджук. Теперь, продолжала она, пришло время исследовать западную часть гор, ведь дракон, даже если он уцелел, почти наверняка скрылся в глубинах, чтобы попытаться исцелить свои раны.

Казалось, речь Нануики вызвала раздражение у Уамманака. Как только Джирики закончил переводить, Пастырь заявил, что сейчас не время для подобных приключений, ведь тяжелая зима только что закончилась, и злые крухоки – риммеры – продолжают вести себя агрессивно. Однако он поспешил добавить, что Саймон и его спутники, другие обитатели равнин и почитаемый Джирики могут оставаться так долго, как пожелают, в качестве почетных гостей, и, если он или Нануика могут что-то сделать, чтобы облегчить их жизнь, им нужно лишь попросить.

Еще до того, как Джирики закончил переводить его речь на вестерлинг, Саймон начал переминаться с ноги на ногу, ему захотелось поскорее ответить.

– Да, – сказал он Джирики, – они могут кое-что сделать. Им по силам освободить Бинабика и Слудига, моих спутников. Освободить моих друзей, если вы хотите оказать нам услугу! – громко сказал он, поворачиваясь к закутанной в меха паре, которые непонимающе на него смотрели.

Когда Саймон повысил голос, толпа троллей вокруг начала с тревогой перешептываться. Саймон с опаской подумал, не зашел ли он слишком далеко, но ему уже было все равно.

– Сеоман, – ответил ему Джирики, – я обещал себе, что буду точно переводить твою речь, но сейчас я хочу, чтобы ты оказал услугу мне и позволил не переводить твою просьбу. Пожалуйста.

– Почему?