Цитаты из книги «История твоей жизни (сборник)»

Знаешь, есть такая игрушка для малышей, где нужно вставить блоки с различным сечением в различной формы пазы? Читать твои формулировки – все равно что смотреть, как кто-то берет один такой блок и вставляет его во все до единого отверстия на доске, и всякий раз блок входит безукоризненно.

Она подумала, не сжечь ли бумаги, но сейчас это станет лишь символическим жестом. Точно того же можно добиться, просто на них не глядя.

Деление числа на ноль дает в итоге бесконечно большое число. Причина в том, что деление определяется как действие, обратное умножению: если разделить на ноль, а потом результат на ноль умножить, должно получиться исходное число. Но даже бесконечность, умноженная на ноль, дает ноль, и только ноль. Нет ничего, что можно было бы умножить на ноль и получить ненулевой результат; следовательно, результат деления на ноль в буквальном смысле неопределенный.

Я больше не могу видеть сны – в нормальном смысле. У меня нет ничего, что можно было бы назвать подсознанием, и я контролирую все технические функции, выполняемые мозгом, так что работы, выполняемые фазой быстрого сна, стали ненужными. Бывают моменты, когда мое владение собственным разумом ослабевает, но их вряд ли можно назвать снами. Скорее метагаллюцинациями, и это чистая пытка. В эти периоды я отключаюсь: я вижу, как разум порождает странные видения, но я парализован и не в состоянии реагировать.

Язык знаков, передающий эмоции, который я когда-то знал, сменился матрицей взаимосвязанных уравнений. Силовые линии вьются и изгибаются между людьми, предметами, учреждениями, идеями. Люди трагически напоминают марионеток: каждая движется отдельно, но все они связаны сетью, которую предпочитают не видеть. Они могли бы воспротивиться, но очень мало кто на это идет.

Я приближаюсь к окончательному гештальту: контексту, в котором любое знание встает на место и сияет; это мандала, музыка сфер, космос.

Я заново узнаю свое тело, будто вдруг культю инвалида заменили рукой часовщика.

Я понимаю механизм собственного мышления. Я точно знаю, каким образом я знаю, и понимание стало рекурсивным. Я понимаю бесконечную регрессию самопознания – не бесконечным движением шаг за шагом, но постижением предела. Природа рекурсивного познания мне ясна. Слово «самосознание» обретает новое значение.

Я могу погрузить свой ум в самые разные ментальные и эмоциональные состояния и при этом осознавать эти состояния и иметь возможность восстановить исходные условия. Я понял механизмы, которые действовали, когда я выполнял сразу две работы, я могу разделить сознание, одновременно почти полностью сосредоточиваясь на двух и более проблемах и полностью их видя в целом, метаосознавать их все. Что я еще могу?

После трапезы Хиллала спросил у Кудды и его семьи: – Кто-нибудь из вас бывал в Вавилоне? Ответила жена Кудды Алита: – Нет. К чему это нам? Путь неблизкий, а у нас есть все, что нужно. – Вы не хотите ступить на землю? Кудда пожал плечами: – Мы живем на дороге в небеса. И трудимся для того, чтобы проложить ее дальше. Когда мы покинем башню, то пойдем вверх, а не вниз.