Поездка в Москву была тяжёлой. Ещё за два дня до неё мы с моим диссертантом переклеивали фотографии в пяти экземплярах работы. Он очень стремился во всём к внешнему совершенству. И это избыточное стремление, как заведено, подводило: микрофотографии не соответствовали подписям. А компьютеры тогда были ещё не столь совершенны. Наши отношения были напряжены до предела, вернее, они уже не существовали. Важная фраза, переделанная мною из «Война – войной, а обед по расписанию!» в «Война – войной, а дело – делом!», – и она никогда не подводила меня, как бы тяжело мне ни было переступать через личные отношения! На защиту этой диссертации были затрачены большие усилия. Важен был и принцип, которому меня научила моя бабушка: «Если ты ругаешь при посторонних своего мужа, то ты – дура! Если ругаешь хорошего мужа – дура! Если ругаешь плохого – то дважды дура, что вышла за такого!» Этот принцип я всегда распространяла на окружение: о моём муже никто не знал ничего плохого до развода, и окружающие были страшно поражены тем, что случилось. Я никогда не ругаю подчинённых ни при коллегах, ни при начальстве. Я никогда не подставляю диссертантов, что бы ни происходило. Не нарушила я этот принцип и тогда. А в этом случае я ещё и получала профессора.
Сейчас я стою на дороге под пронизывающим ветром. Снег уже не идёт. Улыбается ли он сейчас той своей мерзкой улыбкой? Не пойму: уже солнце, выступившее из-за туч, слепит глаза. Я – отличная мишень для стрельбы. Но не думаю об этом и вспоминаю свою жизнь. Вернее, самую главную её историю.
В Москве улыбалась, как могла! Отыскала в Кремле место, где, предположительно, располагалась первая на Руси аптека. На Лобном месте стоит не деревянный, а каменный помост. Сходила к храму Василия Блаженного: нет рва вокруг Кремля, но по-прежнему стоит величественный храм, возведённый по приказу Ивана Грозного, хотя и закрыт в него вход. Я погуляла немного – и настало время двигаться в университет на защиту, куда приехала и мама моего диссертанта. Знает ли она, где он сейчас? Знает, но, как всегда, – молчит, подавленная своим мужем. Разве что, как и всегда, тайно взяла у него деньги и дала их сыну, и на этот раз – для военной экипировки. А быть может, два поколения воюют вместе?
Я переоделась в длинное чёрное платье в примитивном туалете университета и там же подкрасила свою мордочку. Вошла в зал диссертационного совета, который, несмотря на относительную новизну корпуса, был уже достаточно обшарпанным. Поздоровалась, поулыбалась. И – полилось дело! Секретарь понарассказывала о диссертанте: и университет он закончил, и все справки о нём правильные-преправильные, и сам он всем хорош – и работает, и преподаёт, и работодатель о нём сверхположительно отзывается, и диссертацию со статьями написал! Всё так, кроме того, что диссертацию написала я сама!
А ведь степени не лишают даже за убийство: ни в прошлом, ни в настоящем! И даже своего руководителя, прописанного в диссертации, автореферате и во всех документах! В последующем он не смог нострифицировать свою степень на Украине, так как его отец пожалел на это денег для членов аттестационной комиссии, а сам он их никогда и не имел. В день защиты он был в чёрном костюме, который ему шёл (да и кому из мужчин не подходит хорошо подобранный костюм?), в белой рубашке и чёрном галстуке. Взошёл на трибуну, и переплелись слова во фразы:
– Воспалительные процессы глотки играют особую роль. При этом первое место занимает инфекционное поражение нёбных миндалин – острый и хронический тонзиллит. В развитии этих заболеваний важное значение имеет состояние местной и общей реактивности организма и длительное воздействие содержимого лакуны на паренхиму миндалин. На фоне ослабления защитных сил организма возникают патологические реакции системного иммунитета, осуществляемые гуморальными и клеточными факторами и влияющие на весь организм в целом. В настоящее время в связи с ухудшением условий жизни, питания населения, удорожанием лекарственных препаратов, нарушением работы системы диспансерного наблюдения и лечения больных с острыми и хроническими ангинами участились случаи возникновения паратонзиллярных осложнений, в том числе паратонзиллитов. В связи с этим целью нашего исследования явилось изучение морфологии нёбных миндалин у больных хроническим декомпенсированным тонзиллитом, осложнившимся развитием паратонзиллита, с использованием современных морфологических методов исследования для определения сроков и выбора метода лечения этой категории больных. Разработанные нами фармакологические подходы значительно улучшают общую картину заболевания… – И так далее. С графиками, схемами, рисунками – на двадцать минут.
Затем было выступление оппонентов. С одной из них, которой сейчас хорошо за восемьдесят, я дружу до сих пор. Она весела, энергична, до сих пор танцует на наших тусовках. Блестящий учёный, владеющий несколькими языками, её статьи могли бы украсить любые европейские журналы, но она слишком скромна, чтобы посылать их туда. А в России её работы про фармакологические воздействия на иммунодефициты, в том числе и на ВИЧ-инфекцию, почти не публикуют. И не понимают, и завидуют – в одном флаконе. Один из редакторов, имеющий ранг академика, как-то спросил её: «А за границей это уже кем-то опубликовано?» «Нет!» – честно ответила она. Статья не была принята к печати при двух отрицательных отзывах людей, которые в этом ничего не понимают! Вот так, и нередко, бывает в науке, и не только в отечественной! Как и мне написали когда-то в рецензии на статью: «Данные не соответствуют устоявшемуся мировоззрению». И всё! Я до сих пор так и не опубликовала ту статью по начальным моим исследованиям, посвящённым влиянию определённых препаратов на опухолевый рост.
Спустя много лет мы с ней после одного из заседаний зашли в «Шоколадницу», и она посетовала, что, как всегда, москвичей испортил квартирный вопрос и она не может пригласить меня домой, так как на время ремонта квартиры дочери, причём на её, матери, деньги, все живут в её доме: дочь, неработающий зять, внучка и кот. И разоткровенничалась, пожаловавшись, что дочь устроила ей скандал, когда она отказалась съехаться навсегда, и кричала, что, может, она ещё доживёт до девяноста лет, как её бабушка, и ей тогда, почти в семьдесят, не нужна будет квартира! Она плача, ночью, с первым в своей жизни гипертоническим кризом, нажимая на руках на все активные точки, о которых узнала, побывав в Китае и изучая нетрадиционную медицину, до утра бродила по Москве. А теперь она копит деньги на похороны, работая на полторы ставки, чтобы не обременять своей смертью кровных родственников. И в глубине души не доверяя им, что они её похоронят по-человечески. Короля Лира никто не отменял! Любимые детки часто готовы забрать всё, даже не дожидаясь смерти родителей и не переживая из-за этого! И не только москвичи. Я вспоминаю индийского владыку, который построил Тадж-Махал как белоснежную мраморную гробницу, отделанную драгоценными и полудрагоценными камнями, которые пощадили даже захватчики-англичане, выковыривающие камни из всех памятников. Он начал на другом берегу реки строить другой, для себя, из чёрного мрамора, но успел возвести только фундамент. Детки ограничили на двадцать лет, до смерти, на территории его же дворца его свободу. И из окон его комнаты был виден только угол гробницы, где похоронили впоследствии и его самого. Нет уже и деток, и внуков, и правнуков, и праправнуков – потомков монголов, правивших тогда. Стоит лишь, паря над древней столицей Агрой, волшебное строение из облаков, кружев, мечты, любви, и летают возле него парами орлы, прыгают обезьяны, живут зелёные попугаи и белые ибисы и идут нескончаемым потоком люди – посмотреть на это рукотворное чудо. Слава творцам и влюблённым!
Защита продолжалась. Дошли и до моего выступления как руководителя. Председатель учёного совета, который назвал меня «звёздной девочкой», сказал:
– Профессор у рояля! – причём на весь зал сказал. Шутить тогда было можно: защиты шли не под видеокассету.
Мой партнёр сидел рядом собранный, как перед боем. В этом он знал толк. С бесстрастным лицом бойца восточных единоборств, с широкими плечами каратиста под пиджаком – мой будущий убийца, направляющий на меня автомат. Я выступила, также всячески похвалив его. После действия нас пригласили к столу, который организовал другой диссертант. Мне было неловко, что мы материально не поучаствовали в этом, но не моему новоиспечённому кандидату наук.
Однажды, ещё до этих событий, он, сопровождая меня на банкете, попросил официанта перед своим уходом – а он не стал дожидаться меня – собрать приличный свёрточек еды для себя. Об этом я узнала уже спустя много лет. А в тот день за столом я завела новых друзей, с которыми долго была близка.
Вслед за фуршетом мама с сыном ушли праздновать к знакомым, не позвав меня, руководителя, что было уже за пределами приличия! Я же, в вечернем платье, с наброшенной на плечи шубой, с шикарным букетом белых роз, подаренных его родительницей, поехала по зимней Москве к подруге зализывать раны.
У меня в альбоме есть фотография, которую я сделала после защиты. На ней он, высокий и стройный, стоит в дешёвенькой кожаной куртке, с чёрным шарфом под ней, прикрывающим несвойственную ему белую рубашку, которую я купила к защите. Из-под воротника видна длинная шея. Лицо в анфас. Запечатлённое ухо немного торчит. Губы растянуты в удовлетворённо-циничной улыбке человека, у которого исполнилось большое, быть может, самое главное желание. Глаза, смотрящие на меня, прищурены, как у всех плохо видящих людей. Длинный нос несколько неправильной формы, так как был не раз перебит. Коротко подстриженные тёмно-русые волосы, которые чаще он сбривал наголо, чтобы за них нельзя было ухватиться в борьбе. Он их лишь на пару сантиметров отпустил к защите, сформировав и чубчик, незначительно прикрывающий залысины рано начавшего терять вихор мужчины. Наверное, сейчас он лыс, но из-за шлема я не могу удовлетворить своё любопытство. Когда-то он мне казался образцом красоты, но теперь я не понимаю: почему? На фотографии в крупных кистях рук со сбитыми специфическим образом костяшками – незажжённая сигарета. Рядом – моя фотография на трибуне. На не очень чётком снимке, сделанном в тёмном помещении, виден лишь поясной портрет тоненькой женщины в чёрном ажурном платье. Зачем я храню эти фото? В частности, потому что я в ладу со своим прошлым и не выбрасываю его из своей жизни, а могу лишь задвинуть в дальний ящик альбом, как и память о прошлых годах. И всё вытекает одно из другого. А та поездка подарила мне Моего Героя с хрустальными глазами. И именно о нём моя история, к которой я приступаю так постепенно.
Я, роскошная, но одинокая (диссертант остался с мамой), вышла с букетом роз и спадающей с плеч шубой, которую я так и не надела, из такси на вокзал, заносимый снегом. Проходящий мужчина решил срочно познакомиться, но я гордо прошла мимо: не каждый же день разговаривать с незнакомыми мужчинами! В поезде я думала об одном: «Мне позвонит мой флибустьер!»
Была ли это любовь с первого взгляда? С моей стороны, безусловно, нет. Но я так нуждалась в защите и нежности!
Понедельник: девять, десять, одиннадцать, двенадцать, час! «Не больно-то и хотелось! – подумала я. – Пойду… Нет, не напьюсь, а в бассейн!» И ушла! Когда зазвонил телефон, параллельную трубку в преподавательской взял мой доцент.
– Позовите… Э… Девушку! – отдал распоряжение командный тон в трубке.
– Какую? – ехидненько спросил мой доцент, до конца не выдрессированный ни мной, ни женой, хотя она была в наличии, ни армией.
– У вас работает… – уже чуть неуверенно ответил голос в трубке.
– Кем? – развлекался мой Доцент.
– Не знаю! – уже, повысив голос (и не знал мой доцент, что такое настоящая злость этого голоса), ответил он.
– А что знаете? – уже откровенно хихикал доцент, подмигивая другому преподавателю.
– Могу описать! – твёрдо заявил голос.
– Опишите! – потребовал, как от студента, мой доцент.
– Такая… сексуальная! Со стройными ногами, длинными волосами, большими глазами! – радостно отрапортовал голос.
– Анджелина Джоли?! – давясь смехом, переспросил мой коллега.
– Да при чём здесь Анджелина! – зло ответил его собеседник.
– Таких, как вы описываете, только две: Анджелина Джоли и…
– И?! – уже теряя терпение, спросил голос. И его поняли, осознав угрозу даже по телефону.
– И – наша заведующая! – наконец завершил мой доцент.
– Позовите! – уже властно потребовали на том конце провода.
– Только через час! – заискивая, сказал преподаватель.
Мой доцент несколько странный человек. Например, переехав из другого города, он спросил меня:
– Сколько вы тратите стирального порошка?! – заинтересованно.
– Ээээээ? – я растерялась.
– Здесь порошок дешевле, но вода менее мылкая! – попробовал объяснить он.
Потом я позвонила своей приятельнице и спросила:
– Сколько ты тратишь стирального порошка?! – заинтригованно.
– Ээээээ? – ответила она, в свою очередь растерявшись. Но потом, спохватившись, добавила:
– Как это?
– Здесь порошок дешевле, но вода менее мылкая! – объясняю я.
– Ты сбрендила?! – спросила она прямо.
Прошёл час, и даже полтора. Я пробегала через коридор, и меня позвали:
– Вероника Викторовна! Это вас! – сказал мой доцент и добавил, – Приятный мужской голос!
Мне стало вдруг как-то неловко. Тем более, что я сразу догадалась, кто это звонил. Сделав каменное лицо, я с начинающими краснеть щеками пересекла комнату и взяла трубку:
– Вас слушают, – сказала я официальным голосом для посторонних.
– Вика?! Давно не разговаривали! – это действительно был он.
– Да… Неделю, – без интонаций ответила я.
– Давай встретимся сегодня, – не предложил, а констатировал он.
– Перезвони мне через пять минут! – И быстрее уже в свой кабинет! Опять зазвонил телефон. И говорит не слон – ОН!
– Ты? – спросила я.
– Я! – ответил он. И добавил:
– Встретимся?
– Почему бы и нет! – почему-то фальцетом выпалила я.
– Освобождаюсь в восемь. Я к тебе подъеду? – от этого нахальства мой голос зазвенел, и я ответила уже почти обиженно:
– Ты спрашиваешь так, будто хоть что-то знаешь обо мне!
– Кое-что… Работа такая! Знаю, что ты живёшь одна… – проговорил он.
– Я не приглашу тебя к себе домой! – резюмировала я, уже почти взрываясь – холерический темперамент.
– Боишься? – поддел он, и, попавшись на это «слабо!», я всё же взорвалась:
– Ничего я не боюсь! Просто ты, не обижайся, пока мне совершенно чужой человек!
– Не чужой… – выговорил почти с болью и продолжил. – Так я подъеду. В восемь. Там рядом с тобой есть памятник…
– Какой? – спросила удивлённо я.
– Ты шутишь?
– С какой стати! Ах да! Забыла… Действительно есть памятник! – сказала я, немного растерявшись.
– Во что ты будешь одета? – прозвучало как вопрос на опознании.
– В рыжую дублёнку, – ответила, подумав немного.
– Я буду на машине. На «Опеле» или «ВАЗике», – констатировал он.
– Ну и разброс же у тебя! – уже веселее зазвенела я.
– Не хочешь к тебе – поедем в сауну! – продолжал он, не ответив.
– А как же конфетно-букетный период?! – уже кокетничая, ответила я.
– Будут и конфеты… И букеты! Так поедем? Это не обычная сауна! – уже просил он. А он, как я узнала позже, умел упрашивать, причём довольно быстро!
– Поедем! В чём необычная?! – заинтересовалась вдруг я, думая совсем о другом: ну сами взрослые, понимаете, о чём думает женщина, приглашённая на первое свидание в сауну!
– Увидишь! Что ты пьёшь? – поинтересовался он.
– Всё, кроме водки. Но предпочитаю красное вино, – ответила я, механически.
– Так до восьми! – Гудки в телефонной трубке!
– Вероника Викторовна – постучалась моя уже крайне пожилая ассистентка.
– Вы, деточка, извините, что я вмешиваюсь, как я вижу, меняете стиль жизни! – прокомментировала дама в сером. – Ну и правильно! Хватит вам киснуть. И вообще, военные – это так сексуально! К тому же они умеют ухаживать, как никто. Когда я заканчивала институт, за мной ухаживал курсант лётного училища. Представляете, однажды он изменил график полёта, чтобы, когда я выходила с лекции, сбросить мне с неба цветы. Всё было так необыкновенно! Нам все так завидовали.
Как известно, все узнают тут же, что бы ни происходило с начальством!
– И что было потом? – спросила я.
– Моя подруга переспала с ним, просто так, из зависти. А потом рассказала мне. Я их простить не могла…
– А что было после этого? – вдруг заинтересовалась я.
– Я уехала. А они поженились…
– А затем? – опять спросила я механически, думая о своём, о девичьем.
– Не знаю. Меня никогда не интересовало, что происходило в той части жизни, где меня уже не было, – ответила моя ассистентка.
О проекте
О подписке