Глава 6. Жизнь без чувств

Анмар

Гервин сидел в шикарном кресле в своих покоях и смотрел на меня с сомнением. Артефакт в его руках приглушённо светился синим светом. Он всё ещё раздумывал, давать ли мне эту реликвию, но я уже знал, каким будет его ответ. Потому стоял перед ним совершенно спокойный.

Помню, в те далёкие времена, когда я был импульсивным, даже немного вспыльчивым, это часто заставляло меня действовать слишком быстро и совершать необдуманные поступки. Тогда старший брат казался мне очень мудрым и уравновешенным. Теперь же, когда у меня почти не осталось эмоций, подобные неприятности мне не грозили. Голова всегда оставалась ясной, а сознание трезвым. Это сильно помогало просчитывать наперёд чужие ходы и распутывать самые сложные задачи.

– Он разряжен, – наконец сказал Гервин. – Восстановится только через несколько дней. И я не могу вот так отдать его тебе. Эта штука пригодится мне здесь.

– Увы, задерживаться дольше я не могу, – мой голос звучал ровно. Как, впрочем, и всегда. – Артефакт верну тебе при первой же возможности.

– Ты всё-таки думаешь, что это она? – в глазах Герва появилось сочувствие, которое он сразу же поспешил скрыть.

– Нет, – сказал я честно. – Чужое лицо, на теле нет ни одной знакомой родинки. Даже шрамы, и те отсутствуют. А ведь один, на щиколотке, Мия получила при мне. В ней всё другое, кроме фигуры. Но это незначительное совпадение.

– И всё же ты просишь у меня артефакт истины, чтобы узнать наверняка.

– Да.

– Почему? – брат задал закономерный вопрос. Рациональный, верный.

Но мой ответ логичным назвать было никак нельзя:

– Хочу.

Гервин, как ни странно, усмехнулся, а потом подался вперёд в своём кресле и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Скажи, ты хочешь, чтобы эта твоя страшилка оказалась принцессой или нет?

– Я хочу, чтобы она оказалась моей Мией, – ответил совершенно честно. – Той, какой она была со мной.

– Значит, всё ещё допускаешь мысль, что Её Высочество и твоя возлюбленная – это два разных человека.

– Да.

Разговор ушёл не туда, куда я рассчитывал, а говорить о прошлом мне совсем не хотелось. Увы, брат тему закрывать не собирался.

– Присаживайся, Мар, чего ты стоишь? Артефакт я тебе отдам, так уж и быть. Но для начала хочу понять, что с тобой происходит. Ты будто бы… раздражён?

Он произнёс это с интересом, а когда я непроизвольно чуть нахмурился, брат и вовсе широко улыбнулся.

– Это ничего не значит, – попытался заверить его.

– Думаешь? А у меня другое мнение, – Гервин расслабленно опёрся на широкий подлокотник, обитый дорогущим бархатом. – Два с половиной года ты больше напоминал циничную куклу, напрочь лишённую обычных человеческих чувств. И тут… раздражение!

Он поднялся на ноги и прошёл по комнате. Брат всегда ходил, когда ему нужно было быстро что-то обдумать. Странная привычка, но зато все окружающие знали, что в этот момент лучше молчать и не отвлекать Его Высочество от серьёзных дум.

Я не стал следить за его передвижениями, окинул взглядом королевские покои, которые Гервин занял по праву победителя. Здесь всё было пропитано вычурной роскошью. Всюду блестела позолота, по углам стояли скульптуры, а в гостиной даже имелся свой фонтан. Нет, в нашем дворце всё иначе, сдержанней, спокойней, и точно уютней.

– Когда это произошло? – вдруг спросил Герв.

– Что?

– Эмоции? Когда ты что-то почувствовал?

– Я почти ничего не чувствую. Ты ошибся, всё осталось по-прежнему.

Зря он понадеялся на изменения. Все целители в один голос говорили, что это со мной навсегда. Хотя, если честно, так жить гораздо легче. Проще.

– Но раздражение? Оно ведь точно было. Я видел! – не желал сдаваться брат.

– Тебе показалось.

Герв хмыкнул, вернулся в кресло и окинул меня изучающим взглядом.

– Хорошо, – подозрительно быстро согласился он. – Тогда оставь мне девушку, которую забрал из камеры. Я свяжу её с каким-нибудь сильным магом обрядом «хаити», чтобы тот смог контролировать всплески её дара. Пусть пока поживёт здесь, а там будет видно. Зачем тебе брать на себя эту головную боль? А коль фигурка у девочки шикарная, желающих найдётся немало.

В этот момент я очень пожалел, что вообще рассказал брату о своей находке, как и о её просыпающемся даре. Просто привычно поделился с ним своими мыслями и интересующими меня вопросами. А он всё понял неправильно.

– Хочешь, оставляй, – пожал я плечами.

– И тебе совсем не важно, с кем она будет проводить ночи?

– Нет.

– А если я возьму её себе? – продолжал брат.

– Бери. – Отвернулся к окну.

– Мар! – рявкнул Гервин. Но тут же заставил себя успокоиться и, вздохнув, продолжил прежним тоном: – Анмар, неужели тебе совсем, совершенно, абсолютно всё равно? А если это окажется твоя Мия? Не принцесса, а та самая девушка, которую ты так любил?

– Это всё в прошлом, – проговорил я, а в душе, где-то в самых её глубинах, вдруг шевельнулся отголосок давно забытой боли. Даже не эмоция, а так… жалкое подобие. – Но, если ты не против, я всё-таки заберу Рену в академию. Хочу понаблюдать за ней сам. Рано или поздно она расслабится и допустит ошибку. Это сейчас обдумывает каждый шаг, каждое слово. Хотя само её напряжение уже говорит о многом. Но я пока не нашёл объяснение таким изменениям во внешности. Поэтому мне нужны иные доказательства. Артефакт истины для этого прекрасно подойдёт.

– Ладно, – бросил брат. – Будь по-твоему. Но скажи, что ты сделаешь, если окажется, что это именно Эниремия Вергонская собственной персоной?

– Постараюсь выяснить, как она настолько кардинально поменяла внешность без амулетов и, главное, что связывало её с Мией. – Подумав немного, озвучил наиболее явную версию: – У меня есть предположение, что у короля Каргала в действительности родилось две дочери – близняшки, а официально подданным была представлена только одна. Уж не знаю, чьи это интриги, но два с половиной года назад принцесс поменяли. Потому что моя Мия… всё-таки погибла.

– Ты же не видел тела. Мы его так и не нашли. Значит, надежда есть.

– Нет. Ты же знаешь. Глупо было верить в чудо, – я поднялся из своего кресла и снова окинул гостиную взглядом. Всё же здесь для меня слишком вычурно. – Я перестал чувствовать её. А это верный признак…

Верный признак того, что она умерла. А вместе с ней умерли и мои эмоции. Все. Осталась только физическая оболочка, наделённая магией и рваными остатками души. И шрамы на щеке и теле.

Мы говорили о тех событиях миллионы раз, но Герв всё равно не уставал поднимать эту тему. Я понимал его, он хотел вернуть прежнего брата, делал для этого всё возможное. Увы, безуспешно. Ни целители, ни ведьмы так и не смогли мне помочь. И дело было даже не в физических увечьях – моё тело всё-таки удалось восстановить. Зато чувства заглохли. Все.

А причиной этого стала разорванная связь.

Дело в том, что Мия оказалась моей парой. Той самой единственной, истинной, встретить которую великое счастье для любого айва. Я просто терял голову рядом с ней. Был молод, влюблен и безумно счастлив. Весь мир казался мне прекрасным и сказочным. И в моей голове просто не нашлось места для мысли, что однажды он рухнет, погребя нас под своими руинами. Мне казалось, что я учёл всё, спрятал наш дом так тщательно, что найти его было невозможно. Закрыл его лучшей защитой. Но просчитался.

Отряд серых всё-таки попал на нашу территорию. А что хуже всего, их явно впустили изнутри. И сделала это именно Мия. Я не видел, как её убили, и в тот момент пытался сделать хоть что-то. Дрался за нас, надеялся победить, спасти… но момент разрыва связи буквально сбил меня с ног. И осознав, что моей любимой больше нет, я просто перестал сопротивляться.

Когда же через несколько месяцев после трагедии, отобравшей у меня всё, брату стало известно, что принцесса Эниремия жива, здорова и прекрасно развлекается в своей столице, он пришёл в бешенство. Но всё-таки сообщил эту новость мне.

Тогда в моём состоянии наметились видимые улучшения. Я даже снова начал испытывать эмоции. Пусть они были намного более тусклыми, чем раньше, но это всё равно стало прорывом. Я даже начал иногда улыбаться, а когда думал о Мие, начинало казаться, что моя душа оживает. И уж точно я отказывался верить в её предательство.

А потом мы прибыли в этот самый дворец, и брат в свойственной ему манере всё делать напрямик, не оставляя врагу шансов для манёвра, попросил у короля Каргала руку принцессы. Для меня.

Но тот не просто отказал, а прилюдно унизил и нас с Гервином, и наше королевство. А его дочь… такая родная и такая чужая, смотрела на меня с откровенным презрением. И делала вид, будто первый раз меня видит.

Я пытался почувствовать её, даже подошёл ближе, почти на расстояние касания… но отклика не было.

Вот в тот день мои чувства и застыли окончательно. Выгорели после последней вспышки ярости, оставив только пустоту.

Вернувшись в свои покои, которые раньше принадлежали той самой принцессе, я вышел на балкон и опустился прямо на пол. Над головой раскрывалось огромное звёздное небо, сияли три наши луны, а вдалеке серебрилось море. В прежние времена я бы обязательно насладился этим восхитительным видом. Полюбовался бы звёздами, попытался услышать шум волн, но теперь мне было всё равно. Сюда я выходил только потому, что здесь у меня лучше всего получалось думать. А подумать было о чём.

Кто же ты, Рена? Какие секреты скрываешь? Почему предпочла спрятаться за образом служанки, да ещё и такой откровенно страшной? Можешь ли ты всё-таки оказаться принцессой или… Мией?

Да, я проверял её, каждое мгновение, использовал для этого любую возможность. А пока разыскивал на её теле артефакты, куда тщательней искал подсказки для себя. Родинку, шрам. Хоть что-то знакомое. И не находил.

Но всё же было кое-что, о чём я не стал говорить брату. Мелочь, которая вообще может оказаться глупостью. И тем не менее её не стоило игнорировать. Мне нравилось касаться Рены.

И нет, это было не чисто физиологическое влечение, не обычная реакция мужского организма на обнажённую девушку с манящими формами. Нет, я наслаждался этими прикосновениями. А моя магия вела себя удивительно покорно.

Возможно, лекари ошиблись, и я не настолько безнадёжен? Вдруг именно в этой девушке есть нечто, способное снова научить меня чувствовать?

Но стоит ли вообще возвращать себе способность испытывать эмоции? Мне и без них неплохо живётся. Ничего не мешает трезвости ума. Рассудок всегда холоден, разум ясен, а в мире столько загадок и тайн.

Да, одна эмоция у меня всё-таки осталась, именно она была единственным, что заставляло просыпаться утром. И это… любознательность, превратившаяся в настоящую жажду знаний и новых открытий.

Если бы не она, я бы вряд ли сейчас был жив. Просто не видел бы в этой жизни смысла.