Глава 2

Марк

– Добрый вечер, Ангелина Андреевна. Вы, как всегда, великолепно выглядите, – ни грамма не лукавя, вручаю цветы. – Эх, жаль только, моё сердце уже занято… – склоняю голову набок и разочарованно пожимаю плечами, наблюдая, как у этой очаровательной женщины появляется румянец на щеках.

Мама Лисенка действительно в свои годы выглядит потрясающе, даже несмотря на то, что ей пришлось пережить. Только даже это не меняет того факта, что Алексей Николаевич ее ревнует. Его можно понять, так как его жена не только красива, но и очень внимательна и добра – интересная в общении женщина. Стоит на нее взглянуть, и на душе становится спокойно от ее лучезарной улыбки и теплого взгляда.

– Ох, Марк, здравствуй, родной. Проходи, не стой на пороге, мы только тебя да Егора ждем. Он позвонил, сказал, что в пробке стоят. А я вот посмотрела в телефоне, нет там пробок. Маше набрала, она сказала, он на работе задержался, вот и опаздывают, – Ангелина Андреевна, активно жестикулируя, говорит без остановки, видимо, надеясь, что так я не замечу, как она нервничает. – А я-то подумала, что он от Леши получить лещей не хочет за Лизу. Та же психолога себе сменила, нашла нового, а этот находится чуть ли не на другом конце Москвы. Так вот Егор вовремя забрать ее не успел, девочка моя маленькая на такси приехала, хорошо хоть, водителя-женщину попросила. Додумалась, моя хорошая. Боже, Марк, ты бы видел, как она испугалась…

Ангелина Андреевна продолжает говорить, а я уже прикидываю, в каком лесу буду заказать труп Егора. Сука, как он мог опоздать к ней?! Ведь прекрасно знает, что ей еще рано одной передвигаться по городу.

Чувствую, как напрягаются мышцы, сжимаю ладони в кулаки и стараюсь сделать  непроницаемое лицо. Вот чего я точно не хочу, так это того, чтобы Ангелина Андреевна заметила хоть малейшее изменение в моем настроении и переживала еще и за меня. Этой интеллигентной женщине и так пришлось пережить слишком много дерьма. Нервы ей знатно потрепали абсолютно все, кто мог до нее дотянуться. Но, несмотря на все те испытания, какие подкинула ей судьба-злодейка, она замечает мое состояние и пытается быстро сменить тему.

– Проходи, проходи. Лиза у себя в комнате, я ее сейчас позову, или сам зайдешь к ней? – невольно останавливается на пороге и переводит на меня встревоженный взгляд, словно боится, что я вдруг передумаю и сбегу.

Да вот только не могу я без нее. Подыхаю.

– Сам, – отвечаю безапелляционно и прохожу в гостиную, где уже слышно много знакомых голосов.

Сегодня собрались почти все родственники и целая детсадовская группа в возрасте от двух месяцев до десяти лет. Пройдя в гостиную, ловлю себя на мысли, что за два года здесь ничего не изменилось. За исключением того, что кто-то смотрит на меня с искренней улыбкой и действительно рад видеть, а кто-то настороженно, будто боится реакции Лисенка на меня.

Усмехнувшись, вежливо со всеми здороваюсь, протягиваю руку Алексею Николаевичу. Поздравляю с юбилеем и традиционно желаю ему всех благ, вручая подарок, обнимаю Он расплывается в счастливой улыбке, обнимая меня в ответ. И дело вовсе не в подарке, я это точно знаю. Он просто рад меня видеть. Искренне рад.

В какой-то момент в комнате воцаряется тишина, и я чувствую, как как-то стоит у меня за спиной. Взгляд прожигает лопатки, пробираясь глубоко в душу, где есть место только для нее. Приподняв уголки губ, поворачиваюсь, как в самом замедленном видео из всех возможных, и вижу Лизу.

Моя Лиса. Моя маленькая, сильная девочка.

Она стоит в дверном проеме в ярко-желтом вязаном платье с тоненьким пояском на талии, идеально подчеркивающем ее стройную фигуру. Когда в первый раз увидел это платье, мне показалось, что она перепутала размер свитера. А это, оказался, всего лишь новый тренд. «Марк, ты спятил? Какой нафиг свитер? Это платье-балахон, между прочим, так модно», – говорила она тогда. Только вот мне стало все равно, когда я увидел счастливо смеющеюся Лизу, прыгающую на кровати.  Она заливалась звонким смехом, лукаво улыбалась и пальцем манила меня к себе. «Марк, ну давай скорее, иди ко мне, раздели мою радость», – сказала тогда и неожиданно кинула в меня декоративную подушку. Она прыгала, звонко смеялась, а иногда пела любимые песни Селин Дион.

– Марк, – слышу откуда-то сбоку и моргаю, надеясь, что это не мираж и по щелчку пальца она не исчезнет.

Она все так же стоит и переминается с ноги на ногу, в руке держит плюшевого зайца, которого я когда-то выиграл для нее в тире. Она даже не догадывается, что до сих пор является моим центром, моей вселенной.

С болью в небесных глазах смотрит на меня, заставляя сжать кулаки и спрятать руки в карманах брюк. Один только Бог знает, как я хочу ее обнять, прижать к себе что есть сил и вдохнуть аромат тела. Родного, но такого далекого сейчас…

Ее глаза, их цвет не так насыщен, как был раньше.  В них нет тех самых искорок радости, которые были, когда она меня встречала раньше. Сейчас она стоит, трясётся как осиновый лист, прикусив нижнюю губу, и смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

Черт, это ужасно больно – видеть её такой испуганной и ранимой. Знать, что нельзя к ней подойти и просто обнять, прижать к себе и спрятать от всего этого страшного мира. Безумно хочется взять и укутать ее в махровый плед, так любимый ею. Приготовить её любимое какао с маршмеллоу и почитать её любимую книгу «Ты будешь моим!» – про любовь просто парня и наследницы многомиллионной империи. И она, как раньше, выпила бы какао, укуталась в мягкий плед и легла рядом со мной, свернувшись в комочек. Она всегда говорила, что мой голос её успокаивает, дарит тепло и защиту. Но только не сейчас…

Мы так и продолжаем стоять и смотреть друг на друга, играя в молчанку. Никто не решается заговорить первым. И дело даже не в том, что нам не о чем поговорить, просто мы боимся, что не справимся.

В гостиной все так же стоит звенящая тишина и все внимание обращено к нам, не сводящим друг с друга глаз.

Она нервничает, боится.

– Здравствуй, Лиса, – не выдерживаю, здороваюсь первым.

С ума сойти, как я хочу услышать ее тихий, мягкий голос. Голос, которого мне так не хватает.

– З… здравствуй, Марк… – произносит негромко, но я успеваю уловить, что голос хриплый, словно она всю ночь плакала.

Чёрт, как же больно. Ощущение, будто нож воткнули в спину и провернули несколько раз. Она нисколько не изменилась с нашей последней встречи. Все еще боится меня.

Прикусив нижнюю губу, она дергает за уши зайца и смотрит на меня. В глубине ее глаз отражается непреодолимый страх. Лиза напоминает загнанного оленёнка и даже не представляет, как мне больно смотреть на нее такую.

Больно, как в тот день, когда она сообщила о разводе. Я долго пытался вникнуть в суть написанного на бумаге, но буквы будто расплывались и не позволяли собрать пазл воедино. До последнего надеялся, что это какая-то глупая шутка, опечатка. Но нет, тогда она твердо решила меня отпустить.

Глупая, думала, что я буду счастлив без нее. Как бы не так…

Тогда я взял отпуск за свой счет и точно помню, что недели две пил, не просыхая. Не понимал, почему она решила так поступить, почему перестала бороться за нас, а главное – за себя. Почему она сдалась? И только спустя месяцы безответных скитаний, я наконец понял, что моя девочка сломалась. Она не смогла собрать себя заново и не позволила сделать это мне.

– Как дела? Слышал, экзамены сдала с отличием, правда? – улыбаясь, смотрю на нее и в какой-то момент чудом улавливаю блеск в ее глазах.

Словно она счастлива, что я интересуюсь ее жизнью, даже находясь от нее на расстоянии.

– Да, Герману Сергеевичу понравилась моя дипломная работа. Хочешь посмотреть? – произносит с энтузиазмом и улыбается так, как только может улыбаться человек с раненой душой.

– Да, конечно. Покажешь? – соглашаюсь слишком быстро, боясь, что она передумает и убежит в свою комнату, снова оставив меня одного.

Улыбнувшись, она разворачивается и уходит в свою комнату, а я остаюсь на месте и провожаю её взглядом, не двигаясь. Боюсь, что если вдруг пошевелюсь, то проснусь, а все это окажется прекрасным сном. Моим сном.

– Марк, ну ты идешь? – Дергаюсь от звонкого голоса и киваю.

– Да, иду.

Прошло два года с того дня, когда я был здесь в последний раз. Видел ее. Она сидела на кровати, прижав колени к подбородку, и раскачивалась, смотря пустым взглядом в стену. Я замер на пороге, боясь сделать шаг ей навстречу. Лиза тогда меня не сразу заметила, слезы катились из ее глаз  непрекращающимся ручьем. Моргнув, она перевела взгляд в мою сторону, заставив отступить. Именно тогда, увидев пустоту в ее небесных глазах, я понял, что это наша последняя встреча.

Она убила нас. Нашу любовь.

А потом подала на развод, и я начал жить на автомате: работа, дом, она… на расстоянии.

Сейчас ее небольшая комната немного ожила, наполнилась жизнью. Лиса переклеила обои, сменила ненавистный ей персиковый цвет на нежно-голубой. Переставила мебель, как давно хотела. Центр комнаты занимает ворсистый ковер, единственное, что она забрала из моей квартиры, помимо своих вещей. Обратив внимание на стены, вижу ее картины, в которых живет частичка ее души. И только самый светлый угол у окна отведен для творчества. Полка с красками, небольшой стол, а нем банка с кистями, рядом мольберт и она.

Я подхожу слишком близко, вдыхая аромат ее волос. Невольно смотрю на картину, на которой сосредоточен ее взгляд. Она стоит молча, обняв себя руками, и думает о чем-то сокровенном.

Жутко хочется ее обнять, прижать к себе и, зарывшись рукой в гладкие волосы, поцеловать. Вспомнить вкус ее манящих губ. Провести языком по верхней губе, коснуться мочки уха и спуститься к шее.

Я помню, это её эрогенная зона, одна из… Но вместо это я сжимаю кулаки и прячу их в кармане брюк, от греха подальше отступаю на шаг.

Невозможно. Она так близко. Так рядом. И мне так хочется ее любить.

– Марк, что ты видишь? – спрашивает тихо, и мне приходиться взять себя в руки и вновь посмотреть на картину.

– Ты, как всегда, молодец. Очень красиво, – произношу на автомате, рассматривая картину.

Она правда получилась довольно красивая и живая. В какой-то момент мне даже кажется, что я это уже видел вживую. Лисенок выбрала тему авиации, не знаю почему, правда. Она далека от авиации и рисует только то, что может прочувствовать, пропустить через себя. Неужели она смогла полюбить небо, как его люблю я?!

На картине изображено нереально красивое небо. Она использовала несколько цветов, чтобы передать потрясающей красоты закат. Я лично насчитал не менее десяти оттенков. Она как талантливая художница смогла перенести красоту на холст.

Большую часть картины занимает Boeing 737, взмывающий в небо на закате. Мой Boeing, я на нем летаю больше пяти лет и в состоянии отличить его от воздушного судна другого типа. Лисенок знает мою любовь к самолетам и понимает меня, как никто другой.

Я вижу на пустыре пару: парень и девушка. На девушке белый сарафан, на парне голубое поло. Я стою и смотрю на картину в немом молчании. Впервые за долгие годы у меня нет слов, только эмоции. Восхищение, радость, счастье.

И все это так ярко, так четко она смогла передать обычными красками, что в какой-то момент мне показалось, что я и есть тот парень, а она та девушка.

Память подкидывает кадры из жизни, и я вспоминаю все в немом молчании…