Главный вопрос, который меня занимал, касался моей совести. Хватит ли ее у меня или, вернее, достанет ли ее отсутствия, чтобы продолжить терзать Свинтуса теперь, когда я познакомилась с его женой. Не должна ли я теперь, как честная женщина, пообещать расстаться с нашим проказником навсегда? Смогу ли я спокойно спать, если этого не сделаю? Смогу ли я спокойно спать с ним?! В конце концов, Марина мне ничего плохого не сделала.

С другой стороны, такие, как Свинтус, на дороге не валяются. Это я вам говорю со всей ответственностью. Мужиков, конечно, полно. В том числе и мужиков с деньгами. И все они доступны для человека с интеллектом и длинными ногами, но… Всегда есть «но». И всегда есть разные уровни щедрости. Кто-то осыплет тебя бриллиантами, но они будут мелкими и не так их и будет много. Кто-то способен подарить тебе машину, перетянутую розовой ленточкой. Я, кстати, однажды такую получила. Сама машина слова доброго не стоила, какой-то Nissan, к тому же и не подаренный мне вовсе, а переданный во временное управление по доверенности. Но жест красивый, не спорю.

Но таких, которые бы были на двадцать с лишним лет старше, влюблены до дрожи, звонили бы по ночам, обещали бы убить – таких немного. К тому же чтобы соответствующие материальные возможности позволяли купить квартиру, оплачивать счета, поездки, бесконечные походы по магазинам. Домработницу, опять же. Понятное дело, что такие аттракционы невиданной щедрости не сохраняются вечно. Но пока костер горит, нужно успеть погреться основательно. За всю жизнь таких Свинтусов, может, удастся заполучить одного-двух. А жа́ра от этого огня любви должно хватить на всю жизнь, если загребать его правильно. И про пенсию нельзя забывать. Вопрос был непростой.

В ситуацию, в которой я оказалась, я попала впервые. Никогда еще ничьи жены не приходили ко мне с настойчивым желанием выкинуть меня из окна. Я пожалела, что не приобрела жилплощадь на первом этаже. Но даже если предположить, что меня одолеет неожиданный приступ человеколюбия и совестливости, я укажу Свинтусу на дверь и решу стать добропорядочным человеком и гражданином – с этим будут большие проблемы.

Свинтус, кстати, тоже совсем не дурак, не доверял моей бесконечной любви к его мужским достоинствам слишком сильно. Он, как ни крути, всегда был рационалистом и прагматиком. Только такие люди в нашей стране могут по-настоящему эффективно бороться с коррупцией, верно? И этот умный, закаленный в боях мужчина справедливо предположил, что некоторая моя финансовая от него зависимость может мое страстное чувство к нему изрядно укрепить. О том, чтобы заполучить меня в жены, Свинтус даже и не мечтал. Может, кому-то покажется странным, что я не стремилась к статусу законной половины. Если у кого-то есть вопросы на эту тему – пусть они внимательно посмотрят на меня и потом на Марину. Если за таких, как Свинтус, выйти замуж, жизнь станет несоизмеримо хуже. Если остаться в девках, то и собственность, и прочие движимые и недвижимые активы будут принадлежать только тебе. Я предпочитала оставаться в девках.

Но с собственностью были проблемы. Когда Свинтус после долгих и кровопролитных боев сдался и решил подарить мне квартиру, он умолчал о некотором обстоятельстве, которое вскрылось только при оформлении. Новостройка, весьма дорогостоящая и эффектная, отличное вложение и зарубка на старость. Свинтус оплатил ее только наполовину. Вернее, на две трети. В общем, он действительно оплатил четыреста тысяч из семисот, а на остальные взял да и оформил ипотечный кредит. На меня!

– Но как такое возможно? – таращилась я на бумаги. – Я даже не работаю. Я студентка!

– Да? И какого вуза? – искренне посмеялся моей шутке Свинтус.

– Но я не могу это оплачивать!

– Но Люлечка, кто же говорит, что платить будешь ты. Конечно, это целиком моя проблема. Мне просто так удобно. А в банке у меня знакомые, этот кредит – пустая формальность. Они будут с моего счета списывать деньги автоматически. Тебе совершенно не о чем беспокоиться, кроме разве что цвета ковра для гостиной.

– Да? – задумалась я.

Выбора у меня не было. Удавка была натянута крепко и хорошо. Кредит за квартиру должен был быть погашен в течение пяти лет. Именно на такой срок Свинтус надежно подкрепил мои чувства, а что там будет через пять лет – он, видимо, не стал задумываться. За пять лет любая, даже самая красивая женщина может надоесть. В общем, пришлось мне все подписать. И на настоящий момент даже двух лет не прошло. Еще платить и платить, по шесть зеленых косарей в месяц, между прочим. Нет, благородство я себе позволить никак не могла. Оно мне было не по карману. Оставалось только урегулировать как-то этот вопрос с Мариной.

Она вернулась минут через двадцать – действительно быстро обернулась. Выяснилось, что аптека была у нас буквально во дворе. Наши бесконечные пространства первых этажей вообще чего только в себя не вмещали. И супермаркет, и какие-то пафосные магазины мебели и плитки, и салон красоты. Удобно. Значит, теперь еще и аптека.

– Ну, ты как? – спросила Марина, по-хозяйски выкладывая на стол приобретенные лекарственные препараты.

– Ничего, немножко больно, но терпеть можно. И хожу!

– Отлично, – обрадовалась она. – Слушай, а нет у тебя чего выпить?

– Выпить? Думаешь, нам не помешает дополнительная анестезия? – ухмыльнулась я.

Марина заговорщицки кивнула:

– Не знаю, как тебе, а мне не помешает точно, – заверила меня она, делая мне укол.

Я поднялась и достала, после некоторых раздумий, из холодильника бутылку вина с надписью «Альдзеро, 2000 год» на этикетке.

– У, хорошее вино! – воскликнула Марина, делая большой глоток.

Я тоже налила себе немножко. О том, что это за вино и насколько оно «хорошо», я предпочла умолчать. Мы посидели, выпили. Потом Марина написала, что и как мне пить после того, как она уедет. Я порезала на тарелку весь сыр, который у меня имелся в холодильнике. Есть хотелось, признаться, уже изрядно. Учитывая, что я до занятий спортом полтора часа не ем, а занятия спортом затянулись сегодня практически до вечера, я не ела долго.

– Тебе нужен хлеб? – спросила я. – У меня, кажется, был бездрожжевой.

– Господи, как же ты живешь? Неудивительно, что ты такая тощая.

– Не думала, что это плохо, – пожала я плечами.

Марина кивнула:

– Мне бы тоже пару килограмм сбросить.

– Пару? – подняла я бровь. – Надо быть самокритичнее.

– А с другой стороны, зачем? – спросила она, широким жестом разливая вино по бокалам – до краев. – Ну, похудею я. Ну и что? Не помолодею же? И от тебя этим не избавлюсь, и мучиться придется. Нет, я поесть люблю. И разве я так уж плохо выгляжу для своих лет? Вот сколько ты мне дашь на вид?

– На вид? – растерялась я.

Опасный вопрос. Свинтусу сорок девять, и, признаться честно, она выглядит вполне на этот возраст.

– Лет тридцать… пять?

Марина рассмеялась:

– Врешь!

– Не-а! – Я помотала головой и постаралась не цепляться взглядом к тому, как быстро и какими большими глотками Марина пьет вино. Она же, кажется, была за рулем? Впрочем, женам глав следственных комитетов все можно. Как и их любовницам.

– Ты его любишь? – вдруг спросила она.

– Кого? – Я поперхнулась и пролила часть вина из бокала на пол.

– Васю, – спросила Марина серьезно.

Она уже явно немного захмелела и была вполне готова, как мне показалось, благословить меня на счастливую и долгую с ним жизнь. Хорошая все-таки она баба, но какая ж глупая! Я расхохоталась.

– Нет, конечно. Ну ты и сказала. Люблю! При чем тут любовь?

– Нет? – Марина рассмеялась тоже, и мы чокнулись. – Тогда выпьем за любовь?

– Выпьем! – кивнула я.

– Ты можешь от него уйти? – наконец спросила она.

Вот и он, вопрос вопросов. Как объяснить Марине, что это ей ничем не поможет? Как объяснить так, чтобы она поняла, что выбора нет ни у нее, ни у меня.

– Кто это? – вдруг замерла она.

Я прислушалась и тоже услышала какие-то знакомые шорохи. В двери поворачивался ключ. Ключ от моей квартиры был только у Свинтуса. Значит, за дверью в эту самую минуту стоял он. А у меня тут на кухне сидит его захмелевшая жена? Положение! Интересно, почему он до сих пор не в квартире? Видимо, Марина, когда возвращалась из аптеки, закрыла дверь на щеколду. Значит, ключом не открыть.

– Это кто? – тихо повторила вопрос Марина.

– Это твой муж! – одними губами пробормотала я.

На лице Марины тут же отразилась такая ужасная, жуткая гримаса – паника вместе с отчаянием, – что стало понятно: нужно что-то делать.

– Он не может быть в Москве! Он в Лондоне!

– Значит, тут Лондон! – фыркнула я, при этом хватая ее бокал и тарелку.

Я действовала быстро, соображая на порядок лучше, чем Марина. Бокал под воду, остатки сыра – в помойное ведро. Оглянулась, что еще? Сумку сунула Марине в руки.

– Что ты делаешь?

– Ты хочешь с ним увидеться? – спросила я.

Марина побледнела и замотала головой так, что ее пережженные волосы взлетали над ушами. Свинтус уже начал трезвонить. Нервничал. Знает, гад, что я не запираю дверь на щеколду. Думает, что у меня любовник. Сейчас будет орать и краснеть, потом придется замерять давление. Вот черт, что его принесло, не понимаю?

– Он меня убьет! – прошептала Марина.

– Меня тоже. Обе попадем. Иди за мной, только тихо, – пробормотала я, хватая Марину за руку. Мы тихо-тихо, крадучись, проскользнули в комнату, которая условно называлась моим кабинетом. Хотя никто не смог бы сказать для чего мне, иждивенке со стажем, нужен кабинет. В кабинете был стол, компьютер, покрытый пылью принтер, будуар и огромный зеркальный шкаф-купе. Фактически эта комната являлась моей гардеробной. Шкаф был реально большой. В таком «гробу» можно похоронить любые секреты, не то что припрятать на время вполне компактную жену товарища Свинтуса.

– Сиди и не жужжи, – шикнула я на нее и закрыла ее дверцей на рейлинге. Последний короткий взгляд по сторонам, затем я сгорбилась, поправила на себе разрезанную на спине футболку (это, кстати, потребовало от меня определенной ловкости) и застонала.

– Иду-у! Какого лешего, у тебя же есть ключи!

– Да что ты говоришь?! – раздался возмущенный громогласный раскат из-за двери.

Я потопталась еще минутку-другую, потом изобразила одышку и открыла наконец дверь. При виде разъяренного Свинтуса я невольно почувствовала неприятную волну страха. Мысль о сидящей в шкафу Марине меня нервировала. Ситуация была – дебильнее не придумаешь. Ладно бы действительно прятала мужика. Но нервничать, что любовник найдет в твоем шкафу свою собственную жену – что может быть более странным. Однако, как там ни крути, со Свинтусом шутки плохи.

– Ты что, издеваешься? – заорал он прямо с порога. – Ты почему полуголая? Ты что тут делаешь? Трахаешься?

– Затрахалась я уже, – простонала я. – До того дотрахалась, что пришлось «Скорую» вызывать. Ой, только не трогай меня! У меня блокада.

– Что? – замер в изумлении Свинтус.

Я прошлепала на кухню, двигаясь крайне медленно, жалостливо, но изящно. Свинтус, все еще полный недоверия, двигался вслед за мной. На кухне его ждали остатки ампулы этой штуки на «Д», которую Марина принесла из аптеки, несколько пачек с таблетками и ее рецепт. Я запоздало перепугалась, что Свинтус опознает почерк жены, но он, слава Аллаху, на бумагу даже не посмотрел. Грубым движением он сдернул с меня футболку, озадаченно прикоснулся к месту укола, там, где еще даже ватка осталась.

– Ай! Ты свихнулся? Больно же! – вскрикнула я, хотя больно-то уже мне не было. Все почти прошло.

– Ну-ка, ну-ка, – он поднял взгляд выше, прошелся пальцами по позвонкам.

Я еще раз вскрикнула. Но дело было сделано. Свинтус сел на стульчик, взял вино, отхлебнул прямо из бутылки и спросил.

– Что случилось? Нужен врач? Давай я вызову ребят. Тебе стоять-то можно?

– Можно, можно. Полный покой, никаких тяжестей и больше нельзя заниматься йогой. Это называется люмбаго.

– Это называется полная херняга, – бросил Свинтус, явно успокоившись. Главное, чтобы никто не позарился на принадлежащую ему женщину. А уж как чинить любимую игрушку – это он придумает. На то и голова.