Глава 3

Ингрид Шеллер родилась и выросла в Москве. А родилась она только потому, что ее мать должна была заполучить, захомутать и привязать к себе ее отца, сорокалетнего Рудольфа Шеллера, чистокровного немца, родившегося в Гамбурге. Ингрид-то и понадобилась Насте Полозовой, чтобы она могла окончательно утвердиться в статусе супруги обеспеченного немца.

История была стара, как мир, хотя в те годы, в начале 70-х, такое случалось нечасто.

Рудольф Шеллер – инженер, специализировавшийся в области металлургии, живший в ту пору в ФРГ, оказался вовлечен в грандиозную сделку века, условно именовавшуюся «Газ-трубы». Речь шла о создании нового газопровода между СССР и Европой, чего до той поры не было в истории, и таким образом Рудольф попал в советскую Россию. Последовательность событий была достаточно случайна, он просто оказался в нужное время в нужном месте.

Россия того времени произвела на Рудольфа неизгладимое впечатление. Позднее он говорил, что словно оказался в параллельной реальности, где действуют совершенно другие законы физики и где, к примеру, если сильно подпрыгнуть, можно взлететь и допрыгнуть до стратосферы. Все сигналы, столь обычные для остального мира – улыбки, вежливые вопросы, кивки, – здесь вызывали самые странные реакции – вплоть до грубой брани или испуганного бегства. С другой стороны, именно здесь Рудольф неожиданно обратился в персону VIP, только потому что жил в «Интуристе», носил бейсболки и говорил на иностранном языке.

Знакомство с Анастасией Полозовой было стремительным и ошеломляющим для обеих сторон, но в большей степени все же именно для Рудольфа. Мать Ингрид влюбилась в Рудольфа Шеллера сразу же, как только его увидела и даже раньше, задолго до их встречи. Про нее можно было сказать, что она была той самой, первой советской «бимбо», охотницей на олигархов в стране, где олигархи еще даже не появились как класс.

Анастасия Полозова – спортсменка, комсомолка и просто красавица – не мечтала построить ни Байкало-Амурскую магистраль, ни крепкую советскую семью. Она хотела удачно выйти замуж.

Будучи женщиной умной или скорее мудрой, Анастасия не стала относиться к своей природной красоте, как к приятной данности, и уж точно, она понимала, что такая красота не вечна и требует жертв, причем немедленных. Она работала над своей внешностью так, как если бы готовилась стать моделью, говоря современным языком. Тогда моделей было еще не так много, и об искусстве поддерживать и улучшать свою внешность говорилось очень мало. Советская женщина должна была:

а) вносить посильный вклад в дело строительства коммунизма;

б) быть хорошим товарищем, состоять в партии;

в) ходить на субботник.

Любовь считалась светлым чувством, и играть этим чувством запрещалось. Любовь должна была «нечаянно нагрянуть» к женщине как раз в тот момент, когда она собирает картошку или еще какой урожай, невзирая на грязные руки, перемазанное лицо и мятый платок на голове.

Все это никоим образом не сочеталось с внутренними убеждениями Анастасии Полозовой. Она была убеждена, что таким образом к ней нагрянет любовь, от которой она потом всю жизнь не отмоется. Ее мечты были иными, и ради них она старательно обесцвечивала волосы гидроперитом, умело готовила в домашних условиях маски для лица, бегала трусцой и шила модные наряды, раз уж это был единственный пристойный способ одеваться красиво в серой и строгой России. И все это – ради призрачной мечты однажды, когда придет ОН, уж не упустить свой шанс.

О том, как именно должен выглядеть ОН, Анастасия имела весьма смутные представления. Дипломат как минимум, а лучше лауреат премии, вокалист популярного ВИО, дирижер симфонического оркестра… Она, конечно, не мечтала о принцах заморских – такие мечты в головы советским женщинам не залетали вовсе. Она просто хотела найти холостого министра и создавала для этого возможности, помня о том, что «мы не ждем милостей от природы и взять их – наша задача».

Анастасия выбрала для себя профессию стюардессы, имея романтические представления об этой работе, но представления эти, к сожалению, не оправдались. Работа была трудной и скучной, пункты прибытия и отлетов слились в один сплошной ком из холодных гостиниц и пустых аэропортов северных городов. Она была в восторге от героини по имени Наташа из оглушительно-чувственного фильма «Еще раз про любовь». Она видела в этой Наташе себя и рыдала навзрыд, когда героиня фильма в исполнении Дорониной не пришла на последнее свидание. Но через несколько лет Анастасия признала – «принцев» в воздухе так же много, как и на поле с картошкой, в основном рабочие и колхозники. Никаких особенных лауреатов. В Оренбург, Ужгород и Уренгой лауреаты не летали. Нечего им там было делать.

Анастасия была девушкой практичной и стремилась попасть на международные рейсы, но эта дверь не то что была для нее закрыта – никакой двери и вовсе не было. Молодых, красивых и в самовольно укороченных форменных юбках стюардесс на международные рейсы не брали, так как на кадрах в гражданской авиации, знаете ли, тоже не дураки сидели. Анастасия взрослела, приходила в отчаяние.

Надо отдать ей должное, хоть и по всем приметам ее усилиям было суждено пойти прахом, она «не опускала» ни рук, ни расчески, ни тюбика с краской. Как только выдавалась возможность, Анастасия усаживалась в шезлонг и предавала свое упругое тело сжигающему солнечному огню, загорала и продолжала отвергать предложения если не рук и сердец, то уж приятных вечеров и корзин с фруктами точно. А таких предложений поступало – море. Все остальные девушки вокруг нее пали, а она стояла, как Берлинская стена. Выдержка и целеустремленность – редкий дар, умение, которому она впоследствии научит и Ингрид. Анастасия уже почти пересекла стратегически важный рубеж в тридцать лет, когда чудо все-таки произошло, с лихвой окупив годы страданий и лишений.

Рудольф летел на место укладки трубопровода, в Оренбург, летел обычным рейсом, по обычному советскому билету, что было, конечно, ненормально и политически некорректно, но международных рейсов в такое место просто не придумали. Анастасия разносила напитки и раздавала пледы. Когда он улыбнулся ей и спросил что-то о сигаретах, она сразу поняла, что это ОН и что если не сейчас, то, скорее всего, никогда.

У Рудольфа не было ни одного шанса. Из самолета он вышел уже безнадежно влюбленным и убежденным, что неожиданно встретил свою судьбу. Свидания в аэропортах, судорожное штудирование самоучителей по немецкому языку, фотографии на память, долгие разговоры, из которых Анастасия понимала максимум несколько слов. Тогда не существовало еще никаких пособий по соблазнению, но Анастасия делала все правильно, делала все так, что потрясенный внезапным чувством Рудольф был готов бросить к ее ногам все, что имел, тем более что по их западным меркам имел он не так уж много. Ему было около сорока, он никогда не был женат, и его карьера была самой обычной – до того момента, как был подписан эпохальный договор «Газ-трубы».

Тут-то и скрывалась проблема. Любовь любовью, но ради прекрасных серых глаз русской красавицы, пусть даже и очень-очень любимой, Рудольфу бы пришлось пойти на крупный скандал и, скорее всего, попрощаться с карьерой. Не за этим, ой, не за этим посылали его в СССР! И Рудольф раздумывал.

И тут на помощь матери пришла Ингрид. Как последний, совершенно неоспоримый аргумент в пользу большого, но не очень советского чувства, поглотившего душу и сердце Рудольфа Шеллера.

Однажды, когда Ингрид была подростком и испытывала свою мать на прочность вспыльчивостью, криками и бесконечной безалаберностью, она спросила мать, зачем та ее родила. Такого рода вопросы весьма часто задают подростки, просто как аргумент в защиту немытых тарелок и нежелания учиться.

– Я родила тебя, чтобы удержать твоего отца и заставить его жениться, – отчеканила Анастасия, холодно улыбаясь. – И если ты будешь себя хорошо вести, и тебя научу, как добиваться в жизни всего, чего пожелаешь.

– Я никогда не буду такой, как ты, – самонадеянно заявила Ингрид, но уже через несколько месяцев изменила свое мнение.

Позже Ингрид стала прекрасной ученицей все еще прекрасной учительницы и во многом ее превзошла.

Естественно, под влиянием доводов будущего отцовства Рудольф Шеллер женился и действительно чуть было не получил черную метку, но время уже стремительно шло к началу конца советского строя, и его опыт и вклад в газовотрубную отрасль оказался более весомым, чем его личная жизнь. Их оставили вместе с одним условием – семья должна жить здесь, в России. Так, на всякий случай. Как бы чего не вышло.

Но через несколько лет и это условие растворилось в небытии, начались совершенно другие времена, и все перевернулось с ног на голову.

Рудольф стал очень обеспеченным человеком и окончательно погрузился в семью. Он купил уютный таунхаус в пригороде Берлина и квартиру в Москве. В дочери он просто души не чаял, что нимало помогло росту ее самооценки. Особенно учитывая то, что девочка пошла в мать и была одновременно красива и амбициозна. Рудольф Шеллер просто наглядеться на нее не мог.

За долгие годы спокойной и, надо сказать, счастливой супружеской жизни Анастасия Дмитриевна Шеллер превратилась именно в такую женщину, какой всегда мечтала стать – в респектабельную, умопомрачительную красавицу средних лет, вокруг которой никогда не стихал восторженный шепоток. В свои пятьдесят с небольшим она выглядела если не моложе, то уж точно более ухоженной и стильной, чем в пору юности, и у нее было чему поучиться. К концу перестройки Анастасия Шеллер окончательно осела в Берлине, оставив дочери возможность жить-поживать да добра наживать в Москве. Ингрид предпочитала Москву.

Все свое детство и юность Ингрид летала между стремительно меняющейся Москвой и относительно неизменным Берлином. Ингрид, конечно, не могла не видеть тех перемен, что произошли с городом ее отца после падения Берлинской стены, однако все эти перемены были ерундой по сравнению с полным перерождением Москвы советской в Москву постсоветскую. Ингрид сравнивала оба эти мира, похожие на утопию и антиутопию и такие же непреодолимо разные. В результате всей совокупности обстоятельств ее жизни и специфической семейной ситуации Ингрид выросла в совершенно невероятное существо – эгоистичное, но и необыкновенно красивое. Она была умна, говорила на двух языках, образование получила в Германии, но была достаточно ленива и зациклена на себе. Она увлекалась самыми разными вещами, однако никогда не доводила начатого до конца и ни во что не погружалась всерьез, и прежде всего потому, что в этом не было необходимости.

При безоговорочной любви отца и умелом наставлении матери Ингрид действительно научилась получать от жизни все, что хотела. Только вот хотела она совсем не того, что хотели для нее родители. Уже несколько раз ей предоставлялась счастливая возможность выйти замуж за весьма достойного мужчину, молодого и красивого, с хорошей жизненной позицией, из хорошей семьи. Но Ингрид отказывалась.

В Москве она преимущественно жила в родительской квартире, в доме, расположенном недалеко от Московского зоопарка, она не работала и ничем особенным не занималась. Сейчас бы ее без всяких проблем отнесли к светским львицам и оставили бы в покое, но в те времена ругали ее и стыдили за подобный образ жизни. Родители даже попытались ограничить ее в деньгах. Но этот метод воспитания тоже не сработал.

Ингрид никогда не испытывала недостатка в деньгах, они поступали непонятно откуда. Она ездила на самой последней модели «Ауди», красной, конечно же, дорого одевалась, летала отдыхать во Францию и никогда не просыпалась по утрам раньше двенадцати часов. Ей постоянно звонили какие-то непонятные личности, и родители по-настоящему за нее беспокоились. Но она была уже совершенно взрослая, и что можно было с ней поделать?!

Года четыре назад за Ингрид начал всерьез ухаживать один бизнесмен – весьма богатый и уважаемый человек, которого даже родители одобрили, хоть и не без оговорок. Ингрид не слишком-то отвечала на его чувства, но зато он нашел ее «кнопку» – да, оказалось, что и у Ингрид есть «кнопка», и этот самый бизнесмен ее нашел. Он сказал, что у Ингрид есть талант.

До этого никто и никогда не говорил Ингрид, что у нее есть талант. Все, безусловно, признавали, что у нее есть внешние данные, есть фигура и шарм, а также то, чего никогда не может быть много – обаяние и сексуальность. Но талант?

Бизнесмен нашел у нее талант музыкального характера, и хотя до этого Ингрид была от музыки далека, дальше, чем Владивосток от Москвы, его комплименты и посулы имели совершенно невероятное воздействие. Ингрид всерьез увлеклась музыкой. Ее образование – экономическое – никоим образом не отвечало ее жизненным устремлениям. Она всегда хотела заниматься чем-то изысканным, чем-то творческим и мечтала с полным правом быть частью богемы. На этом-то и сыграл бизнесмен, вовсю превознося ее талант, голос и в особенности пластику, к которой был особенно расположен.

Результат этих ухаживаний удивил всех. Была закуплена подходящая таланту Ингрид песня, были сшиты костюмы, найдены все нужные люди. Даже был написан сценарий клипа, и должны были начаться съемки. Бизнесмен потерял голову совершенно, подарил Ингрид квартиру на метро «Сокол», которую, по ее капризу, переоборудовали в студию. Он даже сделал ей предложение, хоть и оказался сам на тот момент женат, а потом куда-то исчез с горизонта. Возможно, скрытая за кулисами жена решила выйти на сцену, возможно, бизнесмен попал в какое-то затруднительное положение. Факт был фактом – он исчез, перестал звонить и отвечать на звонки. Не сказать, чтобы Ингрид была опечалена. Ведь она была молода, перед ней были открыты все дороги, и к тому же теперь она знала, чего хочет. А она хотела музыку, в любом виде.