Праздник получился на славу. Путников накормили, напоили. Молодые, красивые участники отряда вволю натанцевались с местными юными красавицами. А кое-кто, даже получил, украдкой, быстрый, но жаркий поцелуй.

На следующий день, рано утром, сердечно поблагодарив добрых хозяев и получив от них благословение и пожелание удачи в пути и вернуться здоровыми и невредимыми, участники отряда вновь отправились в путь. Когда деревня осталась далеко позади, к турлонгу Абиги лихо подскакал Синиша. Лучший друг и побратим Абиги. Рот Синиши расплывался в широкой радостной улыбке. Глядя на сияющее счастливое лицо товарища, Абига не удержался и тоже улыбнулся.

– Ты чего такой радостный?

– Я влюбился, брат.– Улыбаясь еще шире, сказал Синиша.– Видал!– он поднял вверх руку и пошевелил безымянным пальцем, на котором носил кольцо, как и все терлианские юноши. Встретив девушку, на которой юноша хотел жениться, он предлагал ей свое кольцо. Если девушка была согласна, она принимала кольцо, если нет, то, ничего не поделаешь, кольцо возвращалось обратно на безымянный палец. На пальце Синиши кольца не было.

Абига засмеялся.

– Да ладно, ты, небось, свое кольцо в карман спрятал, что бы похвастать, посмотрите какой я удалой молодец! Кто согласится выйти замуж за такого болтуна и прохвоста?

Все ехавшие рядом рассмеялись. Синиша хохотал громче всех.

– Эх ты, балда!– сказал он побратиму.– Вот поедем назад, и сам увидишь. Женюсь, привезу свою ненаглядную во дворец, и нарожаем мы двадцать детей. Вот тогда придется тебе, Абига, переселяться из дворца куда подальше, мои дети тебя с ума сведут, и ты на край света сбежишь от такой оравы.

Все снова рассмеялись. Впереди показались крыши домов. Отряд подъезжал к еще одной деревне. Жители, завидев приближающихся всадников, высыпали на улицу.

– Что-то народу много. Сейчас вроде самое рабочее время.– Удивился Абига.– Большая часть людей в поле или на выгонах должна быть.

– Может у них праздник?– предположил Синиша, который сегодня, во всем видел только хорошее. Хотя, подъехав к деревне еще чуть поближе, даже ему стало понятно, что на то, что бы здесь был праздник не очень похоже. Жители, конечно, махали подъезжающим в знак приветствия, но лица у всех были сосредоточенные и обеспокоенные, а не радостные.

Старейшина вышел вперед. Низко поклонился гостям. Абига спустился на землю и преклонил колени перед стариком, в знак уважения. Все остальные члены отряда спешились и тоже опустились на колени. Старейшина благословил молодых посланников вождя. Жена старейшины поцеловала каждого из приехавших в макушку, низко склоненных перед ней голов. Как положено. Как она поцеловала бы своего сына, вернувшегося домой из дальней поездки или с охоты. Они приехали сюда на помощь, из-за случившихся неприятностей, значит, они все были ей сыновьями.

Когда обряд приветствия был завершен, гостей провели к столу, который быстро и ловко накрывали, прямо во дворе дома старейшины, жительницы деревни.

– Мы слышали, что у вас пропали миусы.– сев рядом со старейшиной сказал Абига. Старик посмотрел на молодого посланника вождя печальным взглядом и вздохнул.

– Если бы только это, сынок. Если бы только это…– покачал он головой. Абига внимательно посмотрел в слезящиеся подслеповатые глаза старика. Они были печальны и в самой их глубине притаился страх .

– Вчера пропали еще четыре миусы. Ночью. Прямо из загона. Калитка была закрыта. Значит, они не сами выбрались, кто-то их вывел. Один из наших охотников пошел искать с утра, куда они могли подеваться. Дуна, подойди!– позвал старейшина одного из молодых мужчин, сидящих за столом.

Абига сразу понял, что перед ним охотник. Хороший охотник, добывший на своем, пусть и не долгом пока веку, много дичи. Через правую щеку Дуны проходил широкий, уже давно заживший, но заметный шрам. Такой шрам может оставить только раненый олень своими рогами, если горе-охотник неудачно пустит стрелу, и, ранив зверя, только причинит ему боль и разозлит его. Или дармус, самый большой и сверепый зверь в терлианских лесах. Дармусы нападают редко, целыми днями они бродят по лесу в поисках орехов и корешков. Но в период, когда у них появляется потомство, они становятся очень агрессивны, и могут покалечить, и даже убить, забредшего на их территорию охотника. Как будто угадав мысли Абиги, Дуна, дотронулся до шрама и сказал:

– Дармус. Еще в детстве.

– Дуна, расскажи нашим гостям, что ты видел за лесом на Синем поле.

Дуна сел на краешек скамьи и начал свой рассказ:

– Когда я вышел из деревни я сразу понял, что миус я не найду.– Он кивнул головой, как бы предвидя вопрос «Почему?». Он посмотрел на гостей и, обведя их всех взглядом, твердо сказал.– Я не знаю, как они пропали и куда делись, вернее, куда делись, теперь знаю. Но, только из деревни они не выходили. Ни одна миуса за ночь не прошла ни по дороге, ни по лугу. Я бы заметил следы.– Он вздохнул, и снова оглядев всех присутствующих, продолжил.– Ну, так вот. Хоть миусы и не выходили по земле, а летать они пока еще не научились, но они пропали. Я решил все же обойти все окрестности. Что-то неладное творится в последнее время на Терле. До нас уже тоже дошли слухи, хоть мы и в глуши живем. Так вот, я пошел посмотреть, что да как. В поле я не пошел. Решил, что если, что-то и скрывается где-то по близости, о чем жители деревни не знают, то в лесу или за ним. Я прошел через лес. Все вроде бы было спокойно. Но странно. Не так как всегда.

– Что ты имеешь в виду?– Не выдержал Абига. Дуна, по привычке свойственной охотникам, рассказывал медленно с большими паузами, а молодой посланник вождя уже сгорал от нетерпения узнать, что же такое обнаружил Дуна, в результате своих поисков. Да и не только Абига, все его товарищи ерзали на своих местах, мучимые любопытством.

– Было тихо. Я имею в виду, было совсем тихо. Вообще не было слышно ни каких звуков. Не пели птицы. Не трещали насекомые. Ни один зверь не шуршал где-нибудь под деревом. Лес всегда полон звуков. А сегодня не было ни одного звука. Все как будто вымерло или уснуло. Я дошел до края леса, туда, где начинается Синее поле. И как только деревья кончились, и я вышел на поле, я увидел большой замок посреди него. Я всю жизнь здесь живу. Никаких замков тут отродясь не было, тем более на том поле. Я там две недели назад был, и ничего не было, одна трава. А сегодня замок стоит. Здоровенный, высотой чуть не до облаков. Из черного камня. А на главной башне, прямо над воротами какой-то знак, похожий на буквы. И, кажется, что этот знак горит как огонь. Я даже зажмурился, думаю, может, померещилось, то поле такое место, что там всякое бывает. Но нет, глаза открыл, замок на месте, и знак продолжает гореть и светиться. Я решил поближе подойти. Смотрю, а в траве, то тут, то там что-то белое. А трава густая. Я ее раздвинул, а это кости. Кости миус. Я как-то себя не очень приятно почувствовал, а если уж совсем честно, то мне не по себе стало и захотелось развернуться и назад, да как можно скорее. Но, думаю, раз уж пришел, то нужно все осмотреть, а то раз поддашься страху, так всего потом пугаться станешь. Я на полпути от леса к замку был, и тут ворота открылись, и вышла женщина. В черном плаще. С черными волосами. Такой красоты я в жизни не видел. Я остановился, открыв рот, забыв о приличиях. Стою, смотрю на нее. А она встала прямо перед воротами и тоже на меня смотрит. А потом улыбнулась. И от ее улыбки, вы не поверите, у меня волосы на голове дыбом встали. Можете смеяться, можете меня трусом называть, но мне так страшно стало, как ни разу в жизни еще не было. Я развернулся и бегом назад. А в голове голос женский: «Куда же ты? Вернись!». А я бегу и чувствую, как ноги мои сами назад повернуть хотят. И мне страшно, аж жуть, а ничего поделать не могу, собственное тело меня не слушается. И, наверное, я бы так и повернул, но на мое счастье в это время споткнулся я об корень и упал, да так об дерево приложился, что искры из глаз и в ушах звон. Но зато голос из моей головы пропал, и даже не страшно мне уже почти совсем стало. Вот такая история.

Дуна снова обвел всех взглядом и с облегчением убедился, что никто не смеется. Никто даже не улыбался. Напротив, на всех лицах была тревога.

– Помните, в деревне, где молодой охотник непонятно от чего умер, тоже женщина была. И тоже небывалой красоты.– Задумчиво сказал Абига.

– Слава теплому свету Зериса!– сказал Дуна.– Это я к тому, что все-таки не спятил я. А то у меня уж у самого сомнения начинались. Завтра бы, наверное, решил, что вообще все приснилось.

«Уж лучше бы приснилось…»– печально подумал старейшина. Он был стар и мудр. Он, как и другие жители Терлы никогда раньше не сталкивался со злом. Но он понимал, что то, что происходит сейчас, не имеет ни какого отношения к добру. Это, что-то прямо противоположное ему. И если уж это началось, то теперь может войти в их жизни надолго. Старейшина почувствовал, как заболело и защемило сердце. Он позвал жену и велел ей приготовить все для обряда обращения к светлому Зерису и матери Терле. Когда молодые посланцы вождя, а может и часть деревенских парней захочет присоединиться и отправиться через лес, к Синему полю, навстречу неизвестности, он будет просить Светлый Зерис и мать Терлу послать им удачу и дать возможность вернуться назад целыми и невредимыми. Потому, что он уже ни в чем не был уверен. Казалось бы, что может случиться с двумя с лишним десятками молодых сильных мужчин. Но старейшина испытывал страх и тревогу. Если бы он мог пойти вместо них, он с радостью пошел бы. Но он немощный старик. Что он может? Ему осталось только молиться. Он незаметно смахнул дрожащей узловатой рукой слезы, набежавшие на глаза.

Поблагодарив за обед, получив напутственное благословение от старейшины и его жены, поклонившись жителям деревни, отряд Абиги отправился, вслед за Дуной к странному замку. Охотнику было страшно, но не дело поддаваться своему страху. Терлиане привыкли смотреть страху в лицо. А если их сильно, что-то пугало, то такому страху они заглядывали прямо в глаза. Несколько молодых жителей деревни, как и предполагал старейшина, отправились вместе с отрядом. Абига хотел отговорить их, но увидев в их глазах решимость и желание присоединиться к отряду, рассудил, что не ему указывать им, что делать. Даже вождь всегда предоставляет право выбора. А он не вождь.

Через полтора часа отряд дошел до края леса. Впереди было Синее поле, посреди которого, как и говорил Дуна, возвышался огромный замок из черного камня. Путники были на полпути к замку, когда ворота открылись, и из них вышла женщина. В черном плаще, поверх которого развевались на ветру длинные черные волосы. Необычайно красивое лицо было настолько бледным, что казалось таким же белым, как проплывающие в небе облака. Женщина улыбнулась.

Высшие. Противостояние.

Усталые турлонги медленно переставляли ноги по пыльной дороге. Всадники тоже устали. День клонился к закату. Наконец впереди показалась деревня.

За время пути Белый маг много рассказывал вождю о своих странствиях по вселенной, о виденных им мирах. Он по-прежнему не говорил ни кто он, ни откуда. Но о самых удивительных и необычайных чудесах, которые ему довелось повстречать во время своих скитаний, рассказал. И об опасных приключениях, и о смешных и даже курьезных. Вождь с интересом слушал эти истории, дивился. Смеялся от души над забавными случаями.

О цели поездки они не говорили. Единственное, что сказал Белый маг, что он боится, что все очень-очень серьезно. Вождь, не лез с расспросами. Но он тоже чувствовал, что все серьезно, намного серьезнее, чем просто несколько трагедий и странных происшествий.

Жители деревни, встретив гостей, и поприветствовав их должным образом, рассказали, что несколько дней назад отряд молодых посланников вождя, под предводительством Абиги побывал здесь, а затем отправился дальше. Заметив, как некоторые из деревенских девушек залились румянцем, при упоминании о молодых людях, опуская глаза и пряча счастливые улыбки, вождь усмехнулся про себя. Отправленные им молодцы времени зря здесь не теряли. А увидев на пальце одной из девушек кольцо Синиши, вождь и сам едва скрыл улыбку. Вот ловок прохиндей! Везде поспел. Первый озорник и весельчак во всей столице Терлы. Сколько раз отчитывал вождь, проказника и бедокура Синишу, вечно придумывавшего что-нибудь совершенно не подобающее приближенному вождя. Вождь почувствовал, как потеплело на душе. Представил, как обнимет всех мальчишек при встрече. Отличная смена растет им старикам. Какие ребята, все один к одному. Даже забылось ненадолго, что не по самому приятному поводу они здесь, в этой гостеприимной деревне. И усталость после дороги отступила. И подумалось, что может все еще обойдется, будет хорошо. Ведь народ их замечательный, добрый, трудолюбивый. Так разве может произойти, что-то совсем уж плохое?

Решили переночевать в деревне. Праздника вождь попросил не устраивать, объяснив, что они уже почти неделю в пути, а завтра снова отправляться дальше.

– Вот будем возвращаться назад, все вместе, так и устроите нам праздник. А там, глядишь, и повод будет не один.– Не удержавшись, вождь подмигнул девушке, у которой на пальце красовалось кольцо его любимого проказника Синиши. Девушка, счастливо заулыбавшись, спрятала лицо с сияющими глазами в маленьких ладошках.

Люди, встречавшие отряд, стояли вдоль дороги тихо, ни приветственных криков, ни радостных улыбок. На печальных, напряженных лицах растерянность и страх. Нехорошее предчувствие ледяной волной окатило подъезжающих к деревне. Жители деревни кланялись и отводили поскорее взгляды. Женщины всхлипывали, наспех утирая глаза подолами передников. Староста, поддерживаемый с двух сторон молоденькими девчонками, вышел вперед и вместо глубокого поклона, каким положено приветствовать гостей, повалился в дорожную пыль и, уткнувшись лицом в землю, застыл, не в силах подняться. Плечи старика вздрагивали. Вождь догадался, что он плачет. Уже не предчувствие, а понимание, что стряслась беда, тисками сдавило сердце. Спрыгнув на землю, вождь подошел к несчастному старику.

– Полно, полно, отец, вставай!– мягко сказал он, обнимая старика за дрожащие плечи и помогая ему подняться.

Кое-как старейшина встал. Ноги его дрожали. Он держался из последних сил. Повернув заплаканное лицо к вождю, севшим, надтреснутым голосом он сказал:

– Они все там… Ни один не вернулся.– Плечи его снова заходили ходуном от беззвучных рыданий.– Почему Светлый Зерис не забрал меня к себе? Я старик. Как я могу жить, когда…

Он не смог договорить, рыдания душили его. Казалось, он вот-вот снова рухнет на дорогу. Двое из отряда подхватили несчастного и отвели в дом. Вождь стоял посреди дороги с каменным лицом. В его глазах Белый маг увидел то, чего ни разу не видел за все время своего пребывания здесь, на этой планете. Он увидел ярость.

Ветер колыхал темно-синюю траву. Вождь и Белый маг шагнули на поле первыми. Большой темный замок, величественно возвышался посреди поля, как огромная неприступная скала. Белый маг увидел пылающий знак и замер. Он сразу узнал его. Повернувшись к вождю, что бы сказать, что он знает, кому принадлежит замок, он заметил, что взгляд вождя устремлен в сторону черных стен. Глаза его были почти безумны, а лицо, искаженное болью и отчаянием, походило на застывшую маску. Издав какой-то хриплый звук, Вождь ринулся вперед. Белый маг удержал его, крепко ухватив его за плечо. Вождь несколько раз дернулся, но рука мага держала крепко, как стальной капкан. Наконец, Вождь справился с собой. По крайней мере, вперед больше не рвался. Стоял неподвижно. По-прежнему, не отрываясь глядя туда же, куда смотрел до этого. Вдоль стен замка, на одинаковом расстоянии в землю были воткнуты длинные шесты, на каждый шест была насажена голова. За то время, что они здесь пробыли, головы почернели и сморщились. Лица стали страшными, но для любящего сердца не составило труда узнать и увидеть в них до боли знакомые черты. Тех, кого знал с пеленок, кого когда-то качал на руках и любил как собственных детей. Абига. На почерневшем, некогда красивом мужественном лице навсегда застыло выражение боли и муки. Сениша. Веселый проказник и затейник Сениша. Верный друг и побратим Абиги. Напрасно ждет тебя девчонка из соседней деревни. Напрасно прижимает по ночам к груди, подаренное тобой кольцо, и украдкой целует его, представляя, что целует губы любимого. Не выполнишь ты обещания. Не приедешь за ней на обратном пути и не заберешь с собой. Потому, что не будет у тебя обратного пути. Твой путь навсегда закончился здесь. Рядом с этим проклятым замком. И еще у двадцати двух молодых ребят их путь закончился здесь. И почти у десятка деревенских парней и молодых мужчин. Страшны были почерневшие лица, но лицо вождя в этот миг было страшнее во сто крат. Боль, ненависть, ярость и жажда мести отразились на нем с такой силой, что Белый маг, был поражен, взглянув на него. Белый маг испытал гордость. Сегодня он открывал этот народ по-новому. Такой добрый и простодушный и в тоже время непреклонный и отважный. Ведь ни один из этих молодых, сложивших свои головы, у стен замка парней, не молил о пощаде. Не склонился перед лицом смерти, ползая на коленях. Каждый из них умер достойно. Каждый сражался до последнего, хотя никто из них не был воином и даже оружия-то настоящего не имел. Белый маг знал точно, что они погибали достойно. Он просто знал терлиан. Он успел изучить их. И оказывается, он все же смог их полюбить. Белый маг почувствовал небывалый прилив сил. Он не сломлен. Он по-прежнему Белый маг. И он не позволит погубить эту планету и ее чудесный народ. Он будет драться за них. Или погибнет вместе с ними. И не потому, что ему все равно, что будет с ним, а потому, что ему не безразлична судьба этих людей. Он расправил плечи и торжествующе посмотрел на пылающий знак на башне.

– Я знаю кто они. – Сказал он, обращаясь к вождю, который все не мог оторваться от лиц тех, кого послал сюда, как оказалось, навстречу страшной гибели. Вождь медленно повернулся. На его плечах ответственность за весь его народ. Сейчас не время оплакивать погибших. Сейчас нужно защищать и спасать тех, кто остался.

– Кто?– Рука вождя уже тянулась к острому ножу за поясом, а тело готовилось к битве.