На этот раз она решила не церемониться и сразу расставить все точки над «и».

– Сева. Я не знаю, чего ты добиваешься,– начала она, но решила, что нечего тут рассусоливать и надо просто честно сказать все как есть.– Я так понимаю, что, ты, таким образом, за мной ухаживаешь. Но, честно говоря, не думаю, что у нас что-нибудь получится.

Сева мужественно принял удар, хотя больше всего ему хотелось взять ее за шкирку и как следует тряхонуть. Что она о себе возомнила эта пигалица? Сосчитав мысленно до десяти, он совершенно спокойно сказал:

– Ты мне очень нравишься, но я все понимаю. Но мы же можем быть просто друзьями?

На это Вере возразить было нечего. В конце концов, он же не волочет ее в свою стаю. Они же не в детском саду, чтобы говорить не хочу с тобой дружить, иди отсюда.

Еще одна прогулка по Москве. Еще одно провожание до электрички.

Сева надеялся, что его неотразимость, безотказно действовавшая на других женщин, быстро растопит лед в сердце юной упрямицы. Он, жестоко ошибался. Шесть месяцев он таскался за ней как дрессированный медведь за цыганским табором. Гулял с ней по Москве, ходил в кино, на какие-то выставки, ездил с ней по полуразрушенным монастырям, по архитектурным стилям которых она писала курсовую. Забирался с ней по осыпающимся стенам и лестницам, рискуя сломать себе шею. Даже пару раз ходил на нуднейшие лекции какого-то известного архитектора. И ведь она сама его никуда не приглашала, он сам напрашивался с ней, куда только мог, уверяя, что все это ему страсть как интересно.

Постепенно Вера начала привыкать к его присутствию в ее жизни. Ей даже стало иногда не хватать его. Она сама не могла понять, что чувствует по отношению к Севе. То он ей даже нравился, то надоедал своим повышенным вниманием.

– Прям твой гигантский сиамский близнец.– Как всегда блистал юмором Вован.

Иногда, неожиданно для самой себя, Вера начинала думать о нем как о мужчине. И эти мысли носили далеко не невинный характер. Мужественная внешность и атлетическая фигура ее поклонника пробуждали в ее невинном неопытном еще сознании очень откровенные фантазии, которые, впрочем, она не решалась пока воплотить в реальность.

За полгода этого марафона в погоне за сердцем прекрасной, но капризной и своенравной Веры Сева совсем вымотался. Она измучила его, он чувствовал, что стал просто одержим одной целью. Вера должна его полюбить. Он должен обладать ею целиком и полностью. Она должна принадлежать ему и душой и телом.

Несколько раз он готов был плюнуть на все. Прекратить эту дурацкую погоню за призрачной мечтой. Он принимал твердое решение больше не приезжать, не встречаться с ней. Давал себе слово и на следующий день снова летел к ней.

Через полгода, Вера, наконец, сдалась. Она почувствовала, что влюбилась. Она была очень молода и неопытна. Даже целовалась до этого она только с одним мальчиком, своим ровесником. Конечно, она влюблялась, она вообще была натурой романтичной, склонной к переживаниям, приключениям. Но это все было так, не серьезно. Детские влюбленности, с держанием за ручку и нежными взглядами, робкими признаниями и вырезанием на коре сердечка с двумя именами и плюсиком посерединке. То, что она начинала испытывать сейчас, было совсем другим. Это была влюбленность юной, но уже девушки, а не девочки, в практически взрослого, двадцатичетырехлетнего мужчину, который умело и настойчиво ухаживал за ней. Его преданность и терпение, его привлекательность и исходившая от него мужская сила сделали свое дело. Чувство накрыло Веру внезапно и с головой. Она даже удивлялась теперь, как она могла так равнодушно относиться к нему до этого. Как не замечала, какой он необыкновенный и прекрасный.

Сева, имевший за плечами большой опыт общения с женщинами, сразу почувствовал перемену. Он ощущал ее с каждым днем все сильней, но боясь спугнуть свое счастье, не торопил события, терпеливо дожидаясь подходящего момента. И вот в один прекрасный день, спустя семь с лишним месяцев после знакомства с Верой он, все еще немного побаиваясь все испортить, предпринял робкую попытку поцеловать Веру. И какое же облегчение он испытал, встретив с ее стороны весьма чувственный отклик. Так, они целовались и обнимались еще месяц, и Сева решил, что, все, хватит, пора переходить к решительным действиям, пока Вера не передумала и снова не изменила свое отношение к нему. Он сделал предложение, на которое Вера ответила согласием.

Узнав о том, что сын собирается жениться, его мать сказала: «Я категорически против! Эта девушка тебе совсем не подходит. Сева ей всего 18! У нее еще ветер в голове. И дело не в возрасте. У нее всегда ветер будет в голове. Она по натуре вертихвостка. Испортит тебе жизнь. Не совершай глупость. Скажи ей, что свадьба отменяется. Хочешь встречаться встречайся. Вот увидишь – скоро сам наиграешься, и она тебе надоест. Такие пустышки как она всегда быстро надоедают».

Почти двухметровый красавец Сева в свои неполные двадцать пять лет, даже сам не подозревая об этом, находился под очень сильным влиянием матери. Она умело и незаметно для него самого руководила им, направляя его жизнь в нужное русло, подталкивала к правильным, с ее точки зрения, решениям. Сева обычно соглашался, прислушивался к ней и почти всегда поступал так, как она советовала. Но на этот раз он принял решение и не собирался его менять. Сердито взглянув на мать, он ,почти грубо, с нескрываемой злостью, сказал:

– Я люблю ее, и я женюсь! И не смей так говорить о моей будущей жене.

За то Соня, которой нравился Сева, так преданно ухаживавший, за ее легкомысленной, взбалмошной сестрой, узнав о предстоящей свадьбе, вздохнула с облегчением. Наконец-то ее младшая сестра остепенится и повзрослеет, перестанет совершать всякие глупости. Выйти замуж это не хухры-мухры, там уже не поскачешь как стрекоза, не будешь делать, что левая нога захочет.

Двадцати пятилетие Севы отмечали у него. В небольшой двухкомнатной квартире, расположенной в хрущевке, собралось человек двадцать молодежи. Гости были веселые, много пили и много ели. Мать Севы, еще вначале вечера категорически отказавшись от предложенной Верой помощи, то и дело сновала туда сюда подавая, убирая, заменяя опустевшие бутылки на новые. Весь вечер она варила, жарила, пекла, и результаты ее трудов моментально исчезали в бездонных молодых глотках. Слыша громкую музыку, то и дело перекрываемую взрывами хохота, хозяйка дома с нетерпением поглядывала на часы, в ожидании, когда же расходившаяся молодежь, наконец, нагуляется, и в ее квартире снова воцарятся покой и тишина. Войдя с очередным блюдом, до краев наполненным горячим, Севина мать увидела, как ее будущая невестка лихо отплясывает на пару с одним из ребят посреди круга, образованного другими гостями. Гости восторженно аплодировали танцующим, подбадривая их радостными криками. Сильно подвыпивший именинник, слегка покачиваясь, хлопал в ладоши и наравне со всеми кричал: «Давай, Верка! Давай!». Раскрасневшаяся и радостно улыбающаяся, Вера ходила по кругу, все быстрей и быстрей перебирая красивыми стройными ногами, а ее партнер то догонял ее, прижимаясь почти вплотную, то немного отставал, одаривая откровенно-восхищенными взглядами темных смеющихся глаз.

–Вера! Ты не устала?– не выдержала будущая свекровь.

Немного задохнувшись от быстрого танца, Вера, не останавливаясь весело крикнула:

– Да, что Вы! Я так всю ночь могу!»– и понеслась по кругу еще быстрей. Гости неистовствовали, крики молодых людей перешли в рев. Поджав тонкие бесцветные губы, Севина мать с каменным лицом вышла из комнаты. Увиденное лишний раз убеждало, какую ошибку совершает ее неожиданно лишившийся рассудка сын. Кто бы сомневался, что эта подзаборная девка еще, наверное, и не так может всю ночь!

В конце вечера, когда гости начали расходиться, Сева был не в состоянии не то, чтобы проводить Веру до дома, а и вообще лыка не вязал. Под неодобрительным взглядом будущей свекрови Вера жизнерадостно выпорхнула из их квартиры в сопровождении двух молодых людей, которым тоже нужно было ехать в Москву.

На следующий день мать завела с более-менее пришедшим в себя сыном еще один разговор по поводу его решения о женитьбе. На этот раз она решила действовать осмотрительнее и по аккуратнее выбирать выражения.

– Я смотрю, Верочка вчера хорошо повеселилась,– с нескрываемой ноткой злобного сарказма сказала она.

– Да, вчера все хорошо повеселились.– Легкомысленно ответил Сева, не искушенный в ведении бесед с саркастичными намеками.

– Сева! Я понимаю, ты вчера выпил и может не совсем понимал и не мог, извини за каламбур, трезво оценить происходящее. Но этот танец!– мать закатила глаза.

– А, да! – Сева расплылся в радостной улыбке,– Ты видела, как Верка жгла?! А Гарик?! Настоящий джигит!

Мать изумленно посмотрела на него. Господи, то ли ее сын слабоумный, то ли сейчас молодежь вообще на все смотрит как на совершенно нормальные вещи. Его будущая жена потаскуха, чуть ли не легла под этого джигита Гарика на глазах у всех, а он сидит и еще восхищается.

– Да конечно,– холодно сказала она,– а потом еще два джигита поехали среди ночи провожать ее в Москву.

– Да, блин,– массируя пальцами, ноющие виски сказал Сева погрустнев.– Получилось некрасиво. Мне самому неудобно. Я вчера чего-то не рассчитал. Хорошо хоть ребята Веру проводили.

Ее сын идиот! Теперь это окончательно ясно. Мать преувеличенно осторожно поставила на плиту только, что вымытую сковородку, из опасения не совладать с собой и запустить ею в голову сына.

– Сева! Мне кажется, ты не совсем понимаешь. Этот танец, эти отношения с посторонними молодыми людьми. Это неприлично! Господи, Гарик только, что не набросился на нее на глазах у всех. Взглядом ее раздевал, а она только рада была, смеялась, ногами дрыгала.

– Мам, ну ты чего? Да всем весело было. Они просто танцевали, развлекались. А Гарик он на всех девушек так смотрит, у него такой взгляд он же человек восточный. Я же говорю – джигит.– Сева смотрел на мать, совершенно искренне улыбаясь, посмеиваясь про себя над ее устаревшими взглядами на жизнь.

– Извини, но так себя ведут только уличные девки.– Забыв о своем решении выбирать выражения, почти выкрикнула она.

– Мам! Да просто Вера еще очень молодая. Ей повеселиться хочется, подурачиться. Да все нормально,– добродушно убеждал мать Сева.

Поняв, что и на этот раз образумить сына не удастся, она, холодно взглянув на него сказала:

– Ну, если тебя все устраивает, прекрасно! Пусть хоть голая танцует. Она же молодая, ей повеселиться хочется. Только потом не удивляйся, если твой ребенок будет похож на Гарика, на Толика, а может и вообще ни на кого из тех, кого ты знаешь.

– Мам! Ну, прекрати! Чего ты из мухи слона делаешь?– начал раздражаться Сева.

– Лучше из мухи слона, чем из слона муху.– Ответила мать и с гордым видом удалилась.

Как бы Севина мать не была против предстоящей свадьбы, но раз свадьба все же состоится все должно быть, как положено. Солидно и с размахом. Ненавидеть невестку это одно, а любовь к сыну это совсем другое. Свадьба ее единственного сына должна пройти на высшем уровне. Взяв себя в руки, она начала бурную деятельность по подготовке предстоящего мероприятия.

Мать Севы была наделена примерно теми же качествами характера, что и Алина Николаевна Телянина, которая при необходимости вполне могла бы командовать армией. Но, если Алина Николаевна, при всей своей властности и деловитости, была человеком необыкновенно отзывчивым и, иногда, даже излишне чувствительным. И ее сердце полководца было переполнено душевной теплотой и любовью, которые она щедро изливала на окружающих ее людей. То Севина мать отличалась чопорной холодностью и каким-то безразличием и даже равнодушием к чувствам и переживаниям других людей, за исключением только собственного сына.

Заказав ресторан, фотографа и машины, она составила подробный список всех остальных вещей, о которых нужно позаботиться, «чтобы не ударить в грязь лицом» и составила программу знаменательного события. Покончив с этим, она созвала молодых, что бы огласить им результаты своих трудов и дать необходимые инструкции. Зачитав список всего необходимого, пусть знают, сколько трудов она вложила, она перешла к программе проведения свадьбы:

– После ЗАГСа едем на Красную площадь. Фотографируемся…

– Зачем на Красную площадь?– перебила будущую свекровь Вера.– Холодно же будет. Конец ноября.

Севина мать смерила ее ледяным взглядом.

– Это свадьба моего единственного сына, и она должна пройти по-человечески, как у нормальных людей. А не как какая-то очередная попойка в придорожном кабаке, с пьяными песнями и плясками.

Когда вся намеченная программа свадьбы единственного сына была озвучена, его мать обратилась к своей незадачливой невестке:

– Вера, нужно съездить посмотреть тебе платье. Ты такая худая, что его, наверняка придется подгонять. Сева, а кольца возьмете наши с отцом, нечего деньги тратить.

– Может, что бы сэкономить я и платье ваше возьму? Хотя нет. Так как это свадьба не только единственного сына, но и меня единственной, то своим платьем я все-таки сама займусь. Что-нибудь тепленькое посмотрю, что бы к Царь-колоколу не примерзнуть.– Улыбаясь, и одновременно с вызовом сказала Вера, которой надоело, что Сева пляшет под дудку своей матери. Сева, как всегда, приняв все за чистую монету, радостно засмеялся, находя шутку Верочки очень смешной, а любящая мать с жалостью смотрела на него и еле сдерживалась, чтобы не заорать во все горло: «Убей ее! Убей прямо сейчас! Не дай ей испортить свою жизнь!». Господи! Ну что, нашло на ее сына? Откуда вообще взялась эта маленькая наглая дрянь?

– Никакой благодарности!– возмущенно говорила мать, после того как Вера уехала.– Мало того, что добилась того, что на ней женятся лишь благодаря смазливой мордашке. Так еще идет на все готовенькое, и то не соизволит хотя бы попытаться вести себя прилично и проявить хоть чуть-чуть уважения! Ее родственники-то хоть на свадьбу пожалуют? Или она у тебя так сиротинкой замуж и выйдет?

– Мам!– Сева с упреком взглянул на ни как не желавшую успокоиться мать. Ссориться ему не хотелось и, улыбнувшись, он примирительно сказал.– Вера не сиротинка, ты же знаешь. Просто у нее отчим военный и служит где-то далеко от Москвы. Поэтому мама редко приезжает. Но на свадьбу они, конечно, приедут. И сестра будет. И бабушка.

Вначале знакомства Вера честно пыталась быть с Севиной матерью приветливой и дружелюбной. Но, встречая каждый раз, ледяной взгляд, недовольно поджатые губы и обращение к себе исключительно через Севу, например: «Сева, твоей девушке сахар в чай класть?», или «Сева, а девушка к нам надолго, а то к нам сегодня дядя Леня приехать должен». Она очень скоро перешла на официально-вежливый тон. И пока не встал вопрос о свадьбе их общение при редких встречах свелось к «Здравствуйте, до свидания».

Вере было неприятно такое отношение. Ее обижала и удивляла такая неприкрытая враждебность, и непонятно откуда возникшая явная нелюбовь. Ее стали тяготить даже редкие встречи, и она старалась избегать их всеми возможными способами.

Как то, обсуждая свои планы на будущее, Вера с Севой сильно поссорились.

Они лежали в его кровати. У Веры в этот день была всего одна лекция и они, решив воспользоваться моментом, поехали к нему домой.

– А где мы будем жить после свадьбы?– легонько водя пальцем по его груди, спросила Вера. Сева удивленно посмотрел на нее.

– Здесь, где же еще?

– Я не буду здесь жить,– твердо сказала Вера.

– Почему?– ничего не понимая спросил он. Может это ее очередной заскок?

– Потому, что твоя мать меня терпеть не может. Я с ней жить не буду.

Сева засмеялся:

– Вер, да брось! Ну, что за глупости? Просто вы не привыкли друг к другу. Все будет хорошо. Еще подругами станете. Вы друг друга полюбите, вот увидишь. Вы ведь обе хорошие и обе меня любите, а я люблю вас, значит вы просто не можете не найти общий язык.

При всей своей неопытности Вера понимала, что это полная ерунда. Просто Сева как мужчина, совершенно наивен в таких вопросах.

– Нет,– она помотала головой.– Как хочешь, а я не буду здесь жить. Можем жить у меня.

Сева разозлился. Опять она начинает свои капризы и выкрутасы! К этому времени, он уже успел забыть неприятный разговор с матерью, и ему казалось, что Вера просто придумывает несуществующую проблему. Ну, что за взбалмошный характер?

– Вер, перестань! Я не могу ее тут одну оставить. Она привыкла, что я рядом, ей будет плохо одной.

– Ну, так и живи с ней!– Вера встала и вышла из комнаты. Сева решил, что она надулась и ушла на кухню или в ванну и теперь сидит и ждет когда он придет ее успокаивать, но тут услышал, как хлопнула входная дверь. Вера ушла.

Два дня он сходил с ума. Она не подходила к телефону. После занятий он ее не нашел – или не пришла или специально прошла незаметно, не желая с ним разговаривать. На третий день он поехал к ней домой. Дверь никто не открыл. Он устроился на лавочке возле подъезда и стал ждать. Спустя час он увидел Соню, идущую с работы. Соня немного смутилась, когда Сева спросил, не знает ли она где Вера. Ей было неудобно за сестру, которая ведет себя совершенно безответственно. Пригласила Севу зайти и выпить чая. Когда Вера вошла в квартиру Соня злобно посмотрела на нее, а Сева, забыв обо всем на свете, кинулся обнимать Веру и выпалил:

– После свадьбы можем жить у моего дяди. Он в деревню уехал, у него там любовь образовалась на старости лет.

Мир был восстановлен. Как и положено последовали объятия, признания, поцелуи. Романтика, одним словом.

Сева никогда еще не был так счастлив. Он был счастлив с тех пор, как его многомесячные изнурительные ухаживания завершились взаимностью с Вериной стороны. Он любил ее. Он добивался ее любви. Он справился, выдержал и добился своего. Он был очень-очень счастлив. Жизнь прекрасна. Жизнь замечательна и полна радужных надежд на будущее вместе с Верой. Сева светился от переполнявшего его чувства и улыбался. Все время улыбался. И это его состояние делало его привлекательным как никогда. И все окружающие его люди чувствовали это его состояние. И вот та милая блондинка, сидящая в метро напротив и мило улыбающаяся ему в ответ, потому, что нельзя не улыбнуться такому радостному, такому счастливому человеку. И вот та черненькая с милой родинкой над верхней губкой. Она тоже улыбается Севиному счастью , тоже чувствует его. И шатенка, идущая на встречу по улице. И даже та совсем некрасивая с неопределенным цветом волос, тоже улыбается ему. И еще много блондинок, черненьких, рыженьких, русоволосых и крашеных. Все они готовы дарить свои улыбки такому счастливому и такому красивому молодому мужчине. Сева вдруг осознал, что в последнее время он вообще не замечал других женщин и думать забыл о них, думая только об одной единственной . А ведь вон их сколько, всяких и разных. И это пьянящее чувство собственной власти над женскими взглядами, над их желаниями. И это ощущение своей привлекательности, неотразимости, превосходства над большинством других представителей мужского пола. Как же он мог забыть как это прекрасно?