© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Ирина Грин
Тайна королевского адвоката

Белая шапочка с ушками, белый комбинезон – маленькая Алиса была похожа на игрушечного белого медвежонка. Она крепко спала, а Ася Субботина медленно катила коляску с дочкой по аллее вдоль домов. Деревья спали под шапками снега, Алиса дремала, Ася же, только осваивавшая сложную профессию матери, то и дело поглядывала на часы, чтобы не перегулять ненароком. Муж, Иван Рыбак, смеется над этой Асиной пунктуальностью, называет ее чокнутой мамашей. Ну какая разница – пятью минутами больше, пятью минутами меньше? Но она не обращает внимания на эти шутки – врач сказал: прогулки три раза в день по пятнадцать минут, значит, так тому и быть. Оставалось четыре минуты, и Ася повернула назад.

В этот момент к подъезду, разбрызгивая кашу подтаявшего снега, подкатило такси. Задняя дверь распахнулась, выпуская женщину в черном кашемировом пальто. Несмотря на довольно-таки холодный день, она была без шапки, и февральский ветер тут же затеял игру с ее рыжими волосами.

В человеке все должно быть прекрасно, сказал когда-то классик, и незнакомка полностью соответствовала этим словам, во всяком случае, по мнению Аси: лет сорока, может, чуть больше, бледное, слегка уставшее лицо, выразительные светлые, не то серые, не то голубые глаза. Черные кожаные сапожки, абсолютно простые, на ровной подошве, без каких-либо пряжек, заклепок и прочих украшений, казались верхом элегантности. Большущий пластиковый бордовый чемодан, который водитель достал из багажника, не уступал обуви по красоте. Вслед за чемоданом из багажника появилась внушительных размеров сумка цвета верблюжьей шерсти. Ткань, напоминавшая замшу, кожаные уголки и хвостики на бегунках – сумка была просто фантастически хороша, хотя Ася предпочитала маленькие бесформенные торбочки. На кожаном ярлычке она разглядела надпись «Silk».

В школе, а потом в университете, где она училась на филологическом факультете, по английскому у Аси всегда была пятерка, но вот что такое «Silk», она никак не могла вспомнить. Ася достала телефон, чтобы перевести заинтересовавшее слово, но увидела часы на экране и ужаснулась: они с Алисой гуляли уже шестнадцать минут!

Отбросив все мысли в сторону, Ася рванула к подъезду, чуть не столкнувшись у двери с незнакомкой.

– Здравствуйте! – хорошо поставленным голосом сказала та. – Вам помочь?

Ася окинула быстрым взглядом багаж женщины и замотала головой:

– Нет, нет, спасибо! Я сама!

Уже заходя в подъезд, она обернулась. Оказывается, зря отказалась – водитель, легко подхватив чемодан и сумку, занес их в подъезд.

– Второй этаж, – успела услышать Ася перед тем, как за ней с лязгом закрылись двери лифта.

Дома она в первую очередь проверила, не навредила ли дочке лишняя минута, проведенная на улице. Потрогала щеки, нос, коснулась губами атласного лба, вдохнув сладкий запах молока, до того родного, что сердце каждый раз замирало от восторга, стащила варежки и пощупала крошечные пальчики. Все нормально, теплые, и все-таки на сердце было неспокойно. Может, она и вправду чокнутая мамаша?

Алиса еще спала, и Ася, осторожно раздев дочку, успела переделать кучу дел: погладила белье, поставила вариться бульон и даже вымыла пол. Открыла ноутбук, чтобы найти перевод заинтересовавшего ее слова, но тут Алиса тихонько захныкала, и элегантная соседка была вытеснена из головы совершенно другими заботами. Вспомнила о ней Ася только вечером, уложив дочь спать и накормив вернувшегося с работы Ивана.

«Silk – шелк, шелковая нить, королевский адвокат», – сообщил переводчик. Фантазии Асе было не занимать, и в воображении тут же родился образ соседки в адвокатской мантии, гордо шествующей по коридору суда. Хотя нет, мантии носят судьи, а адвокаты? Покопалась в поисковике. Действительно, мантии пока не входят в дресс-код защитников, но разговоры об их целесообразности ведутся уже давно. Сейчас адвокату не возбраняется приобрести спецодежду за свой счет и надевать ее для участия в процессе. Но почему королевский? Соседка живет в другой стране и там занимается адвокатской практикой, а сюда приехала навестить кого-нибудь из родственников, проживающих в их доме?

– Ваня, – спросила она мужа, уткнувшегося в телевизор, – а кто у нас живет на втором этаже?

– Откуда мне знать? – спросил тот, и, обняв жену, притянул к себе. – Это же не я живу здесь с самого детства.

Действительно, это была Асина квартира. Когда-то здесь жили ее родители, потом они с мамой вдвоем. Когда мама умерла, Ася какое-то время оставалась одна, и это были самые тяжелые годы в ее жизни. Именно тогда она поняла, что ошиблась, выбирая свой жизненный путь, пошла не той дорогой. Научившись читать в пять лет, Ася буквально проглатывала книгу за книгой. Матери стоило большого труда уговорить ее отправиться на прогулку, сходить в кино. Школьным вечеринкам девочка предпочитала новую книгу, романам с мальчиками – любовную историю на бумаге.

– Ты, наверное, будешь учительницей, – сказала как-то мама. – Замечательная профессия для девочки.

Ася росла замкнутым, малообщительным ребенком, но в школе ее уважали: учителя – за знания, одноклассники – за безотказность, граничащую чуть ли не с самопожертвованием. Она готова была помочь всем, каких бы усилий это ни стоило, училась хорошо и, окончив школу с серебряной медалью, без проблем поступила в университет на филологический факультет.

Годы учебы пролетели незаметно, и вот Ася впервые переступила школьный порог уже не как ученица, а как учитель. И только тогда поняла, что преподавать в школе русский язык и литературу не способна. Нет, она любила свой предмет, обожала книги – и классику, и современных авторов, – но передать эту любовь ученикам не получалось. Она старалась, очень старалась, но не находила отклика в глазах сидящих напротив детей.

Если бы в классе был человек, который пусть не любил бы книги, как она, но хотя бы считал, что русский язык и литература понадобятся ему в дальнейшей жизни! Или хотя бы так считали родители учеников – как бы помогла ей их поддержка! Ася листала свои университетские конспекты, тщательно готовилась к каждому уроку, но ошибок в тетрадях меньше не становилось, а от перлов в сочинениях хотелось заснуть и не просыпаться. А еще тяжело было просто находиться в школьных стенах, в шумном, большом коллективе. Трудно давалось общение с коллегами, домой Ася возвращалась разбитая, уставшая. «Я справлюсь, – уговаривала она себя, – привыкну». Но не справлялась, не привыкала, и от того становилось совсем горько. Была бы мама, она, может быть, нашла бы нужные слова, утешила, успокоила. Но рядом не было никого.

Проработав, вернее, промучившись три года, Ася уволилась. Последней каплей, переполнившей чашу ее терпения, стали годовые сочинения девятиклассников, пестревшие грамматическими ошибками и фразами типа «Маруся поплохела и умерла», «Татьяна стала светской львицей» и «надо было выстоить насмерть!». Ася ушла в никуда, не найдя новой работы. Ей пообещали место в библиотеке недалеко от дома, нужно было только какое-то время подождать. И тут жизнь резко изменилась: Ася встретила Ивана. Большой, сильный, основательный, заботливый, он наполнил ее существование новым смыслом.

Начиналось все не очень весело – Ася сломала руку и попала в больницу. Ее соседкой по палате оказалась Кристина Светлова, которую пришел навестить коллега Иван – бывший, потому что Кристина, как и Ася, осталась без работы. Именно там, в больничной палате, родилась их фирма, детективно-консалтинговое агентство «Кайрос», где до недавнего времени Ася с Иваном числились детективами. Сейчас у Аси другие заботы, но к детективной деятельности она обязательно вернется в скором будущем.

– А что там, на втором этаже? – спросил Иван, и Ася, вынырнув из воспоминаний, поцеловала мужа в висок.

– Да так просто.

Утром, выходя из подъезда с коляской, Ася встретила дворничиху тетю Олю. Она жила в их доме с незапамятных времен. Вечно всем недовольная громкоголосая дворничиха была грозой малолетних хулиганов, да и взрослые жители дома ее побаивались, не решаясь вступать в перепалку. Только немногие, к которым относилась и Ася, знали, что сердце у нее доброе. К дворничихе под окно часто подбрасывали новорожденных щенков и котят, и тетя Оля, почем свет костеря негодяев, оставивших на погибель ни в чем не повинных животинок, а заодно и самих беззащитных тварей, и их беспечных матерей, рожавших от кого ни попадя, заботилась о малышах и не успокаивалась до тех пор, пока последний не был пристроен в хорошие руки.

– Отдохнула немного, и опять в пятую квартиру ходят и ходят. Только успевай за ними грязь собирать, – громко вещала тетя Оля, вытирая шваброй грязную талую воду, натекшую на пол подъезда с обуви, и ее обветренное от постоянной работы на улице лицо выражало крайнюю степень возмущения.

В любой другой день Ася, поздоровавшись, прошла бы мимо, но упоминание пятой квартиры послужило крючком, на который она попалась.

– А что там, в пятой квартире?

– Ой, Асенька, чистая ты душа, живешь в неведении! У нас на втором этаже живет фифа. Вся из себя вроде благополучная, а только весь день к ней шастают любители солененького. Шасть, шасть… Только успевай за ними пол подтирать!

Тут Алиса закряхтела, личико ее покраснело, что служило признаком скорого крика. Очевидно, затянувшееся стояние на одном месте вместо прогулки ее не устраивало, и Ася, извинившись, выкатила коляску из подъезда.

«Любители солененького, – думала она, шагая по аллее. – Что бы это могло значить?»

Алиса не спала, и в ее широко распахнутых глазах отражались голые ветви проплывающих мимо деревьев.

Тут зазвонил телефон. Номер был незнакомый, и Ася хотела вызов проигнорировать – наверняка либо продавцы ненужных услуг, либо мошенники, – но все-таки ответила.

– Асенька, – раздался в трубке добрый старческий голос, – это Яковлев.

– Здравствуйте, Савелий Павлович! – обрадовалась Ася.

– Не забыли, значит, старика?

Савелий Павлович был соседом Рыбака, вернее, проживал с ним в одном подъезде, пока Иван не переехал к Асе.

– Нет, конечно, – улыбнулась она. – Как здоровье? Как Хакер?

Хакером звали собаку Савелия Павловича, замечательного черно-белого спаниеля с длинными, почти до пола, кудрявыми ушами, напоминавшими Асе лепестки хризантемы.

– Спасибо, Асенька, со здоровьем моим все в порядке, – говорил Савелий Павлович медленно, рассудительно. Она живо представляла его, сидящего в кресле с прижатой к уху трубкой. – Хакер тоже, слава богу, жив, здоров. Шустрее меня будет. А я к вам, Асенька, с просьбой большой. Надеюсь, не откажете старику?

– Слушаю, Савелий Павлович!

– Сестра у меня в Рязанской области, младшая. В гости зовет. Я бы съездил, может, в последний раз. Да вот беда – в прошлый раз с Хакером ездил, так намучались оба, что я, что он. Не все у нас, знаете, Асечка, собак любят. Некоторые в глаза вроде улыбаются, а исподтишка так и норовят пнуть бедолагу. Сестра предлагает в гостиницу для собак его пристроить, вроде там ухаживают за ними, гулять выводят. Да только по мне это как-то не по-людски. Хакер для меня как ребенок, это словно отдать своего сына в детдом на время. Кто его знает, насколько там, в гостинице, люди порядочные работают. Может, действительно животных любят, а может, только деньги.

Ася уже поняла, к чему клонит Яковлев. Конечно, ей хватало своих забот, да и с Ваней не мешало бы обсудить этот вопрос. Но прямо-таки патологическая безотказность, в корне задушив какие-либо возражения, ответила за нее:

– Вы хотите, чтобы Хакер на время вашего отъезда пожил у нас?

– Мы с ним оба этого хотим. Асечка, я пойму, если вы откажетесь…

– Да что вы, мы с Иваном будем рады!

– Хорошо, спасибо огромное. Я вам буду очень признателен. Тогда в пятницу часикам к семи вечера мы приедем, да?

Единственное, что беспокоило Асю: как отнесется к ее поступку Иван, все остальное она переживет.

Чтобы подсластить мужу пилюлю, Ася решила приготовить его самое любимое блюдо – борщ. В кулинарии она была не особенно сильна, но чего не сделаешь ради любимого человека.

– Ого! – удивился Рыбак, обнаружив на столе не магазинные котлеты с пюрешкой и не гречку с тефтелями, а самый что ни на есть настоящий борщ. – Что празднуем?

Ася решила не приступать сразу к волнующему ее вопросу, а действовать издалека.

– Тетя Оля сегодня ругалась.

– Тетя Оля? – Брови Рыбака удивленно поползли вверх. – Не знал, что у тебя есть родственники, кроме нас с Алисой.

– Да нет же, ты не понял! Тетя Оля – дворничиха, живет в нашем доме на первом этаже. Помнишь?

– Крикливая такая баба?

Ася кивнула.

– На тебя ругалась?

– Нет, не на меня. Вань, а кто такие любители солененького?

Иван в недоумении посмотрел на супругу.

– Беременные, что ли? – Тут во взгляде его промелькнуло понимание, и, приложив ладонь к Асиному животу и страшно выпучив глаза, он сказал сиплым голосом волка из мультфильма: «Шо, опять?»^[1]

Ася смутилась, покраснела, обиженно поджала губы.

– Да ладно, не дуйся! Уж и пошутить нельзя! Ты же знаешь, я согласен с любым твоим капризом.

Тут уже надо было отбросить в сторону обиду и ковать железо, пока горячо.

– Помнишь Хакера? Спаниеля?

– Спрашиваешь! Симпатяга пес! И что с ним?

– С ним все в порядке, Савелий Павлович просит приютить его на недельку.

– Приютить одного Савелия Павловича или Савелия Павловича с Хакером в придачу? – уточнил Иван. – Мне кажется, двоих будет многовато.

Рыбак уже понял, к чему клонит Ася, но виду не подавал.

– У нас две комнаты на троих, если еще двоих приютить…

– Ваня! – Голос Аси звучал нарочито серьезно, но глаза смеялись. – Хакера приютить! Собаку! Гав-гав!

– Вас понял! – шутливо отозвался Рыбак. – Разрешите выполнять?

– Вань, а если серьезно? Кроме шуток? Ты не против?

– А Алиса что говорит? – не унимался Иван.

– Пока ничего. А ты?

– Ты уже пообещала деду. Скажешь, нет?

– Не скажу.

– Ну, значит, так тому и быть.

Уже засыпая, Ася вспомнила, что так и не узнала, кто такие любители солененького. «Утром спрошу», – пообещала она себе.

Утром оказалось, что Иван уже убежал на работу. Обстоятельство это немного огорчило Асю – она любила утром варить кофе, пока муж умывался, сидеть напротив за столом и наблюдать, как смешно шевелятся у него уши, когда он жует. К тому же она так и не узнала у него про солеманов. Впрочем, вторую проблему решить было проще простого. У Аси имелся еще один надежный источник информации – программист «Кайроса» Федор Лебедев, способный извлечь из своего компьютера практически любую информацию.

– Любители соленого? – переспросил он удивленно. – А в каком контексте?

Ася постаралась максимально близко к тексту пересказать разговор с тетей Олей.

– В переводе на обывательский язык… – До Асиного слуха донесся звук стремительного бега пальцев Федора по клавиатуре – он посоветовался с компьютером, после чего безапелляционно заявил: – Соседка твоя из пятой квартиры – наркодилерша, наркотики продает.

– С чего ты решил? – опешила Ася.

– Соль – это такой синтетический наркотик, отравляющий организм сильнее, чем, к примеру, героин. Соли можно назвать наиболее опасными наркотиками. Дело в том, что при зависимости от других веществ человеку можно помочь. Известны механизмы действия этих наркотиков, их прохождение в организме. При приеме солей ситуация обстоит иначе. Эффекты будут подобны, но традиционная схема дезинтоксикации может просто не сработать, и даже после непродолжительного приема солей наркомана невозможно будет спасти. Наркотическая зависимость от соли формируется стремительно, всего через несколько употреблений, и преодолеть ее самостоятельно практически невозможно. Интеллект человека, подсевшего на соли, исчезает через каких-то два-три месяца. Солевой наркоман подобен безнадежно проигравшемуся игроку в карты, который закладывает все на свете в надежде отыграться. Но, к сожалению, синтетические наркотические вещества отыграться никому не позволят.

– Спасибо, Федя, – медленно проговорила Ася.

– А ты, собственно, с какой целью интересуешься?

– Я пока не знаю.

Ася и на самом деле не знала, зачем ей вся эта информация. В то, что соседка со второго этажа, которую она мысленно прозвала Королевским адвокатом, продает наркотики, не верилось абсолютно. Но ведь слова тети Оли должны иметь под собой хоть какое-то основание. Не с бухты-барахты же она это придумала. А может, на втором этаже живет еще какая-то фифа, которая занимается преступным промыслом? Проверить это несложно, в голове у Аси мгновенно родился план, который она решила претворить в жизнь после первой прогулки с Алисой.

Погода за окном резко переменилась, затянутое тучами небо грозило вот-вот разродиться то ли снегом, то ли дождем, за ночь подморозило, и дорожки превратились в ловушки для утративших бдительность пешеходов. Идти на прогулку совершенно не хотелось, но, во-первых, доктор сказал три раза в день по пятнадцать минут, значит, надо собираться, а во-вторых, погода может испортиться окончательно, и тогда… Что тогда? Не пойти на прогулку – не вариант. Придется. А что, если с утра погулять полчаса и оставшиеся пятнадцать минут догулять, когда позволит погода? Может, позвонить доктору? Бред какой-то. Нет, все-таки Ваня прав, она действительно чокнутая мамаша. В любом случае, кто обитает в пятой квартире, она выяснит непременно.