Где я? Что со мной?..

Маня повернула голову и посмотрела сначала в одну сторону, а потом в другую.

Совершенно незнакомая комната. Что это может быть? Больница? Непохоже! Гостиница? Это точно не «Астория»!

Маня подтянулась и рывком села.

Плед, которым она была накрыта, поехал и бесшумно свалился на пол, но тут же подскочил и рванулся в сторону.

– Волька! – позвала Маня шепотом.

Плед замер.

Маня вскочила, откинула плед и обняла собаку.

– Волька. – Она заглянула в маленькие собачьи глазки. – Где мы?!

Пёс лизнул её и принялся вскидывать передние лапы ей на колени.

Что вчера было? Тётя погибла, квартиру опечатали, но Маня туда всё же вернулась. Ольга соврала, что накануне к Эмилии не приходила. Картотека, странные прозвища. Потом сигарный клуб и…

Ну, конечно! Лев Граф!..

Главный подозреваемый!

Маня глубоко вздохнула, ей стало страшно.

Но что могло с ней случиться? Она потеряла сознание? Прямо там, в клубе? И что произошло потом?

– Здесь кто-нибудь есть? – негромко спросила Маня, и ей не понравился собственный голос, заискивающий какой-то. – Алё! Алё!

…Вот тебе и алё!..

Она выпила вчера только одну стопку водки, совершенно точно! И сегодняшнее утреннее состояние вовсе не было похоже на похмелье! Несколько раз за жизнь Маня напивалась и знала, что бывает по утрам – конец света и желание немедленно самоубиться, как Иванов из придуманного Львом романа!

Нынешним утром Маня была бодра и свежа, и голова не болела, и пить не хотелось! Она прекрасно помнила все вечерние события – до определённой точки, а дальше ничего, белый шум.

Маня подняла с пола плед, швырнула его на диван и осмотрелась.

Комната как комната, окно распахнуто настежь. Маня выглянула. Под самой стеной цвели пышные гортензии, дальше были кусты и несколько молодых, аккуратно подстриженных лип, за которыми чувствовалась большая вода, то ли залив, то ли река.

– Волька, где мы?!

Бультерьер замахал коротким хвостом, фыркнул и немного побегал кругами – это означало, что ему нужно пройтись и уже хорошо бы завтракать.

Маня сунула ноги в «мюли», которые валялись около дивана – спала она в футболке и джинсах, – и отправилась искать выход на улицу.

Они обошли дом, оказавшийся довольно большим. Все входы и выходы были заперты.

– Алё! – сердясь от всё возрастающего страха, громко крикнула Маня. – Где хозяева?! Двери откройте!

Ничего и никого.

Может, она в плену?..

Мане стало жарко.

Да нет, плен таким не бывает. Плен бывает в сыром подвале, или в заколоченном сарае, или уж на худой конец в гадкой квартире с матрасом на полу и миской баланды на табуретке!

Маня нервничала всё сильнее.

Может, это и не плен, только выбраться отсюда она не может!

Телефон? Алекс? Господин товарищ полковник?

Маня ринулась к дивану, на котором спала, обшарила карманы толстовки, вытряхнула всё из рюкзака и нашла телефон! Он мирно лежал, где всегда – в наружном кармане под молнией.

Лежать-то он лежал, но… не работал.

Маня ничего не поняла.

«Вставьте симкарту», – велел ей аппарат. Маня потрясла его, подула и на всякий случай заглянула в порт для зарядника и ещё какие-то дополнительные отверстия непонятного назначения.

Она совершенно не разбиралась в современных девайсах! Она обожала их… как «идею», как давеча выразилась управляющая магазином.

«Идеи» Мане очень нравились – красивые картинки, фильмы и лекции Паолы Волковой и Наталии Басовской в любое время, можно в электронке почитать, если под рукой нет нормальных, в переплётах и на бумаге!.. Радио «Арзамас» опять же, музыкальные подкасты – отличная штука!..

Терпеливо разбираться в гаджетах – устанавливать приложения, прикладывать пальцы для отпечатков, медленно крутить головой для распознавания физиономии, вводить пароли, а потом ещё держать их в голове, запрашивать какие-то серверы, искать потерянные данные – Маня решительно не желала.

За неё всё это делал Володя Береговой, начальник IT-отдела в Манином родном издательстве и по совместительству муж Маниной родной редакторши Кати Митрофановой. Он «переезжал» из старого Маниного телефона в новый, из ноутбука в ноутбук, ставил приложения, подключал сервисы и всякое такое, так что проверить наличие или отсутствие в телефоне симкарты Маня не умела.

Вариантов два – или телефон вот так подло вышел из строя, или его вывели специально, чтобы Маня не смогла позвонить.

Значит, всё-таки плен. Двери на замке, связи нет.

Маня стиснула кулаки. Ладони были влажными.

В сложные жизненные моменты, когда становилось по-настоящему больно или страшно, в добродушной, близорукой, немного неуклюжей Мане просыпался… боец.

Она чувствовала нечто вроде «врёшь, не возьмёшь!» и действовала по наитию, иногда совершенно безрассудно.

Она кое-как запихнула всё в рюкзак, прицепила его на плечо, схватила Вольку на руки и помчалась в подвал – в доме он был, она видела лестницу вниз. Вылезать из окна на первом этаже показалось высоковато.

Маня спустилась, постояла, прикидывая, где тут может быть помещение с окном, не сообразила и стала открывать все двери. В одной из комнат – ура! – действительно нашлось окно, довольно высоко под потолком, зато вполне приличное, пролезть можно.

Писательница Марина Покровская поискала, на что бы такое встать, подволокла к стиральной машине большой пластмассовый таз, забралась на машину, с трудом расшатала шпингалеты и распахнула створки. Прямо перед её носом оказалась серая садовая плитка. Маня вытолкнула наружу рюкзак, спустилась за Волькой – он ничего не понимал, сопротивлялся и вырывался, но Маня и его пропихнула на улицу, а потом выбралась сама, с усилием перевалившись через раму.

Вскочила, подхватила собаку и сиганула в ближайшие кусты.

Если она в плену, значит, должны быть сторожа!

И немного отдышалась.

В висках стучало.

Они сидели в кусте смородины, одном из многих, здесь была целая смородиновая аллея. За спиной – Маня оглянулась – густые колючие заросли малины. Справа, кажется, беседка или навес, отсюда не разглядеть, слева деревья и какое-то сооружение с красной черепичной крышей.

…Что делать дальше?

Есть сторожа или нет?

Маня ещё немного посидела, обливаясь потом – было очень жарко, – потом осторожно выглянула, стараясь выискать калитку или прогал в заборе, но ничего такого не обнаружила.

Волька вопросительно смотрел на неё крохотными свинячьми глазками.

– Ищи выход! – шепотом велела ему Маня. – Где выход?!

Пёс словно этого ждал! Он ринулся вбок, вдоль смородины, загребая короткими упористыми лапами и сильно натягивая поводок. Маня, не решаясь встать во весь рост, поползла за ним на четвереньках. Они промчались по смородиновой аллее. Рюкзак съехал Мане на затылок и больно бил по шее, бегать на четвереньках она не умела, пёс тянул.

Он привёл хозяйку прямиком к дырке в заборе. Здесь сетка была отогнута и подвёрнута, словно в дырку много раз лазали.

Маня тоже пролезла, сильно ободралась, зашипела от боли, вскочила на ноги и помчалась.

С левой стороны сверкала большая вода – кажется, всё-таки залив, – справа были огороженные участки, а Маня всё мчалась. Только добежав до какой-то лужайки, она перешла на шаг.

Кажется, выбрались!..

Маня с трудом дышала и вытирала лоб сгибом локтя.

Только вот… где они? Как узнать?

Она вытащила было телефон, чтоб включить навигатор, и с досадой засунула его обратно – от него никакого толку!..

Заборы, мимо которых она пробежала, были роскошные, «миллионные», как определила для себя Маня. Решиться и позвонить в калитку?

Впереди на дороге замаячил велосипедист.

Маня бросилась было прятаться в кусты, но сообразила, что одинокий велосипедист не может быть уж слишком опасным.

– Извините, пожалуйста!

Если бы только Маня Поливанова знала, в какую сторону повернёт судьба после того, как она решится окликнуть человека на велосипеде, она бы сто раз подумала! И, возможно, всё сложилось бы иначе…

Но она окликнула.

Велосипедист подъехал поближе и оказался авантажной дамой средних лет. Та подрулила к Мане и лихо соскочила с седла.

– Вы не скажете, где мы находимся? – умоляющим голосом начала Маня. – Я… гуляла и заблудилась.

Если дама и удивилась, то виду не подала.

– Вот эта улица называется Приморская аллея.

– А… город где?

– Город? – переспросила дама. – Какой город?

– Петербург, – обреченно вымолвила Маня.

Дама немного поразглядывала её – грязные джинсы, расцарапанные руки, футболка в пятнах – и вдруг объявила:

– Я вас знаю! Вы писательница Покровская! Сегодня на втором канале я смотрела передачу, где вы рассказывали, как начали писать и где берёте сюжеты!

Маня, ненавидевшая оба эти вопроса лютой, неподдельной, жгучей ненавистью, так обрадовалась, заслышав их, что засмеялась от счастья.

– Это я! – воскликнула она ликующим голосом. – Я писательница Покровская!..

– А я большая ваша поклонница, – объявила дама. – Особенно люблю роман «Большая четвёрка»! И «Всё ничего», конечно!

Маня совершенно потерялась от счастья.

– Так вы города перепутали, Марина? Здесь Петербург вокруг, вы на островах. Вон там Крестовский, а дальше Каменный. Самый центр!

– Господи помилуй, – пробормотала Маня. – Как я сюда попала?

– Всякое бывает. – Дама засмеялась. – А куда вы шли? Когда попали сюда?

– В «Асторию», – призналась Маня.

– О, это совсем даже неблизко! Какая у вас милая собака.

– Да? А все говорят, на свинью похожа.

– Немного есть, – согласилась дама. – Если хотите, муж вас подвезёт. Он как раз собирается поехать по делам. Вон наш дом. Хотите?

Ещё бы Маня не хотела!

Новая знакомая весело болтала о чём-то приятном и не требующем ответа, до дома было рукой подать, и Маня успокоилась немного.