Цитаты из книги «На одном дыхании!»

деревьях, шуршала листьями. Лужи на дорожках морщились от ветра. Гамак, который позабыли снять, качался между соснами, то появляясь, то пропадая, как привидение.

Как вас учат?! Чему вас учат?! – гремел главный редактор на летучках и напрягал очередным шедевром. – Что это такое – премьера прошла при большом скоплении истеблишмента и селебритис? Какое такое «скопление истеблишмента», а?! Научитесь сначала слова различать, а потом лезьте в журналистику!

Бесталанных журналистов Андрей Прохоров терпеть не мог, потому что в основном с такими ему и приходилось работать. Андрей Прохоров был главным редактором журнала. Свой журнал он любил, но сотрудников подчас ненавидел. Половина из них была уверена, что Бен Гурион связан кровными братскими узами с Бен Ладеном, и оба эти «Бена» еще как-то связаны с самолетами и аэропортами. Другая половина в текстах употребляла выражения типа: «Несколько теплых слов», «умные руки хирурга», «усталые, но довольные глаза губернатора», «стол ломился от изобилия и гостеприимства». С этим ничего нельзя было поделать.

искоса на него взглянула. – Заберешься н

Про Выдропужск он говорил, что там, по всей видимости, «пужают выдру».

Любовь – такая же работа, как и любая другая, бесконечное приложение усилий. Нужно приспосабливаться, прилаживаться, ломать себя старого и выуживать из себя какого-то «нового». Этот «новый» в чем-то бывает похож на старого, а

Разлоговский «Мерседес» в одиночестве дремал под фонарем – полированный, громадный и устрашающий, как подводная лодка. – Стоишь? – спросил у «Мерседеса» Вадим, и горло у него внезапно перехватило. – Ну стой, стой… Он мимоходом похлопал автомобиль по холодному и влажному капоту и, обогнув его, двинул к своей машине. – Вадим, не переживай. – Да ладно! – Всем тяжело. Мы стараемся об этом не говорить, но… – Да ладно! – А я тоже все время смотрю, знаешь?.. Смотрю и вспоминаю. Только ты на машину, а я на бумаги, на ежедневники, где он дела записывал. Смешно: его нет, а дела остались… – Да ладно! Полезай давай! Вадим

…Но мне страшно! Так страшно, как не было никогда в жизни. И я точно знаю, что после того, как я разрешу себе додумать до конца, все изменится – опять, и опять окончательно, бесповоротно и необратимо! Никто не придет назад, и я тоже. Я стану другой, и моя прежняя жизнь тоже станет какой-то другой, и сейчас я даже не могу себе представить – какой именно. И мне страшно.

Марина готовилась всегда одинаково – читала, мечтала, валялась, смотрела на реку, немного капризничала, немного шалила

хотя Андрею Прохорову за семь лет