– По-моему, так. Или Александр Александрович! Я тогда совершенно, совершенно забыла, зачем пришла на показ! Я забыла обо всем на свете!.. Хотя Зайцев подошел ко мне, сам Зайцев! Когда все закончилось! Девчонки потом говорили, что это первый и единственный случай, когда он сам подошел и пригласил меня в свой модельный дом! Слава Зайцев сказал: «Девушка, вы не хотите стать демонстратором?» Тогда это так называлось – демонстратор одежды. Так вот: «Девушка, если вы согласитесь, я принимаю вас в штат с сегодняшнего дня, идите в отдел кадров и оформляйтесь! Мы поедем с показами в Берлин, в Белград, в Брно, вы покорите своей красотой все эти города!»

– И вы сразу все поняли, что он говорит, Зайцев? – с интересом спросила Лиса. – Нет, серьезно! Я вот никогда не могу Зайцева понять! Он бабушке шил. И приезжал. И меня сажали на диван, чтобы я не мешала, потому что с дивана я слезть не могла. Он все время что-то говорил, а я никогда не могла разобрать. Я думала, он иностранец.

Тут все уставились на Лису, словно неожиданно обнаружили, что среди них инопланетянин, и этот инопланетянин почему-то произносит речи на человеческом языке!..

– А пото-ом, – продолжала Лиса, – мы уже к нему в ателье ездили. Ну, это бабушка так называла – ателье. В дом моделей на самом деле!.. И опять он все говорил, говорил, и я ничего не понимала, а бабушка надо мной смеялась.

– Твоей бабушке шил Зайцев? – вдруг удивился Сандро.

– Ну, не только Зайцев, – протянула Лиса. – Еще Ральф, ну, который Лорен и Франко Москино тоже, но их я понимала сразу!..

– Какая чушь, – сказал Слава, не модельер, а сын тети Веры. – Какая убогая чушь! Мама, не обращай внимания! Люди этого поколения не умеют выражать свои мысли и часто лгут. Даже статистика такая есть!

– Чего это я лгу?! – возмутилась Лиса.

– Надо же, – вмешалась Наталья Александровна, глаза у нее были веселые, – странно, но я ничего этого не помню, Верочка! Никаких твоих… приключений, да еще в Доме моделей!..

– У меня не было никаких приключений, Ната! У меня была одна большая любовь, и она окончилась трагически! Трагически! – Вера повела рукой, отметая возражения. – Слава, сынок, прости меня, но твоего отца я любила не так, как… того, единственного!..

– Я понимаю, мама.

– Фамилия вашего кавалера была Милютин? Точно? – продолжал приставать Сандро.

– Да, да, но я потом узнала его фамилию, когда мы начали встречаться, он был для меня просто Сашей! И он не кавалер! Он был предназначен мне судьбой! Боже мой, неужели его убили?!

– При чем тут мы с братом? – сам у себя спросил Ник. – Как мы можем быть связаны с кавалером нашей тети?..

– Почему ты не вышла за него замуж, мама? – тихо спросил Слава и присел перед Вериным креслом на корточки. – Что случилось?..

Тетя всхлипнула.

– Мне не разрешили. Родители запретили мне даже думать об этом!..

– Почему?

– Он должен был работать за границей. А мой папа был коммунист и считал, что за границей меня ждет гибель. Моя мама к тому времени уже умерла, и папа надо мной трепетал, просто трепетал! Помнишь, Ната? Если даже не застрелят милитаристы – тогда кругом были милитаристы, и в Советском Союзе их все боялись, – я попаду в лапы буржуазных развратников. Так папа считал.

Вера всхлипнула еще горестней. Слава торопливо вытащил откуда-то из недр брюк носовой платок и подал ей. Она утерла глаза.

– Ната, ты же должна помнить!

– Я помню, – согласилась Наталья Александровна как-то так, что понятно стало, что ничего она не помнит.

– Папа не разрешил, запретил! И Саше пришлось от меня отказаться.

Лиса вздохнула и возвела к потолку глаза. В середине потолка была красивая розетка с лепными лепестками, а в середине розетки красивая люстра с серебряными листьями.

– А я бы все равно вышла замуж, – объявила Лиса, рассматривая розетку. – Даже если бы мне все запретили – и папа, и мама, и бабушка…

– Замолчи сейчас же, – тихо и грозно сказал Ник ей на ухо. – Тебя никто не спрашивает.

– Мы так ничего и не узнали, – заметила Наталья Александровна. – Ты говорила бы толком, Вера!.. Что было дальше? С тем твоим Милютиным? Он уехал, и все? Ты больше никогда его не видела?..

Вера покачала головой. Слезы стояли у нее в глазах.

– Наше расставание было ужасным! Саша ничего не хотел слышать… про милитаристов и буржуазный разврат!.. Он не понимал, почему я не могу уехать с ним! Его направляли в Бухарест, кажется, или в Будапешт! Он звонил мне по сто раз в день, я рыдала у телефона и не отвечала, а когда брала трубку, только повторяла, что никогда не смогу пойти против воли родителей!.. Он мне писал! Он написал мне несколько мешков писем!.. Я перечитывала их каждую минуту!.. Потом о письмах узнал папа, и их стали перехватывать. Но я все равно читала те, что уже получила!..

– Перехватывать письма? – переспросил Ник. – Кажется, кардинал Мазарини перехватывал письма королевы Анны… И строил ей козни.

– Интриговал, – подсказал Сандро.

– Как можно перехватывать письма? – поинтересовалась Лиса недоверчиво. – Дублировать на другой мейл, что ли? Или как?..

– Замолчите! – вдруг крикнул Слава, и они в изумлении на него уставились.

У него был красное и гневное лицо.

– Замолчите сейчас же! – повторил он и дернул подбородком. – Вы все!.. Мама… исповедуется! Никто этого не знал, даже я!.. А вы!..

– Славик, не надо, – тихо и устало сказала тетя Вера.

– Ну, ты же не обижаешься, Верочка, – бодро заявила Наталья Александровна. – Они молодые, их не слишком интересует, кто и как был в нас влюблен сорок лет назад.

– Как раз интересует, – заспешил Ник. – Нас интересует этот человек, Александр Аггеевич Милютин! Извините, тетя Вера!.. У вас сохранились те старые письма?

– Зачем они тебе? – Тетя опять вытерла глаза. – В них все не так, как сейчас. Там слезы, любовь, горе двух разделенных душ, нежный шепот…

Сандро дернул шеей и махнул еще стакан компота.

– Нико, я забыл. Мы должны ехать, доставка сегодня, а я даже Маргариту не предупредил. Слышь, брат?..

– Тетя, я бы посмотрел письма, если можно, – умоляюще сказал Ник. – И только с вашего разрешения!.. Только то, что вы сочтете нужным показать!.. А? Можно, тетя?

Вера заколебалась, посмотрела на сына, который все еще был взъерошен и румян от недавнего гнева, и вдруг согласилась.

– Ну, разумеется, мальчики, если вам надо… Я покажу… Но что там может быть… Переписка влюбленных детей…

Там может быть обратный адрес, подумал Ник, и хоть какие-нибудь сведения о Милютине, если он на самом деле тот Милютин!.. Мы ведь так ничего и не узнали, кроме того, что он работал в МИДе и ходил к Зайцеву на показы!..

В Москву возвращались в полном молчании. Сандро сидел, уткнувшись в телефон, Лиса спала, Ник думал.

…К тете придется ехать завтра. Лучше, конечно, поехать прямо сейчас, но уже совсем поздно, и Сандро, поймав Ника на террасе, прошипел, что в машину он их не возьмет и домой не повезет – ни тетю, ни брата Славу.

– Я ее чуть не убил, слушай! – сказал он, сверкнул очами и сделал движение рукой на манер дедушки Дадиани. – За то, что она сказала по телефону про маму!..

– Ладно, проехали, – перебил Ник. – Воля твоя и машина твоя.

…Значит, к тете завтра. Это дело небыстрое и непростое. Тетя наверняка вновь начнет рассказывать, какой она была красавицей и как трагическая любовь отразилась на ее жизни, и придется слушать, куда ж деваться!.. Еще нужно, чтобы Сандро свозил ту девушку из Подколокольного переулка, Авдотью Андреевну, к капитану Мишакову и чтобы капитан зафиксировал, что Виктор Павлович Селезнев в квартире номер семь не проживает, видеть Сандро в ночь убийства никак не мог и вообще подозрителен!..

…Нужно позвонить в Новосибирск и узнать, что у них не так, от аспиранта Олега толку мало, их всех сейчас так плохо, мало, топорно учат!.. Какая там может рваться производная, в какой части эксперимента?.. И Михаил Наумович! С ним тоже нужно переговорить. Старик не летит в Бразилию – путь слишком долгий, пересадки, ожидания, длинные переходы, – но ему же интересно!..

…Что эта странная девчушка Лиса – нужно выяснить, как ее зовут на самом деле! – делает в их компании? Как вышло, что она провела с ними почти полдня?.. Кто она такая? Нужно спросить у Сандро, хотя безалаберный брат вряд ли знает. Приходит какое-то чучело, торчит перед глазами, и ладно, значит, так нужно!..

Вдруг с переднего сиденья обернулся брат.

– Нико, переночуешь у меня?

– Зачем?!

– Ночь уже давно. Пока ты проездишь, утро настанет!..

– Я могу отвезти, – негромко вмешался Данияр. – В два счета!..

Сандро пожал плечами и опять уткнулся в телефон.

…Не хотите, как хотите! Не стану же я вам объяснять, что у меня был какой-то невозможный, длинный, дурацкий день! Что у меня бессонница – я много лет сплю, только если запиваю снотворное водкой!.. Психиатр утверждает, что такова плата за славу, но чего-то надоело платить, мне поспать хочется, вот так лечь и до самого утра спать, спать, а не получается.

Раньше получалось – когда был маленький, и у них с братом была общая комната, две кушетки, налево от двери и направо. И у окна два письменных столика, совсем маленьких, большие не помещались, но им хватало!.. Мама приходила их укладывать, укрывала, устраивала, целовала за ухом – щекотно, приятно, и от нее так дивно пахло!.. Она каждый вечер понемногу читала им вслух, и когда уходила, Сандро непременно досочинял историю и рассказывал ее Нико. Тот лежал, затаившись, и слушал. Это было так интересно, особенно потому, что назавтра оказывалось, что Сандро сочинил совсем не так, как было в продолжении, которое читала мама, но он и дальше сочинял, а Нико слушал!.. Вот бы и сейчас так. Приехать, завалиться на кровать, зная, что брат рядом и его можно окликнуть через открытую дверь. Еще можно чаю попить. Сандро так давно не пил чаю!.. В ресторанах и клубах он пил исключительно кофе, да и то странный – лавандовый ристретто или флэт-уайт, в общем, соответствующий требованиям сегодняшнего дня! Дома тоже не было никакого чаю. Кажется, Маргарита Степановна по простоте душевной все же где-то его держала, но Сандро не знал где. А Ник все время пьет чай, и требования сегодняшнего дня его нисколько не волнуют!..

Счастливый человек.

– Вы лучше девушку отвезите, Данияр, – сказал Ник негромко, – а я у Сандро останусь.

– Чего это меня возить? – пробормотала Лиса, не открывая глаз. – Я тоже останусь! Что я дура, по ночам кататься! Хотя прикольно…

От того, что брат согласился у него остаться, Сандро возликовал и сразу стал говорить, что Ник вполне может ехать к себе, это все просто так и никого ни к чему не обязывает.

– Заходить надо, как выходили, – предупредил водитель. – Или через калитку. Маргарита звонила, журналисты кругом дежурят.

– Ох, е-е-е, – протянул Сандро. – Бляха от сандалика! Как это я забыл про них?!

Они вылезли из машины почти на Третьем кольце под мостом, и Данияр поехал в гараж в одиночестве. Если засекут машину, кинутся за ней, а они как раз успеют проскочить. Калитка по ночному времени была, ясное дело, заперта, и братья неуклюже лезли через забор, а потом еще Лису перетаскивали!.. Она пищала, Ник тащил ее за воротник, Сандро подпихивал снизу под попу – подростковая комедия, одним словом!..

Но маневр удался, в лифт они загрузились вполне благополучно.

– Сейчас-то все ок, ночь-полночь, – сказал Сандро и подмигнул отражению спутников в лифтовом зеркале, – а днем тут у нас такие пробки бывают!

– Где пробки? – не понял Ник.

– Да прям здесь! Все хотят ехать, а лифтов половина не работает!.. Очереди стоят, как при советской власти за колбасой! И все ругаются, матерятся, а сами такие нарядные, кто с работы, кто с тренировки, кто откуда, в общем!.. Барышни на шпильках, матроны в бриллиантах, папики в английских костюмах, охранники при них! А что поделаешь-то? Пехом на моей памяти на сороковой этаж еще никто не пер!.. Особенно на шпильках!

Лиса захихикала.

Дверь в квартиру знаменитого рэпера была приоткрыта, за дверью темно.

– Е-е-е, – вдруг заголосил Сандро, словно что-то вспомнив, и схватился за бритую башку. – Доставка, е!.. Я опять забыл, блин! Сегодня тоник должен приехать! А я забыл!.. И Маргарите не сказал!..

– Какой тоник? – раздражаясь, спросил Ник.

– Английский! Самый дорогой! Ну е, ну, джин разбавлять, ты че, не вкуриваешь?! А я забыл про них! Теперь еще полтора месяца будут везти, они такие капризные!..

– Кто?!

– Доставка эта!..

Сандро распахнул дверь, ворвался в квартиру, и в эту секунду Ник вдруг понял, что заходить нельзя, никак нельзя, опасно!..

– Стой! – заорал он и кинулся за братом. – Стой, Сандро!..

Изнутри послышился шум, словно упало что-то тяжелое, возня и мат.

– Свет! – продолжал надрываться Ник. – Как свет включить?!

Лампочки зажглись словно сами по себе, засветился на стене портрет знаменитого рэпера ПараDon’tOzzа, выложенный цветной мозаикой, по периметру засветилась барная стойка – синим больничным светом.

На полу лицом вниз лежал Сандро и не двигался. Рядом на четвереньках стоял еще один Сандро и раскачивался из стороны в сторону.

Ник в одно мгновение взмок с головы до ног.

Лиса взвизгнула у него за спиной.

– Тихо! – гаркнул Ник. – Сандро?

И подошел. Тот, что стоял на четвереньках, поднял голову, Ник помог ему встать на ноги.

– Я упал, – сказал Сандро растерянно и оглянулся на лежащего. – Я споткнулся тут обо что-то…

Все втроем они смотрели на второго Сандро, лежащего лицом вниз на мозаичном портрете рэпера ПараDon’tOzzа.

– Это кто? – шепотом спросила Лиса наконец. – Ребята, кто это?..

Лежащий был в одежде Сандро – камуфляжных штанах и серой толстовке. Капюшон был вымазан чем-то темным, кажется, липким.

– И почему он… лежит? – продолжала Лиса. – Он что, заснул здесь?..

Братья Галицкие переглянулись. Человек на полу не двигался.

– Звони Глебову, – сказал Ник. – Пусть приезжает.

– Погоди ты! Давай его… перевернем.

Вдвоем они перевалили лежащего на спину, и первое, что Ник увидел, была нелепо выпяченная, словно приклеенная к лицу борода.

– Сиплый, – вскрикнула Лиса, подбежала и присела. – Сиплый, ты чего лег-то здесь? Вставай! Вставай, Сиплый!..

Ник оттащил ее от тела, подвел к барной стойке и приказал:

– Стой здесь тихо.