У него была «особенная гордость», и этой гордости трудно было смириться с тем, что Хохлов платит ему деньги. Вот трудно, и все тут!..

– Наш Кузя сделал Арине Родионовне предложение, – сказал Хохлов, нагнулся и стал искать тапки под обувной полкой. Вытащил серые от пыли и не стал надевать.

– Да ты что? – изумилась повеселевшая Света. – Ну… и отлично! Они хорошая пара, и, в конце концов, ей замуж давно пора!..

Тут Лавровский и Хохлов одновременно вскрикнули, но разное. Лавровский укоризненно вскрикнул:

– Света!

А Хохлов:

– Ну, не за Кузю же!..

Света же, напротив, ответила обоим сразу:

– А что – Света? И почему не за Кузю? Ну, если разобраться, он ведь совершенно нормальный мужик! Очень даже хороший! – И она отправилась на кухню.

– И если очень приглядеться, он отличный пацан, – блеснул Хохлов знаниями русской поп-культуры. – Жениха хотела, вот и залетела, лай-лай-ла-ла-лай!

Света моментально вернулась из кухни. Вид у нее был совершенно счастливый:

– Залетела?! Арина залетела от Кузи?!

– Это песня, – объяснил Хохлов. – Я пою, ты что, не слышишь? Лай-лай-ла-ла-лай!

– Не залетела? – переспросила разочарованная Света, по хохловскому лицу она поняла, что ее надежды не сбылись, и вернулась обратно на кухню.

– А откуда ты узнал? – шепотом спросил Лавровский. – Ну, что Кузя предложение сделал?

– От Родионовны, откуда же еще!..

Памятуя о няне великого поэта Пушкина, свою подругу Арину Родину они звали, разумеется, Ариной Родионовной. Звали так уже лет, ну, восемнадцать, и все это время сия шутка их смешила.

– Он мне тоже звонил, – сообщил Лавровский.

– Он – это кто? – уточнил Хохлов. – Тебе тоже «звонил» Арина? Наш «девочка» звонил тебе?

– Кузя звонил. С полчаса назад. Говорил загадками, наверное, из-за того, что жениться собрался.

Хохлов сел на диван. За тонкой дверкой из крашенной под мореный дуб фанеры раздавались голоса. Девочка верещала: «Отдай!», а мальчик монотонно повторял: «Не отдам, не ной!» На кухне Света гремела посудой, и слышимость была такая, как будто она накрывала стол прямо тут, на диване.

Вот интересно, можно накрывать стол на диване?!

Лавровский походил по комнате, зачем-то выглянул в окно, поправил занавеску, вернулся и примостился рядом с Хохловым.

– А откуда у него могут быть деньги, а? – спросил он, и беспокойство, самое настоящее, словно выпавший снег, вдруг покрыло все его лицо и даже длинный нос. – Или он гранты какие-то добыл?

– Кто добыл гранты? – спросил Хохлов и зевнул.

– Я имею в виду Кузю.

– Да какие у него гранты, Дим! Ты же знаешь! Чтобы гранты были, нужно на конференции ездить, в научных журналах печататься, умные речи произносить, с нужными людьми сходиться! А Кузя сидит всю жизнь на одной теме да все толкует про то, что кооператоры родину продали! А раньше толковал, что коммунисты ее продали! Ты чего? Забыл?

– Да я помню, – согласился Лавровский, – но тогда откуда у него деньги?!

– Какие деньги? Полтинник к зарплате прибавили?! Госдума приняла закон о поддержке молодых дарований вместе с поправкой, что отныне молодым дарованием считается каждый научный работник младше восьмидесяти пяти?!

– Ты не ори, – попросил Лавровский и показал головой на кухонную дверь, за которой орудовала Света. – Ты же знаешь, как она… болезненно относится…

Света Лавровская очень переживала из-за того, что ее муж не выбился в олигархи или, на худой конец, в управляющие небольшой нефтяной или алмазодобывающей компании.

– А чего ты пристал, – покорно зашептал Хохлов. – Какие у Кузи деньги, откуда?

– Да я и сам не знаю, – признался Лавровский. – Он мне сегодня сорок минут мозги парил, что у него теперь будет много денег. Может, он на Аринины рассчитывает!

– Приваловские миллионы! – провозгласил Хохлов, позабыв о конспирации. – Миллионер женится на миллионерше, и состояния объединяются!

Света выглянула из кухни.

– Какие миллионы? Вы о чем?

Лавровский отвернулся.

– Я! – сказал Хохлов. – Я никак не могу сосчитать свои миллионы. Что-то много их стало, беда прямо!..

– Вот-вот, – согласилась Света и скорбно поджала губы. – Некоторые зарабатывают, а мой муж только на посылках бегает!..

– Светик!

– Да ладно тебе! Вон Хохлов как устроился, сам себе хозяин, и наниматель, и начальник. А ты!.. Ведь какие надежды подавал, какие надежды!

Хохлов уж был не рад, что затеял этот разговор, не рад, что помянул дурацкие «приваловские миллионы», не рад, что приехал и бросил на помойке машину, а еще ведь придется здесь ночевать.

Может, к матери поехать?.. Или к Родионовне?.. Небось примет, не выгонит же! В конце концов, он в кресле-кровати может спать, а она на диване или на раскладушке на кухне.

Пожалуй… пожалуй, это мысль.

За псевдодеревянной дверкой послышался звук плюхи, потом была некоторая пауза, а после нее трубный рев:

– Ма-ама! Ма-ама!

И еще голос, несколько встревоженный:

– А я сколько раз тебе говорил – не лезь! Сколько раз я говорил?! А ты все лезешь и лезешь!

Растрепанная девочка в фиолетовой юбочке и спущенных колготках вылетела из «детской», как шикарно называлась в этой семье боковая комнатушка, и пролетела мимо Хохлова с Лавровским.

– Ма-ама! Владик дерется! Он меня ударил!

– А я сколько раз тебе говорил, чтобы ты к нему не лезла!

– А я и не лезла!

– За что же тогда он тебя ударил?

– Я поиграть хочу, а он мне не дае-е-ет!..

– Владик! – закричала из кухни Света. – Владик, пойди сюда немедленно!

– Ну чего, чего надо? Сказал, не дам, значит, не дам! И вообще, это мой компьютер!

– Владик, вы должны играть вместе!

– А зачем тогда мне компьютер купили?! Зачем, а? Чтобы она играла?! Это мой комп, и я на нем играю, когда хочу, а ей не дам!

– Я его выброшу, этот ваш комп! – загремел Лавровский и поднялся с дивана. Хохлов потер лицо. – Это что за война на ночь глядя?! Всем немедленно спать!

– Да что я, малолетка, что ли, чтобы спать в девять?! Вот она пусть и ложится, а я не буду!

– Дети, вы должны играть вместе.

– Я не хочу с ни-им игра-ать! Он дерется-а-а!

– А что ты лезешь?! Что она лезет, пап?!

– Здравствуйте, дети! – громко сказал Хохлов, которому надоел концерт. – Я пришел к вам в гости.

Девочка моментально повернулась к ним спиной, а Владик буркнул:

– Здрасти.

– Клара! – строго сказала Света. – Немедленно поздоровайся с дядей Митей, как следует.

– Не хочу.

– Клара!

– Свет, отстань от нее, – попросил Хохлов. Ему было все равно, поздоровалась с ним Клара или нет.

…угораздило же Кузю свататься к Родионовне! На семнадцатом году знакомства! Впрочем, Родионовна еще молодая, младше их всех лет на пять, ну, может, на четыре. Вот теперь они поженятся, и будет еще одна счастливая пара, вроде Лавровских. Кузя станет тянуть лямку, а она его пилить за то, что плохо тянет или тянет не в ту сторону.

Впрочем, не будет Кузя ничего тянуть. Он привык жить так, как ему нравится, и Катька-зараза когда-то сказала, что развелась с ним не потому, что он не может быть хорошим отцом и мужем, а потому, что он не хочет, а это слишком обидно.

Если Кузя станет обижать Арину Родину, он, Хохлов, собственноручно набьет ему физиономию.

И что от этого изменится? Ничего не изменится, ровным счетом!.. И это тоже очень обидно.

– Чай готов! – провозгласила Света. – Митя, тебе черный или зеленый?

Хохлов хотел есть и, следовательно, не хотел ни черного, ни зеленого чаю, но делать было нечего, и он сказал, что хочет черного. На тесной кухоньке было не уместиться, да еще вместе с гостем, а накрыто было именно там, и некоторое время все «переезжали» в большую комнату, двигали стол, освобождали его от газет, телефонных счетов и случайных бумажек, под которыми вдруг обнаружился журнал «Женская прелесть». Хохлов, знавший по опыту, что чай дадут еще не скоро, углубился в «Прелесть» и вычитал там, что звезда экрана Елена Прошкина каждое утро купается в своим личном бассейне, гуляет босиком по своему личному саду, даже когда он засыпан снегом, ест только французскую говядину, которую специально для нее выращивают в Нормандии и присылают специальным самолетом почти парную, и запивает ее только итальянским вином, которое специально для звезды доставляют из Италии тоже специальным самолетом, чтобы вино не взбалтывалось и не выпадало в осадок.

– Ишь ты!.. – удивился Хохлов.

Ему казалось, что в здравом уме и твердой памяти никак невозможно проделывать такие штуки, какие проделывала Елена Прошкина, а потому он был уверен, что все написанное – вранье от первого до последнего слова.

Просто в Отечестве в наше время стало модно быть «звездой по западному образцу». Что там у нас дано в образце? Ну, вот это самое вино из Бургундии, виски из Шотландии, личный бассейн, личный самолет, личный замок на берегу Луары или, ладно уж, в Монако. Какой-нибудь смутный и трудно формулируемый порок, например, страсть к шубам из меха шимпанзе или разведение плотоядных цветов. Экзотическое увлечение, что-то вроде прыжков с парашютом или полетов на параплане, но непременно с горы Монблан. Ну, еще повенчаться в православной церкви Иерусалима или принять католичество, и тогда уж в соборе Святого Петра в Риме. Так, что там еще? Ну, подружиться с Пьером Карденом, разумеется, чтоб «как Майя Плисецкая». Можно еще с этими двумя… как же их… с Дольчей и Габбаной и заказывать у них наряды, такие, чтобы на спине бриллиантами была выложена надпись русскими буквами «Герман + Роза», в том случае если «звезду» зовут Розой или Германом. Ну, и еще парк раритетных автомобилей, пара эскизов Ван Гога на даче, а между Ван Гогами фотография самой звезды в вечернем туалете с Джорджем Бушем под ручку.

«Шестисотые», Рублевка и добротные английские костюмы давно устарели, что вы, ей-богу!..

А может, ну его, этот чай? Позвонить Родионовне, да и ехать прямо к ней, авось приютит, не выгонит! Да, а если там… Кузя? Ну, на правах жениха?! Тогда придется к Галчонку возвращаться, да и наплевать, все лучше, чем здесь! О чем он думал, когда поехал к Лавровскому?!

– Клара, давай сахар, Владик, а ты подай дяде Мите чашку. Де-ети! Прекратите!

– Мам, она на меня плюнула!

– Вот сколько раз я просила его не покупать детям компьютер! – в сердцах сказала Света. – Сколько раз! Нет, он все-таки купил и приволок, и теперь из-за этого у нас сплошные ссоры и драки!

– За детьми смотреть надо!

– Вот и смотрел бы! Чего ж не смотришь?!

– Свет, я на работу хожу!

– И я хожу! Все люди ходят на работу, и что в этом такого?! Мить, ну вот ты подумай! Сколько он денег угрохал на компьютер, почти штуку! Приволок, и теперь они по очереди сидят и стреляют. Ну, ничегошеньки больше не делают, и ничегошеньки их не интересует! Дала книжку прочитать, так Владик ее бросил! Дала другую, так он и ту бросил!

– Поздно сейчас давать, – философски заметил Хохлов. – Надо было давать, когда они еще читать не умели, авось потихонечку и привыкли бы! А сейчас зачем она им, книжка-то? По башке друг друга лупить, а больше и незачем!

– Вот-вот, – согласился Света, не уловив никакого подвоха. – И лупят, представляешь! А в школе мне говорят, что он в классе самый безграмотный! Клара, неси сахар. Владик, подай дяде Мите чашку! Дим, а тебе особое приглашение нужно?

Хохлова всегда интересовало, что это за «особое приглашение» такое, и никогда он не мог этого понять! Ладно бы, если бы всех зазывали какими-то обыкновенными приглашениями, а одному требовалось «особое», но ведь всех приглашают одинаково!..

Он придвинулся к столу, взял из рук Владика чашку, с которой тот стоял столбом, очевидно позабыв, кому он должен ее отдать, и пристроил ее на блюдце.

– Чай свежий, – объявила Света. – Утром заваривала, перед работой.

Хохлов вздохнул, налил себе полчашки заварки и добавил кипятку. Чай вышел холодный и невкусный.

– Ма-ам! Я не буду с ним рядом сидеть, он мне на голову сахар сыплет!

– Клара, пересядь к папе! Все из-за проклятого компьютера!

– Я его в спальню заберу, – пригрозил отец семейства, – и без моего разрешения к нему никто не подойдет!

– Не надо было эту дрянь вообще в дом тащить!.. И столько денег за него отдал, лучше бы на отпуск оставил!

– Свет, отстань.

– Да что отстань! У мамы больше года не были, и денег нет, чтобы поехать!

– Да есть у нас деньги, чтобы к твоей маме ехать! – Лавровскому было неудобно, и время от времени он искоса взглядывал на Хохлова, как бы извиняясь. Тот хлебал коричневую жидкость и делал вид, что ничего не замечает.

– Ты мне комп подарил, – встрял сын Владик. – Значит, он мой и есть! И ты права не имеешь забирать его в спальню!

– Если вы будете из-за него драться, заберу!

– А я тогда из дома убегу!

– Владик, ну что ты болтаешь? Митя, может, ты поесть хочешь, а я даже не предложила!

– Нет! – испуганно сказал Хохлов. – Не хочу.

Света посмотрела на него, как будто в раздумье.

– А ты чего приехал? – вдруг спросила она. – С Галкой поругался?

– Галка села на заборе, – произнес Хохлов, которого весь вечер тянуло на цитаты, – и сказал ребятам Боря просто так!..

– Ты бы женился на ней, – посоветовал Лавровский добродушно. – Жили бы, как все люди! А то, что ни неделя, так вы в ссоре!

– Не хочу я, как люди, – еще больше перепугался Хохлов. – Что хорошего-то?

– А бобылем лучше? – мягко сказала Света.

Почему-то, если разговоры заходили о женитьбе, неважно о какой именно, даже такой несостоятельной, как его женитьба на Галчонке или Кузина на Родионовне, все друзья и подруги приходили в необыкновенно лирическое состояние, смотрели добрыми глазами и говорили добрыми голосами. Вот этого Хохлов решительно не понимал. Жить как все люди – это значит поминутно выражать друг другу неудовольствие, поминутно раздражаться из-за мелочей, поминутно разнимать дерущихся детей и мечтать вырваться хоть на денек на рыбалку или к подруге с ночевкой?! Не хотел он такой жизни, не нравилась она ему!..

– Если хочешь, давай