Мадам Черткова тоже плюхнулась на диван. Раздался жалобный визг.

– Клёпа, какая же ты дура! – Мадам Черткова вытащила из-под себя болонку, потрясла за шкирку. – У канарейки и то мозгов больше будет. Э-э! – Она отбросила болонку и повернулась к Вике. – Викуся… Викуся, ну почему ты такая скучная! У меня вот… у меня вот полный крах в жизни… ик! Чертков романы на стороне крутит, даром что скоро без штанов останется – налоговая под него копать начала… Дети – сволочи, на мать им плевать… Тридцать кило вот никак не могу сбросить…

Мадам Черткова похлопала себя по бокам.

– Люся, ты пьяна! – выдавила из себя Вика.

– Бы-ы, бы-ы… Ни рыба ты, ни мясо, Викуся! Желе из водорослей!

Вика вздрогнула, рванулась прочь, но мадам Черткова ловко перехватила ее за руку.

– Пусти…

– Куда? Обиделась поди, да? – хихикнула мадам. – А ничего! – с неожиданной гордостью возвысила она голос. – Это ты на самом деле должна мне завидовать, а не я тебе! Знаешь, почему?

– Люся!

– Да, я толстая, старая, скоро стану нищей, и муж у меня… ик! кобелина тот еще! Но все равно я – счастливая.

Мадам Черткова держала Вику за руку, не отпускала. Вика беспомощно оглянулась – никто не обращал на них внимания. Гости пили, ели, шумно веселились… Андрей беседовал с кем-то, стоя спиной к Вике.

– …я вот знаю, что мой дурак меня все равно любит… И дети у меня есть! – с пьяной откровенностью продолжала мадам Черткова. – А что без копейки остаться можем – плевать! Я и нищей буду счастливой! А тебя хоть в золоте вымажь – все равно киснуть будешь!

– Оставь меня, Люся. Ты сумасшедшая!

– Сумасшедшая – это ты! – злорадно захохотала Черткова. – Все об этом знают. Так и говорят: «Вот, пришла мадам Ку-ку!»

– Неправда! – исступленно прошептала Вика. – Я совершенно нормальная! И дети у меня будут! Муж меня тоже любит, между прочим!

– Ха-ха! Святая простота! – ликующе завопила Черткова, но голос ее потонул в шуме. – Да он на тебе только потому женился, что твой папаша был замминистра! Он ради выгоды на тебе женился, твой Андрюша! Из грязи в князи хотел выбиться, денежек побольше заработать! Вот почему он на тебе женился!

– Все вы врете! – снова попыталась вырваться Вика. – Андрей на мне по любви женился!

– Это ты кому-нибудь другому лапшу на уши вешай, деточка! Я, слава богу, в жизни разбираюсь…

От Чертковой разило прогорклым шампанским, сквозь дорогую пудру были видны глубокие морщины. Она была настолько омерзительна, что Вика рванулась, повалила хозяйку на диван, вцепилась ей в волосы.

– Дура! Немедленно заткнись! – Вика орала так громко, что все головы повернулись к ним.

Но Вику это уже не волновало. Она хлестала мадам Черткову по щекам, затем вцепилась в волосы – бриллианты так и брызнули в разные стороны, в руках у Вики оказался парик. Мадам Черткова завизжала, задрыгала ногами, свалилась на пол, принялась кусать Вику за ногу. Вика тоже упала на пол, но и лежа продолжала колотить Черткову.

Окружающие, вытаращив глаза, наблюдали за этой сценой.

Первым опомнился Чертков, бросился жене на подмогу. Затем – Андрей, а уж за Андреем – все остальные. С огромным трудом несколько сильных мужчин сумели разнять обезумевших от ярости женщин.

* * *

Через час Андрей втащил в квартиру рыдающую жену. Платье на Вике было изрядно порвано, растрепавшиеся волосы лезли в глаза. Вика хотела убежать от мужа к себе в комнату, но вместо этого почему-то оказалась у Андрея в кабинете.

– …Я же тебя просил, просил! Я просил тебя с ней не разговаривать! – Андрей сорвал с себя галстук, швырнул его в сторону. – О боги, за что вы меня наказываете, за что?!

– Она сама ко мне подошла… Что я – молчать должна?!

– Ох, я как чувствовал, что не надо тебя на этот вечер брать…

– Что значит – «брать»?! Я не вещь… я живой человек!

– Нет, но какой стыд… Ты уже на людей стала бросаться!

– Она первая начала!

Андрей схватил Вику за плечи, пристально посмотрел ей в глаза.

– Скажи мне, Вика, скажи мне… – пробормотал он в отчаянии. – Чего тебе не хватает? Чего?!

– О чем ты? – растерялась Вика.

– У тебя все есть… я ни в чем тебя не ограничиваю… я не пью, не курю… у меня нет любовниц… – Он вдруг вновь сорвался на крик: – Ну чего тебе еще надо, а?!

Вика быстро произнесла:

– Черткова сказала, что ты женился на мне по расчету. Из-за моего отца…

– Что? Что эта дура сказала?.. И ты ей поверила?.. Господи, Вика, да если б я женился на тебе по расчету, я бы давно уже тебя бросил! Твой папаша уже пять лет как в могиле! Я, Викуля, честный, порядочный человек! Я хороший человек!!!

Он задел локтем скульптуру медведя, стоящую на столе. Поморщился от боли.

– Нет, это невозможно… Полный дом всякой дряни… Зачем ты купила этот кошмар, эту безвкусицу – можешь объяснить?! Зачем тебе столько тряпок? Ты же в магазины ходишь, как на работу!

Вика затихла, ничего не отвечая.

– Ненормальная! – снова сорвался Андрей.

Это слово почему-то произвело на Вику магическое впечатление.

– Я… ненормальная? Ты… ты тоже считаешь меня сумасшедшей?.. – Она прижала ладони к горлу, не находя слов. Потом с трудом выдавила: – Ты… ты меня не любишь!

– А что, по-твоему, любовь? Сюси-пуси всякие при луне? Ахи-охи? Я, словно каторжник, столько лет терплю тебя…

– Так не терпи!!!

Вика вцепилась в медведя, попыталась швырнуть его. Но чугунная скульптура была слишком тяжела, Вика не смогла и с места ее сдвинуть. Тогда она схватила настольную лампу из фарфора и, не владея собой, швырнула ее в Андрея.

Лампа пролетела в одном сантиметре от его головы и с грохотом разбилась о стену, усеяв осколками пол.

– Прости… – в ужасе прошептала Вика. – Я не хотела… Андрей, честное слово, я не хотела…

Андрей посмотрел на осколки. Носком поддел один.

– Я уберу…

– Не надо! – Он перехватил ее, развернул в сторону двери. – Нюра завтра уберет. Иди спать…

В его голосе было столько усталости, столько брезгливой тоски, что Вика, не говоря больше ни слова, вышла прочь.

У себя в комнате она остановилась у окна, сложив руки на груди. «Что я наделала… Подралась с Чертковой, потом чуть мужа не убила… всякая ерунда мерещится… Но я же не сумасшедшая, нет!»

За окнами была ночь, горел золотой рекой проспект, изредка по дороге проносились машины. «Уехать бы… Но куда?»

Вика тихо заплакала. Она не поверила ни единому слову Чертковой. «Андрей меня любит! И вовсе не из-за денег, не из-за связей отца он на мне женился… Надо помириться!» – решила Вика.

Она причесала волосы, поправила бретельку на плече и пошла к мужу.

В кабинете Андрея горел свет. Андрей с кем-то разговаривал по телефону.

Вика не имела привычки подслушивать, но тут что-то заставило ее насторожиться: она услышала свое имя. Говорили о ней.

– …где это? Территориально, в смысле… – спросил Андрей кого-то. Помолчал, слушая ответ. – Практически в центре, очень хорошо! Вот что, Эмма, я не собираюсь ждать понедельника, мы отвезем ее туда завтра…

Вика оцепенела. «Ее? Меня то есть? Куда это они собираются меня везти?!»

– …это было просто ужасно! Ужасный, ужасный вечер… Я теперь окончательно понял, что без госпитализации не обойтись. А сейчас устроила мне такой скандал… Чуть не убила меня!

«Что значит – без госпитализации не обойтись?.. О чем это он?»

– …ну не убила же! Эмма, перестаньте кричать, со мной все в порядке… А кто доктор? Самый лучший психиатр Москвы? Вы меня успокоили… Да, да, очень многие выздоравливают! Что делать, если откажется от госпитализации? Да, я тоже об этом думал. Да. Да. Ну, тогда… Вы правы. Эмма, в этом случае без санитаров не обойтись… Или все-таки как-нибудь с помощью хитрости?..

«Психиатр. Санитары. Сумасшедший дом. Они хотят поместить меня в сумасшедший дом! – наконец озарило Вику. – Но зачем?.. Я же… я же нормальная?..»

Андрей тем временем обсуждал с Эммой больничные условия. По всему выходило, что Вику поместят в отдельную палату, предоставят самое лучшее питание, будут отдельно доплачивать тем медсестрам, которые станут за ней приглядывать.

Вика задрожала и медленно опустилась на пол.

Странные сны. Воображаемые болезни. Всевозможные фобии. Приступы ярости и страха… Она могла сама догадаться, что сходит с ума!

«Но почему Андрей обсуждает мою болезнь с Эммой? Она же чужая! Она не имеет права знать обо мне все! Да, она его помощница… – Мысли лихорадочно наталкивались друг на друга. – Хотя не он же, в самом деле, должен искать самый лучший дурдом для меня?! Он занятой человек, работает. Конечно, он замечательный муж, он исключительно порядочный, хороший человек и все такое… Не собирается выкидывать меня на помойку… Но она чужая, эта Эмма! Вот если бы он заболел, я бы вела себя не так. А как? О, я бы говорила ему, что люблю его, я молилась бы о его выздоровлении, я бы… Я бы никому не стала поручать заботы о нем, я бы сделала все сама».

Вика сжала кулаки, представляя, как стала бы бороться за его жизнь. Как отчаянно бы переживала! Бросила бы все, сидела бы рядом с ним, отдавала бы ему свое дыхание…

«Я не права. У мужчин и женщин все по-разному, – тут же принялась она возражать самой себе. – Мы живем эмоциями, они – разумом. Но господи, господи, почему он обсуждает все это с Эммой! – Вика едва сдержала стон. – И так… нет, не спокойно, конечно, обсуждает – Андрей на взводе, это очевидно… Но как-то холодно, устало… Я замучила его до такой степени? А зачем он сказал: «Я столько лет, словно каторжник, терплю тебя»? И теперь вот про какие-то хитрости, про санитаров… Я не хочу санитаров! Я не хочу, чтобы меня хитростью заманивали в дурдом! Я не хочу в дурдом!!!»

– …хорошо, завтра договорим. Я очень устал, Эмма. До завтра.

Вика услышала, как Андрей положил телефонную трубку. Потом расслабленно прокашлялся, словно актер после спектакля. До Вики донеслись его приближающиеся шаги.

Тогда она на четвереньках отползла за кресло, вжалась в пол.

Андрей прошел мимо, не заметив ее.

И снова эта мысль – о том, что надо бежать, – возникла у Вики. И неважно – куда, зачем. Главное – бежать!

«Стоп, но разве он отпустит меня? Нет. Если я захочу сейчас уйти из дома, он не даст мне это сделать. Вызовет Эмму, санитаров, карету «Скорой помощи»… Все для моего блага!»

Она встала, на цыпочках побежала за Андреем.

В ванной горел свет, шумела вода.

«Умывается, потом сразу ляжет спать!» Вика хорошо знала привычки своего мужа. А завтра они с Эммой потащат ее в сумасшедший дом…

Вика беспомощно оглянулась.

У стены стоял стул – хороший, из испанского гарнитура. Массив дуба, что ли? Топором не разрубишь…

Вика действовала стремительно, почти не раздумывая. Схватила стул, подсунула спинкой под дверную ручку, подергала для надежности. Стул намертво заклинил дверь.

Шум воды моментально прекратился.

– Эй, кто там? – раздался напряженный голос Андрея. – Вика, ты?

Он с обратной стороны дернул дверь, попытался открыть ее.

– Вика, что ты делаешь?

Вика, затаив дыхание, слушала. Сердце у нее колотилось, словно бешеное. «А и правда, что я делаю?!»

– Вика, немедленно открой. Вика! Вика, ты меня слышишь?

В его голосе не было ничего, кроме раздражения. Если бы он был хоть чуточку ласковее, чуточку нежней – она бы выпустила его. Если бы он сказал ей сейчас: «Я люблю тебя. Все будет хорошо. Доверься мне!» – она не раздумывала бы и минуты. Она открыла бы дверь и позволила ему делать с собой все, что угодно. Хоть в дурдом, хоть куда пошла бы. Добровольно. А так…

– Вика, не сходи с ума! Ч-черт… Вика!..

Вика медленно отступала назад. В коридоре схватила с полки ключи от машины. И выскользнула в дверь.

Теперь у нее есть время. Андрей заперт, ему не сразу удастся выбраться из ванной…

На улице была глубокая ночь.

Вика, прижимая к плечу оторванную бретельку от платья, подбежала к «своей» машине, быстро открыла ее, села.

Сделала пару глубоких вдохов. А затем нажала на газ.

Других машин почти не было. Вика неслась быстро, ни о чем не думая. Прямо, прямо, все время прямо… Горели огни рекламы. Фасады домов в подсветке. Чужие темные окна.

Впереди рабочие чинили дорогу.

Вика свернула в ближайший переулок, потом еще раз свернула на какую-то улочку, запутавшуюся среди офисных зданий «под старину».

Постепенно дыхание ее выровнялось, сердце перестало бешено колотиться. Она ехала и ни о чем не думала. Куда, зачем? Какая, собственно, разница!

Мост через Москву-реку.

Рубиновые звезды Кремля.

Улица со смешным названием «Маросейка». Центр Москвы остался позади.

Рижская эстакада…

Тоннели, безобразные трубы, гаражи, унылые махины заводов. Гигантский супермаркет.

Это был окраинный, пролетарский район. Не снижая скорости, Вика проскочила и его.

Москва кончилась.

Пригород.

Бетонный забор.

Еще один подмосковный городишко.

Опять забор.

Деревянные домики за деревянными заборами. Деревня, что ли?

Вика ехала уже довольно долго. Она ни о чем не думала, не хотела думать. Пока она едет, ни о чем думать не надо.

Дорога испортилась. Фонари горели не везде.

Лес.

Лес.

Кажется, блеснуло серебром озеро – там, между черными деревьями…

Деревня.

Поле.

Она ехала уже часов пять, шесть. Краешек горизонта зарозовел. Сплошные кол-до-би-ны…

На указатели Вика даже не смотрела.

Зачем? Не имеет значения. Плохо только одно: волосы лезут в глаза. И руки устали. О-о, как устали руки! И глаза. Глаза тоже очень устали!

Впереди, в небольшой низинке, клубился туман. Вика въехала в него, не снижая скорости. Дороги почти не было видно, она ехала по наитию, боясь остановиться.

Солнце уже поднялось над горизонтом, подсветило клубы тумана золотисто-розовым огнем. Что там впереди – деревья, дом? Нет, вроде что-то движется?

Вика хотела сбавить скорость, но в этот момент в тумане очень четко вырисовался силуэт лошади.

– Ой, мама… – в ужасе прошептала Вика, очнувшись от своего многочасового транса. Лошадей она панически боялась, хотя здесь, в салоне автомобиля, с закрытыми окнами, ей ничего не угрожало. Лошадь при всем желании не могла до нее добраться, но Вика об этом не думала.

Какая огромная, длинная у лошади морда… Настоящее чудовище! Вне себя от ужаса, Вика дернулась, выпустила руль. Машину закрутило. Все это заняло какие-то доли секунды. И в одно из этих крошечных мгновений Вике показалось, что на лошади кто-то сидит. Всадник. Нет, всадница! Волосы длинные, до поясницы, и как будто заплетенные во множество кос…

Лошадь с длинноволосой всадницей исчезли так же стремительно, как и появились. Будто их и не было. Ничего не было. Мираж. Сон, приснившийся наяву, вечный Викин кошмар…

– А-а-а! – заорала Вика, кружась в тумане.

Перед ней вдруг появился столб с надписью «Овражки», полетел ей навстречу. Вика не услышала, а скорее почувствовала удар. Почувствовала, как вылетает вслед за лобовым стеклом из машины.

Потом она все-таки услышала рядом с собой грохот, скрежет, треск. Сквозь закрытые глаза багровым отсветом мелькнули языки пламени.

* * *

Домработница Нюра вошла в квартиру Бортниковых, своих хозяев, ровно в восемь ноль-ноль. У нее был свой ключ от двери.

Повесила на отдельную вешалку свой плащ и сразу же обнаружила беспорядок – обувь разбросана, в гардеробной полный разгром. «А, это Виктория Пална в гости вчера собиралась! Ох, и шмотья у нее – на десять жизней хватит!» – улыбаясь, покачала головой Нюра.

Побросала валяющиеся на полу вещи в гардеробную, дверь туда прикрыла – потом все развесит-разложит, сейчас главное – завтрак приготовить.

Но на всякий случай решила пробежаться по комнатам – мало ли что, может, требуются какие-то экстренные меры.

Так оно и было – в кабинете хозяина на полу валялась разбитая лампа, осколки похрустывали под ногами.

Нюра схватила пылесос, мгновенно расправилась с осколками. Рысцой побежала на кухню. Ох, нехорошо будет, если Андрей Владимирович без завтрака останется. Супруга-то евонная плохо кушает, мало, а вот хозяин обязан питаться!

Омлет, тосты, банка с клубничным джемом (не покупной, сама для Андрей Владимирыча варила!), несколько черносливин для правильного пищеварения, листики салата…

– А где же сам-то? – вдруг опомнилась Нюра.

Не было еще такого случая, чтобы хозяин к половине девятого не сидел за столом! «Может, уехали они куда? Или в гостях задержались? Нет, такого сроду не было, Эмма-Шмемма, кобра очковая, – всегда предупреждала…»

Нюра снова помчалась по комнатам. В спальне хозяина никого не было. И в спальне хозяйки тоже – тишь да гладь. Постели неразобранные.

«Тьфу ты, зря завтрак готовила!» – расстроилась Нюра. И тут взгляд ее упал на дверь, ведущую в места общего пользования.

Дверь была подперта стулом. Спрашивается, зачем?

Нюра кое-как выпихнула стул из-под дверной ручки.

Потом заглянула в ванную комнату – и обомлела.

В ванне, то бишь в джакузи этой, спал Андрей Владимирович. Не в воде, нет, вода не была налита! Андрей Владимирович спал на полотенцах, набросанных в ванну, то бишь в джакузи…

– Ос-споди! – перекрестилась Нюра.

В этот момент хозяин открыл глазоньки свои и окинул Нюру тоскливым, мутным взором. «Не иначе перепил! – озарило Нюру. – А раньше-то если и употреблял, то по капельке… Не иначе сама его допекла!»

– Доброе утро, Нюра, – завозился хозяин в своих полотенцах.

– Андрей Владимирович, так неудобно ж, поди… И без подушки! – жалостливо заныла она.

– А разве у меня был выбор?

– Тоись? А Виктория Пална чего? – спросила домработница.

Хозяина аж передернуло.

– Нюра, она здесь?

– Кто?

– Хозяйка, вот кто!

– Виктория Пална? Не-ет. Не видела.

– О боже, боже… – забормотал хозяин, вываливаясь из ванной комнаты. – Где телефон? Надо срочно позвонить Эмме…

– Андрей Владимирович, завтрак готов. Кушать пора! – напомнила Нюра.

– Да какое там кушать! – плачущим голосом закричал хозяин. – Вика сбежала!

– От вас?! Нет, не может такого быть.

– Нюра, твоя хозяйка – сумасшедшая! Она на все способна!!!

* * *

Невыносимая боль. Везде, в каждой клеточке тела…

Вика застонала и попыталась повернуться на бок. У нее не получилась. «Перелом позвоночника… – мелькнула обреченно мысль. – Все, я теперь инвалид. Руки и ноги ничего не чувствуют! Голова…»

Образ всадницы на лошади, вдруг вынырнувшей из тумана, стоял перед глазами.

Потом рядом зашуршала трава, и Вика услышала надтреснутый старушечий голос:

– Любаша?.. Любашенька, ты, что ль? Не, не она…

Вика, все еще не в силах открыть глаза, пробормотала:

– «Скорую»… Вызовите «Скорую», пожалуйста! Я умираю…

– Эва… ишь чего захотела! – возмутился голос. – У нас, милая, отродясь никаких «Скорых» не водилось… Сама пойдешь, али мужиков позвать?

Вика с трудом разлепила глаза, подняла голову – перед ней стояла старушка лет восьмидесяти, с палкой, неказисто одетая.

– Ка… каких мужиков?! Зачем?! – обалдело пробормотала Вика.

– Ясно зачем… До дому тебя тягать. – Старуха осторожно потыкала Вику палкой.

– Меня – чего?!

– Эх, совсем плоха, видно… – заявила старуха. Потом, подумав, изрекла: – Не, без мужиков никак!

И повернулась к Вике спиной, собираясь идти за этими самыми «мужиками».