– Прощай! – серьезно ответил он. У него был порыв – поцеловать ее в щеку, на том месте, как он помнил, появлялась ямочка, когда Роза улыбалась. Но Роза смотрела так уныло, так испуганно и мрачно, что Неволин просто махнул рукой и вышел вон.

На улице было холодно, светило яркое весеннее солнце.

«Какое счастье, что сегодня суббота...» Неволин представил, что было бы, если бы ему сейчас пришлось бежать на работу – с тяжелой головой, отвратительным привкусом во рту, в мятой несвежей одежде... Он отряхнул куртку от засохшей земли, провел ладонью по волосам.

За пустырем, заставленным чередой «ракушек», начиналась дорога. Неволин полчаса ждал автобуса, потом трясся на нем до станции. Долго ехал до Москвы в электричке, наполовину пустой (а в будний день, наверное, не протолкнуться...). Все это напоминало времена ранней юности, когда он довольно часто ночевал в чужих домах, но Неволину, привыкшему к комфорту и давно забывшему, что такое общественный транспорт, все это было теперь весьма неприятно.

Кроме того, он думал о том, как будет оправдываться перед Лизой.

И чувствовал себя чуть ли не преступником.

Потом были метро и троллейбус.

Словом, Неволин прибыл домой во второй половине дня.

Он немного потоптался у двери, а потом нажал на звонок. Лиза распахнула дверь сразу же:

– Ты... Костя, где ты был?!

У нее было такое лицо, что Неволин сразу же забыл о князе Роберте Куракине и своей глупой ревности.

– Лиза, я... – шагнул он вперед.

– Костя, что с тобой? – ее темные глаза моментально наполнились слезами. – Костя, я обзвонила все морги, все больницы... Всех знакомых обзвонила! Я чуть с ума не сошла!

Плача, она убежала в комнату, упала там на диван. Тоненькая, юная, в белой трикотажной пижаме, разрисованной иероглифами. Очень стильной пижаме, кстати сказать, хотя значение иероглифов так и осталось неизвестным...

Неволин поплелся за ней.

– Ахрамковым звонила? – вздохнув, спросил он.

– Кому? – всхлипнув, повернулась она.

– Помнишь Кирилла – бородатый такой?..

– Нет. А может, и помню... – пробормотала Лиза. – Ты у них был, что ли?

– Да, – сказал Костя. (Ложь во спасение!)

– А почему ты мне не позвонил? И почему твой телефон не отвечал? Я бог знает что думала...

– Ахрамковы вчера переезжали, – терпеливо начал разъяснять Неволин, мешая правду и спасительную ложь вместе. – На новую квартиру. Они квартиру купили, еще на уровне котлована. Я им помогал переезжать. Ездил в Камыши. Ну, а потом... потом мы решили немного отметить это событие...

– Немного... – фыркнула Лиза. Слезы на ее глазах высохли. – А что так быстро? В смысле – неужели так быстро построили? Я помню, ты рассказывал, да...

– Сейчас все очень быстро делается. Словом, когда отмечали это событие, я не рассчитал свои силы... – продолжил Неволин покаянный монолог, чувствуя себя подлецом и мерзавцем. – Даже умудрился сотовый посеять...

– Алкоголик! – печально засмеявшись, произнесла Лиза. – Ты просто невозможный человек, Костя!

– Я что, так часто пропадаю? Много пью? Со мной, можно сказать, такое в первый раз случилось! – притворно-обиженно говорил Неволин, а сам думал: «Надо потом позвонить Кириллу, чтобы он, в случае чего, мог подтвердить. Нет, какой я все-таки скотина!»

Он сел рядом и попытался обнять Лизу.

– Фу, иди в душ... – оттолкнула она его. – Такое впечатление, что ты под забором валялся!

Лиза, сама не зная, попала в точку. Но по голосу Неволин понял – она почти простила его.

– Лиза, я тебя очень люблю...

– Иди в душ, я сказала! Да, ты есть хочешь? – крикнула она ему в спину.

– Очень. Очень-очень!

– Ладно, сейчас что-нибудь приготовлю. Горе ты мое луковое...

Позже, уже отмытый и побритый, сидя на кухне, над тарелкой с пышным омлетом, Неволин спросил, не глядя Лизе в лицо:

– Ну а ты вчера что делала?

– Ничего... Дома сидела!

– Весь день? – осторожно поинтересовался он.

– Да. Хотя вру – пришлось выбежать в аптеку за микстурой от кашля. Кстати, помогла мне... Хорошая микстура, кашель почти прошел. Роберта Куракина еще встретила – у него выступление в каком-то клубе будет, он нас с тобой приглашал... Пойдешь?

– Пойду, – мужественно согласился Неволин. Ему вдруг стало необыкновенно легко и хорошо, точно камень с сердца упал. В самом деле, почему ему вздумалось ревновать Лизу?!

– Костька, ты такой смешной... – Лиза потрепала его мокрые волосы. – Нет, правда – никогда так больше не делай! Никогда не пропадай без предупреждения.

– Клянусь, – серьезно ответил он. – Лиза...

– Что? – улыбнулась она.

– Лиза, выходи за меня замуж.

Он сказал эти слова, не подумав, – они сами вырвались. Он сказал – и испугался... Константин готов был сделать что угодно, лишь бы забыть вчерашний день, забыть женщину по имени Роза, стереть всякое напоминание о своей ошибке... А вдруг Лиза откажется?

– Ты серьезно?

– Более чем. Ты же знаешь – я люблю тебя.

– Костя... – Лиза засмеялась, потянулась – девочка-подросток, да и только. – Костя, я даже не ожидала!

– Я, конечно, не подарок – не особенно богат, не особенно умен да и не красавец к тому же... Такая девушка, как ты, достойна лучшего, – торжественно продолжил он, глядя Лизе в темные, блестящие глаза. – В общем, я не слишком удивлюсь, если ты откажешься от моего предложения. И потом, современные девушки не особенно стремятся под венец...

– Костя! – Лиза обняла его. – Если честно, то кое в чем я довольно старомодна.

– Нет, я не понял – ты согласна, что ли?

– Да. Да! – засмеялась она.

– Ты – чудо, – с нежностью произнес Неволин. – Я тебя недостоин, это очевидно, но я буду стараться изо всех сил, чтобы сделать тебя счастливой!

* * *

В Египте розы были посвящены Изиде, символизируя чистую любовь, освобожденную от всего плотского, и использовались в мистериях Изиды и Озириса.

(Из журнальной статьи.)

* * *

Вечером к Косте зашел его приятель – Юрий. Он был временно неприкаян, ходил по знакомым, поскольку дома у него гостила теща, приехавшая недавно из Саратова. И сегодня настала наконец очередь Кости принимать у себя друга-скитальца.

Они обосновались на кухне, для того чтобы сравнить между собой модели «Пежо» и «Рено» (боже, эти мужчины до старости способны остаться мальчишками!), а Лиза осталась в комнате и листала журнал.

Она не солгала, когда сказала Косте, что считает себя старомодной. Лиза Ионова, при всем при том, что старалась жить легко и просто, мечтала выйти замуж. Она никогда и ничего ни у кого не требовала, не плела интриг, добиваясь своего, но сегодня судьба преподнесла ей царский подарок. Это называется – ждала и дождалась.

Журнал, что рассматривала сейчас она, был женский, битком набитый рекламой и советами психолога, к тому же за прошлую осень, и те страницы, которые были посвящены свадебной моде, скорее всего, безнадежно устарели. Надо было купить новый журнал, к тому же специальный, чтобы весь номер предназначался невестам.

Лиза сняла трубку и набрала номер Риты Бобровой, своей задушевной подруги.

– Алё... – хрипло отозвался подругин муж. – Алё, слушаю вас!

– Гена, это Лиза. Позови, пожалуйста, Риту!

– Рита! – уже издалека захрипел Бобров, со стуком бросив телефонную трубку на стол. – Это тебя!

Через несколько секунд подошла подруга.

– Ритка, ты не представляешь – только что Костя сделал мне предложение! – не тратя время на ненужные прелюдии, выпалила Лиза. – Каково?

– Созидаю... ой, то есть поздравляю! – искренне обрадовалась Рита. – Пора давняя... Давно пора! Сколько вы с ним?

– Два года.

– Он отличный мужик, и вообще...

– Но он не идеал, конечно, – сурово поправила подругу Лиза, помня о недавних своих переживаниях.

– Идеала вообще нет! – живо напомнила Рита.

– Тут ты права. Я тебя хотела спросить – в чем сейчас принято идти под венец? Ты не в курсе?

Вопрос был из разряда провокационных.

Во-первых, Рита уже лет десять как была замужем за своим Бобровым, их дочкам Наде и Любе было только девять лет, и свадебная мода ни в какой мере не могла интересовать ее.

Во-вторых, задушевная подруга Рита принадлежала к тем женщинам, которым даже самые полные знания о моде и стиле не могли помочь. Риту Боброву могло преобразить только чудо.

Рита была высокой, сутулой особой в очках, с выпирающими передними зубами, многочисленными неврозами – от обычного обгрызания ногтей до полной дислексии (в случаях крайнего волнения она начинала путаться в словах и слогах), с темными оспинками на лице и шее – напоминанием о подростковых угрях. Она носила длинные клетчатые платья и обувь с тяжелыми каблуками, больше напоминающими копыта.

Многие, увидев Риту, сразу же начинали заочно жалеть ее мужа, Гену Боброва. Но совершенно напрасно. Если для Риты еще можно было подобрать какие-то эпитеты и сравнения, то Гену достаточно было описать всего одним словосочетанием – «очень страшный». Ко всему прочему, он работал пожарным. Единственным его достоинством было то, что он при всей своей грубости и некультурности (за что не раз Рите приходилось извиняться перед окружающими), в сущности, являлся человеком не злым.

Утешало только одно – у Гены с Ритой родились вполне симпатичные девчонки. Конечно, далеко не красавицы, но от мамы и папы в них было мало.

Словом, спрашивать Риту Боброву об актуальных тенденциях в одежде было бессмысленно и даже жестоко.

– По-моему, сейчас можно все что угодно носить, – сказала Рита.

– Ты думаешь? Ведь свадьба только раз в жизни бывает... – вздохнула Лиза. – Да, ты представляешь, он этой ночью где-то шлялся, явился только в третьем часу дня.

– Неужели? – ахнула Рита.

– А вот так... Стал бы он мне предложение делать, если б его совесть не мучила!

– И где же он был?

– Пил где-то.

– Ну, бывает... – облегченно вздохнула Рита. – Это не страшно. Главное, что не у женщины какой ночевал...

– Я бы сразу почувствовала! – сурово сказала Лиза.

Сочувствие Риты очень грело душу. Собственно, потому Лиза и дружила с Ритой – была та бесхитростна и добродушна, а что уж до внешних данных... Как говорится, с лица воды не пить. Лучшей подруги и не придумаешь!

– А тот, другой, ты говорила... кажется, Бертран? – осторожно спросила Рита.

– Роберт. С Робертом Куракиным мы просто друзья, – сказала Лиза, устраиваясь поудобней на диване. – Он странный, но милый.

– Почему – странный?

– А где же ты видела нормальных поэтов! – засмеялась Лиза и покосилась на дверь. – Печатает книги на свои деньги, выступает с перформансами в клубах...

– Перформансами?

– Ну да... Нечто вроде театрализованного представления. Очень стильное зрелище... Ведь если просто декламировать стихи со сцены, как делали раньше, то никого этим не удивишь! Роберт не от мира сего. Кроме того, он князь.

– Кличка такая, что ли?

– Ну при чем тут кличка! Он на самом деле князь, у него дворянские корни, – принялась терпеливо втолковывать Лиза. – Очень древний род, между прочим!

– Да... – мечтательно пробормотала Рита. – А у меня прадед золотарем был.

– Кем? Впрочем, неважно... Так вот, Куракин – просто друг. Но, знаешь, на меня почему-то ужасно действует, что в его жилах течет благородная кровь. Когда я общаюсь с ним, это для меня как прикосновение к живой истории. Например, он мне рассказывал, что один из его предков был фаворитом Екатерины Второй!

* * *

Мадонна. «Английские розы». Первая из пяти книг, задуманных известной поп-дивой, – сказка о дружбе, зависти и ревности. Четыре неразлучные подруги – и есть те самые английские розы...

(Из книжного обзора.)

* * *

Незваный гость давно ушел, а Роза все не могла успокоиться – бесцельно ходила по комнатам, прижимая руки к груди. Она ничего не могла делать – все ее благие намерения завершить генеральную уборку терпели крах.

Она не понимала, как подобное могло произойти, почему она провела эту ночь с первым встречным. Да еще таким пьянчужкой! Это все равно что согласиться провести ночь с Серегой Козыревым...

Роза вспомнила о Козыреве, и ей стало совсем нехорошо. А что, если соседи заметили, что у нее в квартире ночевал совершенно посторонний мужчина?.. «Впрочем, у меня такая репутация... Вряд ли кто станет упрекать меня в распутстве!» – усмехнулась она. Но на всякий случай выглянула в окно.

Во дворе стояла тишина, даже Кису не было слышно. Где-то вдалеке шумели поезда. Яркий свет дробился в чистых окнах, солнце грело Розе лицо и открытые руки.

«Ну вот, я испортила себе жизнь. Теперь все будет не так!»

Если Николай узнает обо всем, то сразу ее бросит. Он не из тех, кто прощает.

Розе стало страшно. Муж никак не мог узнать о произошедшем, но Розе казалось, что тот непременно догадается обо всем, лишь только посмотрит ей в глаза...

Надо было возвращаться в город.

Роза, точно приговоренная к смертной казни, переоделась, еще раз обошла все комнаты, с досадой посмотрела на сломанную полку – та висела на честном слове. Незваный гость, конечно, подправил ее, но она все равно могла в любой момент рухнуть. «А, плевать...»

В прихожей она взглянула на свое отражение в старом трюмо, оставшемся еще от родителей. Черная длинная юбка, длинный свободный свитер темно-серого цвета, расклешенный плащ-пальто цвета индиго. Роза признавала только ту одежду, которая надежно прятала все ее проблемные места. К чему подчеркивать свои недостатки?..

Роза поправила прическу, потом подвела губы бледно-розовым блеском. Женщина в зеркале никак не напоминала распутную Мессалину, но Роза-то знала правду!

...На пустыре она встретила Варвару. Серебристый плащ той нестерпимо бликовал в солнечном свете, словно рыцарские доспехи.

– Ты в город? – обрадовалась Варвара. – Подбрось до станции, а?

– Я могу и до города, – великодушно сказала Роза. – Тебе куда?

– К Красным Воротам. У меня там клиентка живет.

– Так это же практически по пути!

Роза, гремя замком, открыла гараж.

Варвара в дороге вела себя как обычно, лишних вопросов не задавала и все время говорила – о себе, о муже, о дочери Анжеле, о бестолковых клиентах... «Если бы она меня в чем-то подозревала, то непременно бы спросила! Значит, разлюбезные соседи не в курсе, что у меня ночевал посторонний...» – с облегчением вздохнула Роза.

– Много платят? – рассеянно спросила Роза, вклинившись в Варварин монолог.

– Кто? Клиенты-то? Ой, не смеши... В основном бабки одни. Нет, есть и молодые, чего там...

Варвара работала медсестрой в камышовской больнице, а в свободное время ставила капельницы, делала уколы, массаж тем, кто из дома выходить не хотел или не мог. Своего рода частная практика.

– ...тебе-то хорошо, Роза, – не надо бегать, словно жучка, искать кусок хлеба на пропитание... У тебя муж богатый! Не то что мой Аникеев...

– Варька, ты преувеличиваешь финансовые возможности моего мужа, – усмехнулась Роза, глядя на дорогу. – У него все капиталы в деле. Лишних денег нет.

– Ой, да ладно! Вон плащик-то какой модный... – Варька пощупала воротник Розиного пальто. – Поди, от Диора?..

– Ну тебя! – сердито засмеялась Роза. – В нашем универмаге купила, всего за две тысячи.

– Долларов?

– Рублей, конечно!

Варвара помолчала немного, с недоверием морща лоб. Потом снова заговорила:

– На Анжелку все деньги идут. Просто прорва какая-то! Купи ей то, купи это... Я ей говорю – пускай твой хахаль теперь на тебя денежки тратит! У нее ж хахаль тоже из бизнесменов... Слушай, Роза, у тебя Светка такая же? Хотя чего я спрашиваю, – тут же спохватилась она. – Светка в институте учится, умная девочка! Не то что эта дрянь...

Варвара ругала Анжелу, но Роза знала – та очень любит свою дочь и все эти слова не более чем пустое сотрясение воздуха...

У Красных Ворот она высадила шумную соседку, а через полчаса была уже у себя дома.

– Ну как, уехали Ахрамковы? – спросил Николай, выглянув в коридор. Помог ей снять плащ. Он даже в мелочах упорно старался быть джентльменом. – Чего так долго?

– Дел очень много... – пробормотала Роза. – Сейчас Варвару подвозила. Совсем она меня заболтала!

– Твоя Варвара – идиотка. Не понимаю, как ты можешь общаться с подобными людьми... – фыркнул Николай и ушел в комнату. «Слава богу, не заметил!» – с облегчением подумала Роза. Хотя, по здравому размышлению, чего такого он мог заметить?.. – Да, я работать сейчас буду, ты мне не мешай. А к четырем Гоша придет!

Гошей муж фамильярно называл Георгия Семеновича Бабенко, своего помощника, хотя был тот старше Николая. Бабенко было сорок семь лет, был он весьма суров на вид, раньше служил в органах госбезопасности, но после какой-то неприятной истории его с треском уволили. Бабенко даже грозил суд, и вот тогда-то Николай ему помог – оплатил услуги дорогого адвоката.

Николай никогда ничего не делал зря, и в данном случае все его траты окупились – Георгий Семенович Бабенко стал его верным помощником, верней не найти. Одновременно тот совмещал функции водителя, телохранителя и нес на себе даже какие-то управленческие обязанности.

Роза его боялась и не любила. Наполовину седой, с короткой стрижкой, щеточкой черных усов, всегда при костюме, Георгий Семенович выглядел всегда подтянутым и злым, точно сторожевой пес, готовый в любой момент отразить нападение...

Хотя, если разобраться, Николаю телохранитель особо и не нужен был. Все неприятности, связанные с бизнесом, остались в неспокойном прошлом – на данный момент ситуация являлась стабильной. Пожалуй, Бабенко был больше защитой от так называемых «дураков» и «быдла» (часто употребляемые Николаем эпитеты), которых хватало в любые времена. Николая бесили эти «дураки» и «быдло», которые то выскакивали на проезжую часть, то непонятно каким образом пробирались в рестораны, в которых он обедал, то качали права в магазинах, которые Николай посещал... В общем, Бабенко везде и всегда сопровождал Розиного мужа. Иногда ей казалось, что Георгий Семенович и ей может внезапно выкрутить руки, если вдруг она сделает что-то не то.

Ровно в шестнадцать ноль-ноль явился Бабенко. Роза открыла ему дверь.

– Добрый день, – сухо, даже как будто нехотя поздоровался он с хозяйкой. – Николай Владиславович у себя?

«А где же ему еще быть...» – хотела съязвить Роза, но промолчала.

Бабенко причесался перед зеркалом и, тяжело ступая, ушел к Николаю в кабинет. Далее Роза слышала только обрывок их разговора, который касался необязательности некоторых поставщиков. Ей самой хотелось участвовать в делах мужа, но, как уже упоминалось, Николай был против.

Домашних дел тоже не было – все, что можно было убрать и почистить, Роза убрала и почистила заранее. Хозяйством занималась исключительно она одна.

Некоторое время они приглашали приходящих домработниц (по инициативе главы семьи), но каждый раз все это заканчивалось скандалом (тоже исключительно по его инициативе). Все они воровали – кто в большей, кто в меньшей степени, были исключительно тупы и вообще имели особенность раздражать Николая даже одним своим видом. Все это он высказал Розе в довольно эмоциональной форме, и с тех пор никаких домработниц в доме не появлялось.

Квартира – четыре большие комнаты. Кабинет Николая, комната Розы, комната Светы (правда, Света сейчас жила у бабушки с дедушкой) и гостиная. Евроремонт, дорогущая итальянская мебель, самые лучшие пластиковые окна, куча бытовой техники, авторский дизайн... Один раз, в отсутствие Николая, к Розе зашла Варвара – и едва не умерла от зависти.

Поскольку маленькие дети, а также животные в доме отсутствовали и муж довольно часто обедал вне дома, то особых хлопот у Розы никогда не было. Вот и сейчас она просто слонялась по комнатам. И уйти никуда не могла – мало ли что мужу может понадобиться?

Бабенко ушел часа через два.

– Ну что, прогуляемся? – позвал жену Николай. Подобные приглашения случались не часто.

– Да, конечно! – испуганно согласилась Роза. Она все еще упорно боялась разоблачения. – Только вот куда?

– Поехали к Светлане. Я, честно говоря, уже соскучился по ребенку... Деда с бабкой повидаем!

– Поехали, конечно!

На Николая, при всей его вспыльчивости и жесткости, часто нападали приступы сентиментальности. А со своими родителями он вел себя очень почтительно, даже если был не согласен с их мнением. «Повезло тебе с мужем! – в свое время не преминула высказаться Варвара. – Не то что мой Аникеев – на всех ему наплевать...»

Елена Климовна и Владислав Макарович жили неподалеку от Павелецкого вокзала. Визиту «детей» обрадовались чрезвычайно... Елена Климовна – с темно-пепельными пышными волосами, изящная, подтянутая – сердечно расцеловала Розу.