Купили Наташе квартиру неподалеку и буквально выпихнули родную дочь из дома. Наверное, думали, что у отселенной дочери личная жизнь забьет ключом.

Как бы не так.

Наташа теперь большую часть свободного времени тратила на то, чтобы организовать свой быт. Ведь теперь домашнее хозяйство, пусть и несложное, было на ней (а раньше, в родительском доме, этими хлопотами занималась мама).

Снизить хозяйственную планку Наташа никак не могла. Постельное белье должно быть глаженым, а овсяная каша – настоящей, хорошо проваренной, а не залитой кипятком бурдой. Все платья – перестираны, если хоть раз были надеты… Еще надо самой ездить в магазины, тратить на это время – либо по вечерам, когда пробки, либо в входные.

Да! И своей машиной Наташе приходилось теперь заниматься самой. Конечно, папа был готов прийти на помощь в любой момент, но они с мамой, видимо, сговорились – отстраниться от дочери подальше. Сама, все сама.

И что получилось? Дочь действительно превратилась в самостоятельную женщину.

И даже жених у Наташи тоже появился. Вернее, он имелся и до тридцатилетия – в виде постоянного поклонника. Приличный и солидный молодой человек по имени Лев.

Сначала они ходили вместе по кафе и выставкам в то время, когда Наташины подружки оказывались вдруг заняты. Потом фифти-фифти получилось. Наташа одни выходные с подругами проводила, другие – со Львом. Тратить на него все свободное время – тяжело, конечно. Он милый, хороший, порядочный, но… это же мужчина. Еще один повод для хлопот и беспокойства, хотя Наташа, как могла, старалась минимизировать свои хлопоты и распределять время разумно…

Когда Наташе исполнилось тридцать два, Лев сделал ей предложение, и они, к радости Наташиных родителей, официально стали женихом и невестой. Нечто вроде помолвки… Но о дате свадьбы не договаривались, Наташа сумела как-то замять этот вопрос. Дата, к тайному удовольствию молодой женщины, осталась открытой.

Тем не менее случилось чудо – родители сразу успокоились. У их дочки есть жених, приличный молодой человек. В принципе, со свадьбой можно не торопиться, дочь права – рано на себя еще семейное ярмо надевать. Родители стали звонить дочери чаще; при встречах шутили, больше не капали на мозги; расслабились, принялись ездить в туристические путешествия… вторая молодость у них как будто началась.

И Наташа была довольна. Сейчас ей тридцать пять. Еще несколько лет можно побыть невестой, наслаждаясь свободой, ну, потом, наверное, все-таки придется всерьез заняться собственной жизнью. Стать, наконец, замужней дамой.

…Наташа полила в квартире родителей цветы, почистила за кошкой лоток, положила в миску корм.

Затем вернулась домой и начала готовиться к «выходу».

В шесть за ней заехал Лев. Они посетили сад «Эрмитаж», посмотрели там какое-то представление, затем посидели в японском ресторане. В двенадцать были у Льва, в час легли спать.

Между двенадцатью и часом – то самое, обременительное и не очень-то приятное действо, которое называлось – «заниматься любовью». Почему обременительное? Потому, что Лев уделял этому процессу слишком много времени. А это утомляло Наташу…

Она этот лишний час поспала бы лучше.

* * *

Лев хотел сразу, с вокзала, отправиться к Наташе. Ему казалось, что если он обнимет ее, прижмет к себе, сольется с ней в единое целое – немедленно исчезнет то мучительное и странное ощущение, преследовавшее его в последние дни.

Он ждал встречи с Наташей, как спасения. Всю дорогу, пока ехал в поезде, старательно думал о невесте – о том, какая она замечательная и чудесная. Идеальная. Ей и в подметки не годилась та рыжая горничная из Электрозаводска…

Лев с педантичностью технаря даже мысленно составил список Наташиных достоинств, куда входили и внешность его избранницы (всегда эффектная и ухоженная, от волос до кончиков мизинцев на ногах), и ее коммуникативные способности (уж нелюдимой букой его Наташа никогда не смотрелась), и ее положение в обществе (занимает должность руководителя операционного офиса в одном из известных банков)… Плюсом являлось даже то, что Наташа – коренная москвичка с собственной жилплощадью.

Этот пункт, конечно, смотрелся смешно на первый взгляд. Но отсутствие у Наташи жилищных проблем означало то, что и у него, Льва, становилось меньше проблем. Меньше сомнений в том, что он нужен женщине лишь как спонсор. Наташа любила Льва просто так, а за что бы его любила та провинциалка? Наверняка лишь за те возможности, которые он мог предоставить.

Нет, он не принц, он яхт и дворцов этой Золушке из Электрозаводска не предложит… Но мог предоставить вполне комфортное и безбедное существование в столице России. Возможность не мыть гостиничные унитазы, а заниматься чем-нибудь пристойным и красивым… или же вообще ничем, кроме домашнего хозяйства, не заниматься.

«Стоп, стоп. О чем это я? Как я могу сравнивать Наташу и эту Веру? Я же не собираюсь предлагать Вере руку и сердце и вообще связываться с ней надолго… Она мне просто понравилась, на один вечер. Женщина на один вечер. А от женщины на один вечер ничего не требуется – ни образования, ни московской прописки, ни даже завлекательных нарядов и макияжа. Все равно ведь ей придется раздеться. И образованием ей не надо блистать, и манерами… Может молчать со спокойной совестью. Какие, к черту, интеллектуальные беседы с женщиной, которая на один вечер?»

Вот подобными размышлениями и развлекал себя Лев, сидя в поезде. Потом, правда, перед Москвой, самому стыдно стало.

Зачем он опять унижает Веру, пусть даже и мысленно? А ясно зачем – зелен виноград.

Она, жалкая провинциалка, горничная в гостинице – отшила его. И он, со всеми бонусами, Вере не нужен. У нее муж есть, которого она любит, скорее всего.

Но рыжая горничная упорно не шла у Льва из головы. То с ненавистью, то с нежностью он вспоминал, как она двигается, говорит… смотрит.

Именно поэтому Лев стремился как можно скорее встретиться с Наташей и реализовать то, что с Верой ему не удалось сделать.

…У Наташи же оказались свои планы. Сад «Эрмитаж», прогулка, кафе – вот он, чудесный московский уик-энд. Прекрасное и разумное времяпрепровождение. Сладкое – на потом. На потом, а не сразу – не подростки же, не дети, они со Львом, готовые жевать шоколад без перерыва, не думая, что живот может заболеть… Вот о чем говорил Наташин план.

Лев не стал спорить с невестой.

…В саду «Эрмитаж» – толпа, тесно. Половину происходящего на летней сцене не видно. Впрочем, это нормальное явление – как только какое интересное событие в столице, так непременно толпы народу.

Зато потом они сидели с Наташей в уютном ресторане.

Невеста Льва выглядела прекрасно – темно-коричневое облегающее платье с блестками, завитки немыслимо густых, коротких волос бело-черного цвета. Или как это у женщин называется, мелирование, что ли?.. А формой прическа напоминала шапку. Оригинально.

Хотя, конечно, и в натуральных рыжих волосах есть своя прелесть… «Опять?!» – одернул себя Лев.

– О чем ты все время думаешь? – улыбнулась Наташа, держа в пальцах деревянные палочки.

– О Золушке, – брякнул Лев, а потом похолодел. Что же он вот так палится-то, а?

– О Золушке? – удивилась Наташа. Лицо у нее было широким. Называется – квадратная форма лица. Причем, что интересно, сама по себе невеста Льва – худенькая, но широкая форма лица создавала иллюзию пухлости. А нет. Одни мослы… «Господи, ну о чем я опять, какие мослы?! Не, надо как-то выпутываться!»

– Да, о Золушке. Ты ведь помнишь сказку?

– Помню, – кивнула Наташа. – И что?

– Принц влюбился в нее, когда Золушка приехала на бал, вся такая расфуфыренная и в модельной обуви из хрусталя благодаря стараниям своей тетушки-феи, – на ходу сочинял Лев. – И у меня вопрос. А мог ли он влюбиться в Золушку, если бы увидел ее в домашнем платье, халате или в чем там она ходила, вся перепачканная сажей?

– Так она вроде ему и в таком облике понравилась, – пожала плечами Наташа. – Потом же он увидел ее в привычном наряде… И не испугался.

– Вот именно. Потом! Когда он уже был в нее влюблен. Поздно, не разлюбишь! А как же первое впечатление? Мог ли он влюбиться в Золушку, если бы сначала увидел ее в облике замарашки?

– Интересно, – опять улыбнулась Наташа. Кажется, эта тема и вправду ей показалась занимательной, она даже оживилась, заерзала на стуле, забыла про свои суши. – Я никогда не рассматривала сказку про Золушку под этим углом. И ты знаешь, мне кажется, принц бы не смог в нее влюбиться.

– Почему? Мужчина же любит фигуру, черты лица… если все это красиво, то уже не имеет значения перепачканная одежда. Главное – что под одеждой! Я утверждаю – мог влюбиться.

– И много ты видел неряшливых красавиц?

Лев задумался. Потом сказал:

– Помнишь, в романе Маркеса «Сто лет одиночества» есть такой персонаж – Рамедиос ее зовут, кажется. Девушка, красивая настолько, что могла ходить побритой налысо, в мешке вместо платья – и все равно, даже в таком виде она привлекала мужское внимание…

– Да, помню. Правда, я давно читала этот роман. И мне эта Рамедиос показалась невероятной дурой, – усмехнулась Наташа. – Настолько не любить себя, пренебрежительно относиться к своей внешности…

– Да, кстати, еще вопрос, можно ли полюбить дуру, если она красавица? – подхватил Лев.

– Ты настоящий философ. Нет, нет, Левушка, полюбить дуру, или неряху, или просто особу, которая равнодушна к своей внешности, – нельзя. Можно заметить под рубищем красивое тело, можно захотеть овладеть им, но полюбить… – Наташа улыбнулась, развела руками.

– А вдруг ты ошибаешься? Ты настолько хорошо знаешь мужчин?

– Нет. У меня не тот опыт, – нетерпеливо отмахнулась Наташа, кажется, она нисколько не обижалась на своего жениха. Но зато выглядела оживленной и заинтересованной – поскольку, оказывается, обожала все эти беседы с уклоном в психологию и философию. Наверное, когда они с подругами собирались в компании, то бурно обсуждали подобные темы. Чужие романы, чужие судьбы, чужие характеры… Давно Лев не видел у своей невесты таких горящих глаз. – Я плохо знаю мужчин и их пристрастия… Но я знаю главное. Мужчины не знают себя. Они – не способны на логику.

– Здрасте! Мужчины не способны логически мыслить?

– Абсолютно. Особенно в те моменты, когда страсть затмевает им разум. Да они романтики хуже баб… – запальчиво произнесла Наташа. – Увидели более-менее симпатичную женщину и тут же придумывают про нее невесть что – какая она необыкновенная и особенная… И все для того, чтобы переспать с ней. А потом, спустя время, розовые очки падают с носа, и мужик понимает, что перед ним – обычная дура и неряха. Так что то, о чем ты сейчас ведешь речь, к любви никакого отношения не имеет. Это голос пола, если выражаться возвышенно.

– А любовь тогда что? – спросил Лев.

– А любви нет, – вдруг сказала Наташа и посмотрела на Льва печальными, добрыми глазами.

– Ты не любишь меня?

– Ты меня не любишь. – В ее голосе зазвучали слезы. – А теперь признавайся, чем ты там в своей командировке занимался? Какую такую Золушку встретил?

– Перестань. Я тебя люблю, ты же знаешь, – Лев взял ее руку в свою. – А про Золушку потому заговорил… Со стороны за одним товарищем наблюдал. Ему, я так понял, одна горничная понравилась. Я говорил с ним, и он мне признался – что хотел бы эту горничную закадрить. Я его спрашиваю – зачем? А он ничего вразумительного не смог мне ответить. Проще же проститутку на вечер снять…

– Фу. Почему тебя эта история заинтересовала?

– Потому что я никогда не терял голову, – честно признался Лев. – Никогда никакая Золушка не заставляла меня сходить с ума.

«Раньше», – мысленно добавил Лев.

– А хотел бы? – напряженно глядя ему в глаза, спросила Наташа. – Ведь это так приятно, наверное…

– Солнечный удар. Затмение. Зато потом расхлебывай… И можно потерять то, что собирал и копил годами, – в один миг. Я спрашиваю – можно ли влюбиться в Золушку? Можно, но не нужно.

– Ты прав. За один миг наслаждения всю жизнь рушить – не стоит того.

– Давай поженимся, наконец? – вырвалось у него. – Ну сколько можно в женихах и невестах ходить? Чего еще надо проверить?

Наташа засмеялась – на этот раз совершенно счастливым, беззаботным смехом. Легкая, веселая, умная женщина. Тонко чувствующая нюансы человеческих отношений. Мудрая.

– Нет, правда, давай уже назначим день свадьбы, а? – настойчиво повторил Лев.

– Не сейчас же. Следующим летом, ладно?

– Отлично.

Он поцеловал ее в щеку. «Я ведь люблю ее, очень люблю. И нет никого лучше Наташи, и эта Вера ей даже в подметки не годится!»

– Я вот еще что думаю, – продолжила Наташа, теперь уже весело, с прежним азартом. – Если женщина выглядит Золушкой, ведет себя как Золушка, то есть как бедная замарашка, то это значит одно – она себя не любит. А если она не любит себя, то и других она любить не способна. И еще один момент. Мы с девчонками часто это обсуждали… Ну вот представь. Молодая женщина. Да, плохо одевается, не умеет следить за собой. «Синий чулок», одним словом. Пока она молода, то еще можно найти в ней какую-то прелесть. Фигура есть, пусть и спрятанная в уродливых тряпках, цвет кожи приятный, отсутствие морщин… Есть на что полюбоваться. Но! – Наташа подняла палец.

– Но? – улыбнулся Лев.

– Пройдет несколько лет, и фигура может поплыть. Как и овал лица. И цвет кожи изменится. Словом, если женщина не научилась следить за собой, то она превратится с годами из красавицы в чудовище. Она ведь только на выход наряжается, а в чем она дома ходит? Да и то, даже на выход она способна нарядиться лишь с помощью феи-крестной! А если она не читает книг, не следит за новостями, смотрит тупые ток-шоу – то с ней и общаться невыносимо станет. Принц – дурак, потому что влюбился с первого взгляда в эту глупую особу. Какая судьба ждет его в будущем? Растолстевшая неряшливая тетка рядом, которую волнуют цены на гречку…

– А фильм хорош… Помнишь, старый, еще черно-белый?

– Тот, где Янина Жеймо играет? Да, чудесный фильм. Только это уже не та старая сказка… Это другая история, которую придумал драматург Евгений Шварц. В ту Золушку, из фильма, нельзя не влюбиться, наверное, – снисходительно произнесла Наташа. – Хотя, если честно, меня сама эта идея, что «надо работать, и только тогда добьешься счастья», – угнетает. Получается, ты сама по себе – ничего не значишь. Заслужи-и, милая… – с неприязнью, насмешливо протянула молодая женщина. – Мне кажется, раньше, в Средние века, например, сказки нужны были для того, чтобы манипулировать людьми. Женщинами, в частности. Работай, лошадь!

Наташа болтала оживленно, разоблачая старые сказки, и, кажется, полностью забыла о том, что некоторое время назад на нее напал приступ ревности. Забыла о своем обещании сыграть свадьбу летом. Или придет время – вспомнит? Или, третий вариант – ему, Льву, надо будет напомнить о свадьбе перед летом, а, если не напомнит – то он окажется сволочью и негодяем…

Лев смотрел на невесту, слушал ее, поддакивал, задавал вопросы, отвечал что-то… а сам думал о том, что понять современную, образованную, эмансипированную женщину очень трудно.

С одной стороны, она вся такая «продвинутая», с другой – живет все по тем же древним, женским законам. То ревнует и чуть не плачет, то хладнокровно твердит, что любви нет.

Любит ли Наташу он сам, опять, в который раз спросил себя Лев.

Конечно, любит. И восхищается ею. И даже согласен со многим из того, о чем она говорила. В частности, с тем, что долгие отношения с женщиной-«Золушкой» – невозможны.

И Лев, уезжая из Электрозаводска, тоже себе твердил, что Вера – женщина на один вечер. Ведь то, что он чувствовал к Вере, даже «солнечным ударом» назвать нельзя. Просто влечение, и все. Ни-че-го больше.