– Опять?.. – Иван помолчал, потом добавил неохотно: – Да как-то слишком пафосно. Непривычно. Эльфийское имя! Действительно, Светкой его, что ли, называют, этого Светозара?

Марта засмеялась. Алкоголь почти уже выветрился из ее головы, остались лишь какая-то бесшабашная тоска и бесстрашие.

Иван тоже засмеялся и провел ладонью по ее буйным волосам.

– Ты меня спас… сегодня, – она напомнила о дорожном происшествии. – После праздников займусь машиной. Хотя… Вряд ли на ней теперь можно будет ездить.

– А ты нас сегодня чуть не погубила… Ну кто же так ездит! Нет уж, хорошо, что ты машину разбила. Спокойнее… Ты опасная женщина.

– Дурак!

Он перехватил ее руку, притянул к себе.

– Что ты делаешь? Теперь необязательно в жениха играть… – с вызовом сказала она.

– Я помню. – Он закрыл глаза и поцеловал ее.

«Почему так? – подумала Марта, не в силах пошевелиться. – Наверное, потому, что если мужчину и женщину запереть в одной комнате, то обязательно что-нибудь между ними произойдет. Даже если у этой женщины 41-й размер ноги и рост метр восемьдесят. Даже если мужчина прохвост и лгун. На одну ночь можно потерять голову и забыть обо всем. Это природа. Инстинкт. Без него человечество давным-давно бы вымерло».

Последняя э-э… ночь любви была у Марты очень давно. Больше пяти лет назад. С Олегом. Марта еще не знала тогда, что ее ждет…

Это было так давно, что теперь желание оказалось сильнее моральных принципов, вложенных в ее голову родителями. То есть Марта, может быть, и устояла бы перед искушением – если бы успела оттолкнуть Ивана.

Но она не успела. Он обнял ее, и, очутившись в тесном кольце его рук, прижавшись к нему, Марта оказалась совершенно дезориентированной (как вычурно определил бы завхоз Сан Саныч).

Возможно, это было даже не желание. (Мать с отцом выразились бы жестко – похоть.)

А что?

Наверное, единственная возможность почувствовать себя женщиной. А как иначе вспомнишь, что ты женщина, если не в руках мужчины?..

Странные ощущения. То есть ощущения, которые и должны быть после пяти лет воздержания, но вместе с тем шли они не только из тела, а откуда-то… из души, что ли? Внезапный и неконтролируемый взрыв радости и счастья. Нет, нет, не то, но что-то такое близкое к ним… Ощущение жизни? Эйфория – когда человек умирал и вот чудом спасся! Всю жизнь бродил в темноте, слепым, и после операции на глазах впервые увидел солнце – теплое, яркое, ласковое. Или еще: плыл на корабле и открыл новый континент, оставив свое имя в веках…

В иной ситуации Марта никогда бы не обратила внимания на Ивана. Не ее типаж… Она ценила только мужчин скромных и серьезных. Таких, как Олег, например (хотя и тот умудрился ее предать). Внешность для Марты не имела никакого значения. Абсолютно никакого. Лишь бы человек был хороший (как говорили родители). Бабники, лгуны, летуны и те, кого еще называют мачо, плейбои, для нее не существовали. Она не представляла, как их вообще можно любить – однозначно же ясно, что такие типы – обманут!

Но сейчас Марте было глубоко наплевать, обманут ее или нет. Конечно, обманут, ну и что? Она заранее знала, чем все закончится (а ничем, Иван наутро выпьет еще литр чаю и убежит по своим шпионским делам).

Просто она в первый раз приняла условия игры. Согласилась с правилами. Обманет, да… Обнимет, а потом кинет. Ну и что, волосы на себе теперь рвать? Да, Иван убежит в скором времени – и слава богу, что убежит.

Ведь сам вчера предупредил – не способен к длительным привязанностям… Это честный обман – всего на одну ночь. Хуже, когда голову годами морочат, а то и всю жизнь!

…Марта опустила голову на подушку. Глаз она не закрывала.

Батареи едва грели комнату.

– Ты смешной! – Она уже не следила за своим голосом, за его модуляциями. Говорила, как могла. Отпустила себя на свободу!

– Да? И чем же это я смешной? – Он склонился над Мартой, поцеловал ее. Его волосы щекотали ей щеки.

Она не ответила, провела ладонью по его плечам. У Ивана оказалась вполне спортивная фигура… Плотные плечи, каменные бицепсы. Ее ладоням так легко скользить по его сухой, гладкой, плотной коже…

– Нет, ты говори, говори… – Колючей щекой он осторожно провел по ее щеке.

– Что? Почему ты – смешной? – засмеялась она, уворачиваясь. У него на шее на обычном шнурке висел крестик, и этот крестик сейчас касался ее груди – того места, где у нее предполагалось сердце. Сердце и крест. Красиво и даже как будто символично. Но – обманчиво. Ивану не нужно ее сердце. И перед богом он никогда не назовет ее своей.

– Что угодно говори. – По его губам пробежала легкая судорога. – Твой голос…

– Что – мой голос?

– Он такой… он как будто гладит меня, знаешь? Как твои руки…

– Ты извращенец. У меня голос, как у старого пропойцы!

– Глупая… У тебя самый женский голос на свете. И от него у меня все дрожит внутри.

– А чего раньше критиковал?

– Я не критиковал! И вообще… он у тебя только сейчас по-настоящему проявился… Ты эту негритянку слышала? Она оперные арии еще поет… Оперная дива… Сейчас она старая, конечно, а вот раньше… Я слышал ее ранешние записи!

– Ранешние записи… – передразнила она. – Не знаю я никаких негритянок!

– Ты без одежды другая.

– Какая?

– Как будто не толстая… Обычно без одежды женщины толще кажутся, а у тебя – все наоборот.

– Ой, это что, комплимент? – с иронией воскликнула она.

– Нет, это правда.

– Ты все врешь!

Он обнял ее, прижался так сильно, как только мог. Если бы Ксюшу так кто обнял (подмял!), то она сразу бы сдохла… умерла то есть.

– Ты красивая.

– Ты такой врун, врешь и не краснеешь… Иван! Ты меня задушишь! – захохотала она.

– Марта. Значит, ты – Марта… Ты – мартовская. Ты такая холодная… Замерзла? – Он прижался пылающей колючей щекой к ее груди. – Я буду тебя греть, ладно? Где холодно?

– Здесь, здесь и здесь, – показала она. – Да, и еще здесь!

Он немедленно принялся за дело. Иван согревал Марту с таким азартом, что скоро она перестала соображать, что говорит и что Иван ей отвечает. Их голоса слились и напоминали песню на иностранном языке. Красиво, слов не разобрать, но это не имеет никакого значения – поскольку слушателям и так ясно, что эта песня о любви…

Еще никогда Марта не чувствовала себя так и легко и свободно. Может быть, именно потому, что она настроила себя на то, что происходящее – неправда? Приятная, ни к чему не обязывающая ложь… Песня на одну ночь. Ария! Каста дива.

Да точно. Ка-аа-аста ди-ива-ааа…

* * *

Избитая поговорка – «я себя на помойке нашел (нашла)» – имела в случае Ивана буквальный смысл.

Его и в самом деле нашли на помойке, завернутым в старое одеяло. Отнесли в дом малютки и нарекли самым простым именем – Иван. Иван Иванович Макаров. Просто и со вкусом.

Кто был его отец, кто мать – неизвестно. Пусть те, кто сейчас читает эту историю, даже не надеются на то, что автор когда-нибудь приоткроет завесу тайны близкого родственника Ивана Макарова… Нет. Не дождетесь.

Никакого натужного драматизма, никаких латиноамериканских мыльных страстей, вызывающих непроизвольное слезотечение… только суровая правда жизни!

Итак, Иван Макаров был сиротой, выброшенным на помойку. Он сам с самого начала знал, что никто и никогда не явится к нему, не обнимет, не назовет его сыночком.

Даже больше того – Ивана Макарова совершенно не напрягало его сиротство. Он был свободен. Его никто не мог обидеть. Предать. Оскорбить. Ведь ранят слова и поступки только близких тебе людей. А что чужие там творят-говорят… Да пусть что хочешь говорят, обижают, толкают – до лампочки. Чужие же!

Как и у всех сирот, у Ивана Макарова было несладкое детство и тяжелая юность – в казенных-то учреждениях, среди чужих. Но ничего, выжил. Характер у него сложился легкий, веселый – на него мало кто мог злиться, да и у него не было желания кого-то злить. Ему хватало малого – самой простой одежды, самой простой еды, а от просмотра мультиков он вообще становился счастливым.

Иной ребенок, выросший в холе и неге, среди заботливой родни, и то может не быть таким счастливым!

Иван Макаров легко засыпал (никакой шум ему не был помехой) и легко просыпался. Быстро собирался, не беря с собой ничего лишнего. Никогда не носил шарфов и перчаток, даже в зрелые годы, когда появилась возможность одеться более-менее прилично. Да, интересный факт – в его жизни не было ни одного зонтика. Ни одного!

Из дорогих вещей за всю жизнь он приобрел только наручные часы.

Иван никогда не простужался и без проблем переваривал любую пищу. Гурманом не был. Предпочитал на ужин пакет кефира и булку. На завтрак – яблоко и бутерброд с сыром. Обед, разумеется, всегда казенный… В девушках ценил доступность и неприхотливость. Номер телефона старался не давать. Вообще, для личных звонков у Ивана был отдельный мобильник, с SIM-картой, зарегистрированной на чужое имя.

…Как Иван попал в службу безопасности? В органы искали подходящих людей среди молодых-здоровых юношей. Наткнулись на Ивана. Вроде подходящий…

Прошел кучу тестов. Оказался не просто подходящим, а практически идеальным для такой службы!

Очень сообразительным к тому же…

Ивана взяли в Академию службы безопасности. На фасаде этого заведения, между прочим, даже таблички никакой не было.

Попасть в академию можно только по спецпропуску, а большинство студенческих конспектов и учебников имело гриф «Секретно». Их и не выносили из здания никогда… Окон на фасаде не было, все они выходили только во внутренний двор.

Об академии, конечно, знали – и те, кто жил по соседству, и иностранные спецслужбы, разумеется. Вот она стоит – без окон и табличек. Но что там внутри – секрет.

Учили там основательно, халявщиков не было.

Изучали экономику и философию, психологию и информатику. В общем, многое, даже автодело…

Плюс к тому учили тем дисциплинам, которым в обычном вузе не научат, – спецтехнике, информационной безопасности, шифровке и дешифровке секретной документации, рукопашному бою, стрельбе – и даже обкатывали как-то танки на полигоне…

Ивана определили на отделение, которое готовило будущих специалистов по экономической безопасности.

Термин «экономическая безопасность страны» появился на Западе в 70-е годы прошлого века. Что это такое, экономическая безопасность? Говоря языком справочников – это общенациональный комплекс мер, направленных на развитие экономики страны и противодействие внешним и внутренним угрозам.

В России об экономической безопасности задумались позже, в середине 90-х. Так что Иван Макаров стал одним из первых студентов этого отделения академии…

Что старались вложить ему в голову? То, что страна не должна зависеть от иностранных займов, ее товары должны быть конкурентоспособными. Экономическая разведка – очень важная вещь!

Ивана Макарова натаскивали, как добывать сведения о динамике мировых экспортно-импортных процессов. Как защитить собственный рынок от иностранных конкурентов.

Разведка, равно как и контрразведка (по сути, эти два понятия – близнецы, любой разведчик – он и контрразведчик одновременно), обязана выявлять отрицательные экономические тенденции. Разведчик должен узнавать о готовящихся акциях иностранных правительств в области внешней торговли. Снабжать необходимой информацией отечественные делегации на торговых переговорах. Противодействовать экономическому шпионажу других стран и т. д. и т. п.

Иван работал в особом отделе, добывал документы, изучал их, анализировал – под руководством полковника Лосева. Занятие интересное, небанальное. Особых ЧП не случалось. И это значило только одно – работали хорошо, без ошибок.

Но однажды это закончилось.

Они собирали материал о Яне Горском. Стало известно, что тот, возможно, нечист на руку. Полковник Лосев, руководитель отдела, направил небольшую группу в Росагронадзор. Их туда внедрили под видом электриков… Очень удобно. Лампочка перегорела – пожалуйста, электрик в любой кабинет войдет.

И вот группу решили убрать. Кто? Горский или его покровители – уже неважно. Машину, в которой сидели Иван и его товарищи, начинили взрывчаткой…

Ивана спасло от смерти только чудо. Он спасся. Но это чудо играло против него. Лосев, конечно, не поверит, что Иван оказался «кротом», Лосев – мировой дядька, но над Лосевым свое начальство, а для начальства важны только факты. Почему Иван выжил, а Леха с Поповым погибли? Выходит, ненадежный он спецагент, этот Иван Макаров, вопреки всем тестам и проверкам…

В конторе, конечно, уже знают, что Иван жив. Но Горский – еще нет, возможно. И этим надо воспользоваться!

Если Иван выполнит свою работу до конца и докажет связи Горского с западным концерном, то Иван – на коне. Если нет – то он опять на помойке…

Во-первых, Ивана тогда выгонят из отдела. Из органов то есть… Он окажется обычным, рядовым гражданином. Не спецагентом, а просто Иваном Ивановичем Макаровым. Какая скука…

Куда пойти?

Казалось бы, ответ прост – в какую-нибудь крупную организацию, корпорацию, банк – на большой оклад, в отдел экономической безопасности (с руками оторвут такого спеца, чтобы от конкурентов обороняться)! Ан нет. С подмоченной репутацией – никогда. Будут же все проверять (в крупной-то организации – обязательно!) и узнают, что выгнан с треском из органов и т. д. и т. п. «Кротов», предателей – никуда не берут. Их место – на обочине жизни.

Поэтому из пункта первого плавно вытекал пункт второй.

Рядовой гражданин Иван Макаров имел право быть только обычным мелким клерком, и никем больше. Его могли взять в какую-нибудь мелкую фирмочку, например торговать оргтехникой. Или рекламировать средство от геморроя… Словом, переливать из пустого в порожнее с девяти до шести и тупо напиваться на корпоративных вечеринках.

Помните фильм Гайдая «Бриллиантовая рука»? Ночной кошмар героя Андрея Миронова? «Чтоб ты жил на одну зарплату!»

Так вот, кошмар Ивана Макарова заключался в следующем проклятии – «Чтоб ты клерком в офисе работал!».

Уж лучше умереть, чем стать клерком. В офисе. Где надо лебезить перед клиентами и лизать задницу шефу. А еще, не дай бог, придется жениться… Что еще мелкому клерку делать? После работы спешить домой, к жене и детям. А жена наверняка заставит дачу строить, а в отпуск потащит всех в Турцию… Это ужасно – быть муравьем в многомиллионном муравейнике. Быть менеджером.

Менеджером…

Уж лучше умереть!..

* * *

Наверное, вчерашняя авария все-таки подействовала на Марту… Шок. У нее был шок, и она собой не владела. А иначе чем объяснить то, что она переспала с практически незнакомым мужчиной и даже умудрилась получить от этого удовольствие?! Шок плюс алкоголь – получается сплошная порнография.

Марта попыталась вспомнить, что они вчера делали с Иваном.

Они с Иваном вчера вытворяли такое…

Не в силах сдержать муки совести, Марта тихонечко завыла под одеялом.

– Эй, ты чего? – рядом сонно заворочался Иван.

– Мне плохо! – Марта в ярости забила пятками по кровати.

Несколько мгновений Иван с изумлением смотрел на нее, потом сграбастал в объятия. Уткнулся теплым, окончательно превратившимся в наждак лицом ей в шею.

– Отстань!

– Не отстану.

– Отстань!!! – От ее низкого голоса как будто даже трещины пошли по потолку.

– Не отстану… – Он прижал ее к себе. Его руки…

– Опять?!

– А что такого?..

Опять это солнце. Опять эти невиданные дали. Опять она чувствует себя воскресшей из мертвых. Опять на бис поют дуэтом – о дивной, неземной любви…

Потом Иван с Мартой уснули. Потом – Стася, выбегая из квартиры, хрястнула входной дверью – открыли глаза одновременно.

– Что?

– Это Стася… Ушла.

– А…

Пауза. Его горячие ладони.

– Что ты делаешь? – в ужасе спросила Марта.

– Будто ты не видишь.

– Опять?!

– А что такого?..

За обоими стояли призраки. Смерти и разрушения. Он чуть не погиб, она чуть не погибла. Причем Иван – дважды. Когда следил за Горским и когда ехал в машине с Мартой.

«Это, наверное, тоже инстинкт. Закон природы. Близость смерти всегда напоминает о том, что надо размножаться…» Марта попыталась оправдать любовный энтузиазм Ивана.

…В полдень Марта сварила диетический суп – тот самый, из пакета. Больше ничего не было. Они с Иваном съели суп, и как-то так, случайно, все повторилось снова – очередная ария на бис.

Чем дальше, тем хуже.

Они не могли пройти мимо друг друга. Не могли не смотреть, не прикасаться… Такой роскоши Марта не знала даже в свой медовый месяц с Олегом, а тогда, между прочим, она была безумно влюблена в своего мужа… Сколько раз они с Иваном занимались любовью?.. Со счету можно сбиться.

– Ты красивая.

– Ты говорил.

– А я еще раз хочу сказать! Не веришь? Ты правда красивая. Такая, знаешь, звериная красота… – Они лежали на кровати, уже совершенно без сил. Иван провел ладонью по ее талии, бедру. – Изгибы и все такое… – поцеловал ее, отстранился, вглядываясь. – Лицо еще!

– А что лицо?

– Лицо необыкновенное.

– Тоже звериное? – засмеялась Марта.

– Да. Ну, то есть не совсем звериное, а… Как будто ты из прошлого.

– Старуха, что ли?

– Нет, нет, ты из древности. В древности были такие женщины. Хищные и чувственные. С гривой волос… С голосом, который… который как это… Чтобы звать, через горы и моря, в пещерах и подземельях… Чтобы мертвых будить!

Марта захохотала.

– Ты милый, – весело сказала она. – Ты со всеми своими женщинами был таким щедрым, а, Вань?

Он подумал мгновение и ответил:

– Да.

Марта тоже подумала и оттолкнула его. Не то чтобы она ревновала, но… Зачем, лежа в постели с одной женщиной, вспоминать о других?!

– А что я должен был ответить? – возмутился Иван. – Ах, дорогая, только с тобой мне так хорошо? В первый раз, на тридцать третьем году… Ты бы мне поверила?

– Нет. А тебе тридцать три?

– Да.

– Мне тридцать пять, – с вызовом произнесла она.

– Врешь.

– Нет, честно. Паспорт показать?

– Ты выглядишь моложе. Я думал, тебе и тридцати нет. Лет этак двадцать пять – двадцать семь.

– Врешь.

– Вот заладила! – Он сел, перебросил через себя ее ноги, стал целовать колени. – Ты опять холодная…

– Батареи-то почти не топят! – напомнила она.

– У тебя кожа как мрамор. Чистая-чистая и очень гладкая… – Он прижался щекой к ее коленям.

– Колючий!

– А ты – Марта. Ты мартовский снег под солнцем. Такой уже подтаявший, не рыхлый, а – спекшийся в лед. Гладкий. Но не ледяной, а прохладный. Представляешь? Подо льдом – земля, а из земли тянутся первые подснежники… Нежные-нежные. Ты – как цветы и снег. И земля. И солнце.

Они замерли, глядя друг на друга.

– Зачем ты это говоришь? – мрачно спросила Марта.

– Не знаю. Мне хочется говорить, вот и говорю. Первое, что в голову приходит… – пробормотал Иван. Улыбнулся, и на его щеках обозначились ямочки. Небритый мачо – соблазнительный и очаровательный. Развернутые плечи, всякие там бицепсы-трицепсы… Мужчина с картинки модного журнала, одним словом.

«Разве я его достойна? С моим-то ростом, с моим размером ноги… Нет. Он бабник, просто бабник… Добрый Казанова, от которого без ума все женщины. Он сам – солнышко, которое светит для всех. А я – толстая корова!» Марта положила ладонь себе на живот и вдруг обнаружила, что тот практически прилип к ее позвоночнику. Вот что значит интенсивная физическая нагрузка… И диетический суп!