АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Да, верно, встретились…
Там был какой-то Джим…
Домой едва вернулся недвижим,
И вот теперь отказывают ноги…
А кстати, запасла ли ты миноги?
Эх, хороша с горчицею змея!..
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Нам угрожает новая семья!
Наш сын – студент, а девочка раздета!
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Уже?.. А кто она?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Дочь крупного поэта!
Пока в скитаниях твоих болталась лира,
Плодились тут Лозинские с Шапиро!
Пока ты путался в волосьях Карабаса,
Вскормили тут невесту экстра-класса!
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
В голодном Петрограде?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Да, не спорь!
Она живет на рю дю Красных Зорь.
Такую редко встретишь красоту…
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Боку д'аржан?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Дружочек, па дю ту!
 

Сцена вторая

Улица Красных Зорь. 1935 год.

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Земную жизнь пройдя до половины,
На сердце ныне тяжкий груз держу.
Родная дочь сказала так невинно:
«Отец, прости. Я замуж выхожу».
О, как родителю стареющему страшен
И терн венца, и траты брачных брашен!
 
 
Младым радеть о продолженьи рода.
Пускай цветут. Меня же, старика,
Всем одарила мудрая природа,
За исключеньем брюк и пиджака.
И вот сижу, раздет и неукрашен,
А долг издательству доселе не погашен.
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Нет позора прослыть небогатыми:
В исторически трудный момент
Не костюмами и не халатами
Украшается интеллигент.
Стыдно хвастать одеждами модными:
Подтянувши потуже живот,
Топчет землю ступнями холодными
Терпеливый наш русский народ.
 
 
Топчет он по полям, по дорогам,
Топчет он под овином, под стогом,
Под телегой, ночуя в степи…
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Ах, Танюша, оставь, ради бога,
Как натопчет народ у порога,
Ты сама же велишь подмести!
 
 
Но жребий брошен. Новое семейство
К себе призвало в гости, чтобы там
Рядить в парчу чинимое злодейство,
Курить крикливой фальши фимиам.
Страшусь в предвиденьи, что буду ошарашен
Трескучим фарсом шантажей и шашен.
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Отказавшись от счастия личного,
По острогам раздав башмаки,
Не найду я ботинка приличного,
А твои для меня велики.
Но, во славу толстовской традиции,
Слившись всею душой с мужиком,
Я, отбросив пустые амбиции,
На смотрины пойду босиком.
 
 
Как народ – по полям, по дорогам,
Как народ – под овином, под стогом,
Под телегой, ночуя в степи…
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Ах, Танюша, оставь, ради бога,
Посмотри – талый снег у порога,
Надевай что ни есть, не глупи.
Наш путь далек. Во тьме снегов лицейских
Мерцает нам зловещий огонек.
И ждущим нас мучителен намек,
Что жаждем мы пиров эпикурейских.
Чтоб там не выдать аппетиты наши,
Червя заморим чашей простокваши.
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Всё расхищено, предано, продано,
Простокваша – у вдов и сирот.
Разве можно обидеть голодного?
Воет с голоду русский народ.
Воет он по полям, по дорогам,
Воет он под овином, под стогом,
Под телегой, ночуя в степи…
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Ах, Танюша, оставь, ради бога,
Нам самим два шага до острога,
Дай мне посох. Идем. И терпи.
 

Сцена третья

Детское Село.

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Зачем богемский ставишь ты хрусталь?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Мой друг, посуда – важная деталь.
С каким лицом гостей встречали мы бы,
Когда б не наши вилочки для рыбы?
Ты помнишь случай у мадам Гучковой?
Мы собрались. Хрусталь блестит в столовой.
Все ждут Керенского. Он входит наконец.
Вдруг, видим… нет салфеточных колец!
Прислуга – в обморок, хозяин – пулю в лоб,
Где стол был яств – теперь дубовый гроб,
Хозяйка – в монастырь, а дети – по приютам…
Вот как пренебрегать домашним-то уютом!
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
А помнишь, Маяковский ел ногами?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Ну, то был русский вечер с пирогами.
Кисель, овес, чуть-чуть клопов в буфете…
Мы принимали футуриста Маринетти.
В то время были все убеждены,
Что истинный мужик сморкается в блины.
Есенин объяснил, что это враки –
Простой народ в цилиндре ходит и во фраке.
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Какое вкусное repas!
А где вино? Же не вуа па!
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Вон там, в шкафу, недалеко
Стоит бутылочка «Клико».
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Твои Лозинские, боюс-с,
Предпочитают водку рюсс.
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Un peu икры, un peu маслинки,
Тут ананасов две корзинки,
Сюда балык и холодец…
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Пойдет под водочку, подлец!
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Пожалуй, вот и всё для пира…
Да где ж Лозинские с Шапиро?
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Идут! Босые…
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Задержи!
Ну где фруктовые ножи?!
 

М.Л. и Т.Б. входят.

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Мадам, бонжур, месье, бонжур,
Я просто слов не нахожу!
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Бонжур, месье, бонжур, мадам,
Позвольте, тапочки подам!
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Одеты мы не по погоде…
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Решили ближе быть к природе…
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Комм хорошо! Приятно комм!
Мы тоже будем босиком!
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Напомни, Туся, чтоб с утра
Я эту сцену внес в «Петра».
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Прошу садиться, господа,
Вот вы – сюда… а я – сюда…
Алеша, стул пододвигай!
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Что там сгорело?
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Расстегай!!!
 

Н.В. выбегает и возвращается.

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
С чего начнем? Телячий бок,
Жюльен, солененький грибок,
Вот устрицы. Прошу вас кушать.
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Мне хлеба корочку, посуше.
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Бокал «Клико»?
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Сырую воду.
Что вредно русскому народу,
То вредно мне.
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Народ любя,
Я в жертву принесу себя.
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Когда так жертвовать легко,
Тогда и мне бокал «Клико».
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Прошу… Прошу… И вам – прошу…
Минутку! Сцену запишу.
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Скрывать не будем: свел нас вместе
Наш общий интерес к невесте.
Не откажите нам помочь
И опишите вашу дочь.
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
«Прекрасной дочерью своей
Гордился старый Кочубей,
Сошедший с плахи в ров могильный.
Будь он свидетель наших дней,
Он умер бы еще страшней –
От корчей зависти бессильной».
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Сэ мервеййё, сэ трэ жоли!
Как быстро рифмы вы нашли!
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Ох, эти рифмы, эти рифмы,
Когда избавимся от них мы?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Мы не смогли бы вам в стихе
Так рассказать о женихе.
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Скажите в прозе, я привык.
Какой изучен им язык?
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Какой язык? С хренком, с горошком,
Чтоб было каперсов немножко,
С изюмом, в тесте, заливной,
Телячий, птичий и свиной.
Что ж, мы поесть не дураки –
Нам все знакомы языки!
А вы предпочитаете какой?
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
К обеду, в общем, Дантов неплохой,
С утра – покрепче – Вега, Лопе де,
А к вечеру – персидский на воде.
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Ты слышишь, Туся? Это, брат, гурман!
В чужой за словом не пойдет карман!
Ответ-то прост, да мысль зело хитра.
Как жаль, что не внести ее в «Петра».
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Шарман, шарман! Сэ трэ жоли!
И много вы перевели?
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Он переводит день и ночь –
В итоге проворонил дочь.
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Скажу вам, милая кума, –
Есть от чего сойти с ума.
Наш сын Никуся дорог нам,
Но возмутительно упрям.
Ему дал Бог быть дипломатом,
А он на нас не то чтоб матом,
Но сильно сердится, крича,
И пропадает у Бонча.
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Кто этот Бонч и чем он славен?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Он в физике Эйнштейну равен,
Умен, красив, как древний грек.
О, Бонч чудесный человек!
Я породниться с ним бы рада,
Да вот беда – тут дочку надо!
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Никуся пусть родит девчонку –
Жену бончовскому внучонку.
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Хватили! Через сорок лет!
Не доживем…
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Боюсь, что нет…
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Ну что об этом говорить…
Еще бутылочку открыть?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Давай! А эту охладим.
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Ребята! Хорошо сидим!
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
За что мы пьем?
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
За молодых!
Дожить им до волос седых,
Добраться до высот в науке,
Объездить мир…
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
А если внуки?
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Зачем же дети? В наше время
Иметь детей – большое бремя.
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Хлопот с ребенком полон рот:
Когда не спит, то он орет.
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Утащит нужные бумаги,
Чтобы чертить на них зигзаги.
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Он на обоях не спеша
Освоит смысл карандаша.
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Прости-прощай обои наши!
А вымазанный в манной каше
Проворный липкий кулачок?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Прошу, возьмите балычок.
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
А вот печальная картина:
Болезни – корь и скарлатина.
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
А Дантов «Ад», разъятый в клочья?
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
А детский крик и днем и ночью?
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
А ставить клизму малышу?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Икорки, очень вас прошу!
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Потом ученье, тупость, слезы…
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Гамаши, снятые в морозы…
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
А драки, шишки, синяки?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Лягушки, черви, пауки?
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Вот это описанье сочно.
В «Петра» я это вставлю точно.
Но не хватает грабежей
Для сцен стрелецких мятежей.
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Уверен я – придет и это.
Еще нельзя ли винегрета?
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
А есть ли больше наказанье,
Чем половое созреванье?
Женитьбы, ссоры и измены,
Дележ вещей, квартир обмены,
Разъезд, развод и новый брак.
 

ВСЕ ВМЕСТЕ:

 
Нет, дети – это полный мрак!!!
 

Гаснет свет.

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
В чем дело?
 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Погасили свет.
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Погаснет жизнь, когда потомства нет.
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
Нет, нет, постойте, я так не хочу!
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
Тогда зажгите первую свечу…
 

Дети выходят один за другим, со свечой в руках.

1-Я СВЕЧА. КАТЯ

 
Пусть первый огонек, во тьме зажженный,
Горячим пламенем рассеет мрак бездонный,
И, освещая цепь грядущих дней,
Дает начало череде огней.
 

2-Я СВЕЧА. МИША

 
Из тьмы родясь, ярка и горяча,
Пусть за двоих горит моя свеча.
 

3-Я СВЕЧА. НАТАША

 
Дул черный вихрь, сметая всё и вся,
Но третий свет из мрака занялся.
 

4-Я СВЕЧА. ТАНЯ

 
Подходит время моего огня.
Теперь свечу зажгите для меня.
 

5-Я СВЕЧА. ШУРА

 
И я вослед из мрака к вам лечу –
Теперь зажгите и мою свечу.
 

6-Я СВЕЧА. ОЛЯ

 
Быть может, я смогу вам пригодиться –
Позвольте и моей свече родиться.
 

7-Я СВЕЧА. ВАНЯ

 
За братом брат и за сестрой сестра
Зажгли огонь от одного костра.
Свеча седьмая завершает круг.
 

ВНУКИ (выходят со своими свечами)

 
Но сколько их зажжет за внуком внук!
 

Пауза. Свечи горят.

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

 
Постойте, постойте: как странно…
Мне видится, будто во сне,
И свадьба, и зал ресторана
В какой-то далекой весне…
 

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

 
И кто-то витает незримо,
Прорвавшись из мрака и тьмы,
Из тучи, из облака дыма…
И кажется мне – это мы…
 

МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ

 
И свет озаряет потемки –
Я знаю, что в свадебный час
Далекие наши потомки
Из прошлого вызвали нас.
 

ТАТЬЯНА БОРИСОВНА

 
Мы в плоти и памяти вашей –
Горячей, греховной, святой.
 

ВСЕ ВМЕСТЕ:

 
Живите, Никита с Наташей,
Цветите, любимые наши,
Поднимем заздравные чаши
За ваш юбилей золотой!
 

Да, мы с Катькой это всё придумали и разыграли, и – да, Дом писателей сгорел, подожженный питерскими бандитами, делившими имущество и площади. Сожгли начисто – со всей библиотекой, со всеми интерьерами, с голубыми гостиными и белыми залами, с гардеробом и рестораном, с буфетом, где члену Союза писателей, а то и несоюзному завсегдатаю можно было заказать котлету «Творческая» и, набравшись коньячку, так уютно ужраться в хлам, а потом, на заносимой снегом набережной, нетвердой рукой, промахиваясь, ловить ручку двери терпеливого такси: «Шеф!.. До Гражданки!..» – да, ничего этого больше нет, а с другой стороны посмотреть – глаза скосить в сторону – никуда и ничего не пропало, всё тут, и дом, и зал, в котором мы их всех воскресили, и воссоединили, и помянули, и омолодили, и вывернули время наизнанку, чтобы прошлое стало настоящим, а настоящее показалось далеким будущим. На малом огне, на огне памяти ничего не сгорает, не полыхает, не гибнет, не пропадает навсегда.