Катюшин рывком распахнул дверь, словно укротитель, спешащий в клетку с тиграми. Битва переместилась уже на пол, в горизонтальное положение. Дергачев и незнакомец с сопением и невнятными ругательствами катались по полу, тузили друг друга кулаками и пинали ногами. Юлия, вооруженная щеткой, кружила над ними как коршун с еще не вполне ясными, но, судя по всему, недобрыми намерениями – огреть того, кто первый подвернется под руку, по голове.

– Руки вверх, – смачно скомандовал Катюшин с порога. – Иван, хватит, брось. Отпусти его, слышишь? Да кончай, я сказал, пусти!

Дергачев, случайно оказавшийся в этот момент сверху, прижал своего противника к полу.

– Я что – я ничего! А он мне кулаком под дых, сволочь. – Он сел, тяжело дыша и трогая ссадину на скуле. – Я вообще сюда чай пить шел. А этот налетел на меня, чуть с ног не сшиб, да еще и за заказ не заплатил. Юля, подтверди!

– Врешь, придурок! – выпалил незнакомец, тоже садясь и с отвращением отпихивая от себя ноги Дергачева. – Сумасшедший, психопат буйный! Да уберите от меня этого алкаша!

– Я те сейчас покажу алкаша! – рявкнул Дергачев.

– Гражданин, ваши документы. – Катюшин, доходивший высокому незнакомцу едва до плеча, произнес это тоном околоточного (Кате показалось – вот сейчас добавит: «Благоволите, сударь!»).

– Но это же он ко мне прицепился ни с того ни с сего! Я-то тут при чем? А за ту бурду, что тут за кофе выдают, я заплатил!

– Бурду?! – Юлия швырнула щетку на пол. – Дома жене за завтраком это скажите. Бурду… Тогда нечего по барам спозаранку шляться! Всю посуду мне вон разгрохали, весь сервиз…

– Ваши документы, – терпеливо повторил Катюшин, – паспорт.

– У меня нет с собой паспорта. Не взял. Вот только что есть. – Незнакомец полез в задний карман некогда белых и стильных, а теперь мятых, покрытых пылью и пятнами кофе брюк и вытащил пластиковую карточку. Катюшин взял ее, повертел в руках.

– Это филькина грамота.

– Это филькина грамота?! – Незнакомец обиделся не на шутку. – Да тут же все есть – фамилия моя, имя, даже фото – вот!

Катя из-за плеча Катюшина рассмотрела карточку – вроде бы клубная, членская карта какого-то «Трансатлантика» с цветной маленькой фотографией.

– Чайкин Борис Львович? – спросил Катюшин, сверяясь с ней.

– Ну да, Чайкин. Я – Чайкин. Со мной все выяснили. А с этим кретином что? Он же напал на меня при свидетелях.

Катя посмотрела на Чайкина. И, как и Сергею Мещерскому, ей вдруг сразу отчего-то припомнилась чеховская пьеса. И мертвая птица на дворе. Надо же… Вот оно как, оказывается, бывает.

– Гражданка Преториус Ирина – ваша знакомая, родственница? – спросил Катюшин.

– Я не понимаю, – Чайкин посмотрел на Катю, – это какое-то недоразумение, да? Мне сказали, они… она, что – правда, мертва?

– Она убита вчера днем. А вы были с ней знакомы, судя по вашему восклицанию. И?

– Что? – Чайкин тревожно оглядел их. – Да что вам всем нужно от меня?

– Я же вас предупредила: вам придется отвечать на вопросы следствия: хотите вы этого или нет. Это вот местный участковый, – подала голос Катя.

Катюшин удивленно оглянулся.

– Прежде чем требовать документы, лейтенант, надо представиться самому, – назидательно шепнула она, снова переходя на «вы». – Он не из вашего поселка. И о том, кто вы такой, понятия не имеет.

– Юль, свари кофе, что ли, покрепче и пожевать чего-нибудь, – хмуро попросил Дергачев, отходя в дальний угол бара и усаживаясь за стол, что был накрыт для Кати. – Слушайте, а кто знает, что вчера было? Кто это бил меня вчера?

Видно, следом за «Чайкой» пришла очередь «На дне». Классика бессмертна.

– Ладно, ты-то помолчи пока, – приказал Катюшин примирительным тоном и снова обратился к Чайкину: – Ну? Я жду ответа.

– Да какого ответа, какого?

– Вы знали Преториус?

– Ну, знал. А как она умерла? Кто ее убил? Муж ее тут? Он что, приехал?

Град вопросов. Град-виноград…

Катя краем глаза наблюдала за Юлией и Дергачевым. Оба с явным любопытством ловили каждое слово Чайкина. Заметил это и Катюшин.

– Ну-ка, давайте свежим воздухом подышим, – он подтолкнул собеседника к двери, а сам спросил Медовникову: – Юля, а Илья дома?

– На птицефабрику уехал вроде бы. Что-то его долго нет, – ответила она. – Ему что-нибудь передать, Клим?

– Нет, спасибо, я с ним потом сам переговорю.

Когда они выходили на улицу, Катя оглянулась – Юлия была уже в кухне, взяла со стойки трубку радиотелефона и лихорадочно нажимала на кнопки. «Она ведь и раньше хотела кому-то звонить, – вспоминала Катя, – как только про заказ номера от него услыхала».

– Ну, я вас внимательно слушаю, – объявил Катюшин, когда почти насильно усадил Чайкина за столик на летней веранде кафе. – Все о вас и покойной гражданке…

– Погодите, дайте хоть с мыслями собраться… – Чайкин тупо глядел на стол. – Убита. Это что, ограбление, да? Или же… это не ограбление? А муж ее здесь?

– Пока мы только разбираемся в деталях. Ваши показания, возможно, что-то прояснят, – снова подала голос Катя и снова поймала взгляд Катюшина. Он явно был взволнован и обескуражен этим «мы».

– Но мне нечего скрывать. Мы приехали сюда с Ириной Петровной из Калининграда по делам. Точнее даже, по поручению ее мужа. Я… работаю у ее мужа.

– Кем? – спросил Катюшин, разглядывая Чайкина.

– Я вожу машину.

– Красный «Пассат»? На нем вы сюда приехали?

– Ну да, да. Дела могли задержать нас с Ириной… с женой моего шефа на несколько дней, и поэтому Ирина Петровна заказала номер в здешней частной гостинице. Так она мне сказала перед отъездом. Мы должны были там встретиться, когда…

– То есть как встретиться? Вы же ехали вместе. Вы же шофер?

– Ну да, я шофер, но и не только… Иногда мне приходится выполнять другие поручения шефа. Тут тоже пришлось задержаться по одному делу в Зеленоградске. Жена моего шефа поехала одна, она отлично водит машину. Мы договорились, что вечером встретимся в отеле.

– То есть еще вчера вечером?

– Да, да, вчера! Что вы все цепляетесь? Но я задержался несколько дольше, чем ожидал. Пропустил автобус, попутки что-то не попались. Приехал сюда только утром, на первом рейсовом. Пошел искать гостиницу.

– Как-то странно вы ее искали, – заметила Катя, – вы что, названия отеля не знали?

– Ну, я просто забыл… здесь же всего один частный отель в Морском?

– Значит, когда точно вы расстались с гражданкой Преториус? – спросил Катюшин.

– Вчера днем, где-то около одиннадцати. Мы были уже в Зеленоградске, выехали из Калининграда рано…

– А чем вообще занималась Преториус? – спросил Катюшин.

– Она? Ну, ее муж известный предприниматель. Экспорт машин из Германии. У него целая сеть автосалонов. Она тоже была в бизнесе.

– А вы, значит, просто их шофер?

– Да, – мрачно ответил Чайкин.

– А сюда, в Морское, по какому же делу вы приехали? – спросила Катя вежливо.

– Моя хозяйка собиралась провести здесь деловые переговоры.

– С кем?

– Я точно не знаю.

– Ах да, вы же простой шофер. – Катя поймала его взгляд – снова сапфиры сверкнули огнем, как на витрине ювелирторга.

– А что это такое? – Катюшин кивнул на карточку «Трансатлантика», лежащую на столе.

– Ну, это клуб такой, бизнес-центр в Калининграде, я состою его членом. Паспорт, извините, не взял с собой.

– А где же ваши водительские права? – спросил Катюшин вкрадчиво. – Тоже позабыли?

– Я… нет, почему? Все осталось в машине, я торопился. Господи боже, я же вам объясняю, я задержался в Зеленоградске, сюда добирался на автобусе…

– А где вы сегодня ночевали? – спросила Катя. – В баре ночь коротали в этом самом Зеленоградске? Или на скамейке на пляже?

– Послушайте, я не понимаю…

– Это вы послушайте, Борис. Всю эту беспомощную нелепую ложь, что вы тут нам плетете, можете больше не повторять.

– Я говорю правду.

– Вы лжете, Чайкин, – отрезала Катя. – И зря. Вы, по-моему, до сих пор ничего не поняли. Она мертва. Убита. И в такой ситуации, будь я на вашем месте, я бы сто раз подумала, прежде чем так нескладно и наивно врать.

Чайкин замолчал. Катюшин что-то обдумывал.

– Ладно, – сказал он, – сейчас в больницу со мной поедете, в морг в Зеленоградске. Формальное опознание тела нужно провести. Ну а после поглядим, как и что. Вон мой мотоцикл стоит. Идите, садитесь. Я сейчас.

– Послушай, ты что это? – спросил он, едва Чайкин удалился к мотоциклу. – Я не понял. Кто тут у нас командир, а?

– Мне кажется, я, – кротко ответила Катя и сделала то, что давно собиралась, – достала из кармана шорт удостоверение. – Из нас двоих, лейтенант, а кроме нас двоих тут власть никто, кажется, и правосудие пока не представляет, командовать парадом, как старшей по званию, надлежит мне.

Катюшин вник в удостоверение. Едва не зарылся в этот маленький кусочек картона.

– Не может такого быть, – сказал он.

– Все может быть. – Катя убрала удостоверение. – Впрочем, на лидерстве я не настаиваю. Это ваш участок.

– Мой, – тихо сказал Катюшин. – Нет, быть такого не может. А ты… что же ты… что же сразу не сказала?

– Так интереснее. Правда?

Он глянул на нее снизу вверх. Потом выпрямился, расправил плечи, гордо вздернул подбородок.

– Ни от одного слова своего не отказываюсь, – вздохнул он тяжко. – А вы… а ты правда тут с мужем отдыхаешь?

– Чистая правда, – ответила Катя. – А теперь, Клим, вернемся к Чайкину. Что ты с ним после опознания в морге делать собираешься?

– На пятнадцать суток водворю, – меланхолично ответил Катюшин, думая явно о чем-то другом, – за вранье.

– Но это незаконно.

– Ну тогда за драку. Объяснения с Ивана, с Юлии возьму и оформлю как мелкую хулиганку.

– А ты давно этого Дергачева знаешь? – осторожно осведомилась Катя. – Мне сказали, вы вместе квартиру снимаете?

– А ты обо мне и справки навела? Уже? – Он глянул на нее и снова вздохнул. – Я его знаю сто лет. Мы в одном дворе жили.

– Где? Здесь, в Морском?

Катюшин покачал головой – нет.

– Мы из Калининграда.

– Значит, ты оттуда родом? А сюда после училища попал?

– Ага, – ответил Катюшин, – почти. А карточка, между прочим, что нам этот фрукт предъявил, натуральная. Только «Трансатлантик» этот никакой не бизнес-центр. Это новый развлекательный комплекс возле порта: казино, бары ночные, стрип-шоу, клубы, кабинеты ВИП с девочками и все такое. И карта эта никакая не членская, пусть он нам тут не заливает. Это что-то вроде рабочего пропуска туда на каждый день.