Цитаты из книг автора «Татьяна Степанова»

Он, правда, тоже не читал особо, но… эта библиотека всегда создавала настроение. Особенно полки с мемуарами. Многих, которые писали эти мемуары, он помнил и знал.

И даже эта толстая книга, которую он читает по совету умных верующих людей, не дает ответов. Он, Илья Ильич, в своей жизни всегда хотел и добивался конкретных и ясных ответов на конкретно поставленные вопросы о конкретных, пусть и трудновыполнимых целях. Но сейчас таких ответов он не получает. Все как-то смутно, размыто, на грани. Они толкуют о необходимости веры. Лишь вера якобы даст ответ. И эта толстая книга.Шаркая ногами, Илья Ильич снова вернулся в кресло под свет желтой настольной лампы.Книга эта Библия. И надо признаться, что читает он ее порой с великим интересом. Пусть не все там и понятно. Эти разговоры, когда они обсуждают прочитанное… Он слушает. По роду своей прежней деятельности он привык внимательно и очень въедливо слушать людей, но решал, как трактовать их слова, намерения и поступки, всегда сам. Но тут эти разговоры о духовном после чтения Библии…

Не надо думать о том, сколько еще осталось жить… Это деструктивные, это контрпродуктивные мысли. Такие словечки любили когда-то выдавать в кругах, в которых он работал и общался. Эти слова хорошо применять в отношении политики или бюрократических интриг. А вот в отношении приближающегося твоего смертного часа, конца пути… Нет, нет, нет, контрпродуктивно так думать – сколько еще отпущено тебе прожить. Но не думать об этом тоже невозможно. Потому что одиночество и старость, болезни и страх – это все там, глубоко внутри.

Наши дни Цени каждый день, посланный тебе, цени каждый новый день, что живешь. Это – сокровище невосполнимое, это редкий подарок. Цени и наслаждайся по мере сил, если есть еще в тебе способность к наслаждению, потому что каждому положен свой срок. И впереди только старость и смерть.

Дорога-то вон она, секретная. Из самого центра прямо на юг, к нам в область проложена была на случай эвакуации всех столичных учреждений. А со всякой дороги съезды должны быть, входы-выходы. Вот мы один такой съезд и пытаемся найти. А может, и не один, может, их несколько.

утерян. Ничего, я говорю, на месте все проверим. Давайте в этот туннель, нам сюда. «Триста метров пройти всего, это же немного, это же рукой подать», – думала Катя, водя фонарем по стенам, по потолку.Туннель – высокий и узкий – вел их куда-то в темноту. Под ногами – бетон, потрескавшийся от времени. Изредка в бетонных же стенах попадались какие-то скобы, иногда наполовину стершиеся указатели.Неожиданно пространство расширилось. Узкий туннель кончился, и начался широкий. – Асфальт, – Гущин топнул ногой. – Вот он, этот секретный автобан… Да тут две полосы… здесь не только легковушки пройдут, но и грузовики.

показывали ровно 21.00, когда их наконец-то допустили в неприметную пристройку у казарменной стены. Внутри пахло масляной краской. Среди паутины коридоров можно было запутаться, но дежурный офицер знал дорогу и привел их к бронированной двери – старой, выкрашенной в зеленый цвет. Возились с замками… долго что-то… Потом дверь бесшумно открылась, и Катя поразилась ее толщине. Вниз вела крутая лестница с железными перилами, на стенах тускло горели лампочки.

начинался городской парк. Катя увидела дет

ценностей. На тему торжества духовности. Подождите, Герман, тут посторонние… А вы по какому делу? Раиса Павловна спросила это надменно у Лили Белоручки. – Все по тому же, по делу об убийстве вашего шофера Фархада Велиханова, – сказала Лиля

ПРАВИЛО ПЕРВОЕ: Жизнь на воде, совсем иная, чем на суше. ПРАВИЛО ВТОРОЕ: Не жалей о прошлом. Никогда.ПРАВИЛО ТРЕТЬЕ: Ложась спать, засыпай, будто этот твой сон – последний.ПРАВИЛО ЧЕТВЕРТОЕ: Утром зажигай благовония и медитируй. ПРАВИЛО ПЯТОЕ: Следи за тем, что и кому говоришь. Всегда