5. Урок рисования превращается в чаепитие, чаепитие – в урок рисования. Я узнаю, что на Гр-р объявлена охота, и забочусь о Шпинделе

Дома Громов позвонил Шпинделю и рассказал о намечающемся пикнике. Перспектива провести день в Закарске была принята ресторатором на ура – мертвый сезон не только в конторе Гр-р. Потом я сообщила о предстоящем мероприятии Ольге, и она перенесла наше завтрашнее занятие на сегодня: «Ты должна рисовать систематически – иначе навыки не сформируются».

Гр-р, слопавший две тарелки окрошки, отправился в контору – возиться с бумагами и звонить Устюжанину в Закарск.

Я еще отходила от его прощальных поцелуев, когда Оля позвонила в дверь.

– Ты чего такая? – спросила она, переступив порог.

– С Громовым целовалась. Теперь полчаса буду не в себе.

– Зато какая хорошенькая стала – с таким выражением лица… Этим выражением ты своего Громова и очаровала. Это ж аксиома – женщина должна выглядеть как можно более глупой, чтобы мужикам нравиться. Они умных не любят… Вот я умная – и что? Одна…

Мы поднялись в мансарду.

– И где твой пейзаж? – когда речь шла о деле, О. Лукошко была строгой и бескомпромиссной.

– Оля, ну никак… Холст до дыр протерла…

– А это у тебя что? – Ольга держала в руках мой набросок задастой бабы. – Так я ж ее знаю! Слушай, тебе удалось показать самое характерное в ней…

– Ага, и это – зад!

– Да нет, конечно… Вульгарность, ограниченность…

– А кто это?

– Ты же рисовала – и не знаешь?

И я рассказала Оле о том, как увидела бабу у себя под окном – уже во второй раз. Я не стала передавать мысленный диалог с задастой блондинкой, но высказала предположение, что она торчала тут ради Громова.

– Это твоя интуиция? Или другие источники информации? – Ольга продолжала рассматривать рисунок.

Наверное, Ольга в курсе моих особых способностей – об этом в Энске не наслышан разве что слепо-глухо-немой. Но мы ни разу не обсуждали с ней мою причастность к колдовскому сословию: я обхожу тему сознательно, а Оля, как мне кажется, присматривается ко мне, чтобы сделать вывод самостоятельно, а не на основании слухов. Пока при Ольге я обходилась без магии. Но чем ближе мы с ней становимся, тем труднее скрывать от нее мои паранормальные умения.

– Другие источники? Это ты о чем? Да у меня в Энске знакомых – одной руки хватит, чтобы перечислить.

– Ой, не прикидывайся! Я давно знаю, что ты мысли читаешь, Шпиндель сказал…

Вот Шпиндель трепло! А еще родственник! Пришлось Олю успокаивать:

– Твои – нет.

– Почему? Не интересно?

– Это очень осложнит жизнь.

– Мою?

– Мою! Думаешь, легко знать, ЧТО и какими словами о тебе думает каждый, с кем ты говоришь, или даже мимо кого проходишь?

– Но когда-нибудь ты же это делаешь?

– Да, в экстренных случаях. Вот как сегодня – с этой, в фисташковых брючках… Хотя сейчас я думаю, что зря с ней обошлась так круто, прогнала – пусть бы себе прогуливалась…

– Правильно ты сделала. И, видно, не все знаешь, раз сомневаешься… Вот ты в курсе, она поспорила, что отобьет у тебя Громова?

– Поспорила? Ерунда какая-то… С кем? И вообще, кто она?

Но прежде чем выслушать ответ Оли, я повела ее на кухню пить чай – не стоя же вести такие важные разговоры. А что тема важная, это почувствовали даже девчонки, Тюня с Морковкой, во время чаепития занявшие наблюдательную позицию на подоконнике.

– Нинка, твой Громов не все баранки стрескал – ну, те, которые в прошлый раз были?

Вчера я угощала Олю баранками собственного производства – по старинному, еще бабушкиному рецепту. Это печенье, только формой напоминающее баранки, делается из особого теста, да еще жарить надо в масле. Гр-р смел баранки за ужином.

– Не переживай, я еще нажарю и завтра на пикник возьму… А сегодня я тебя яблоками в слойке буду кормить…

– Целыми днями, что ли, на кухне торчишь? И все из-за Громова?

Я ответила Ольге почти так же, как когда-то сказала мне одна приятельница – мудрая женщина:

– Ты так говоришь, потому что голову от любви не теряла. Втрескаешься – до донышка, и уже дальше некуда, – тоже будешь на кухне пропадать и глупый вид иметь, когда тот самый мужик тебя поцелует…

– Не смеши мои валенки… Такого мужика еще в проекте нет… И вообще, я сначала думаю, а потом делаю…

А вот мы завтра посмотрим… Или я не экстрасенс?

– Ну, ладно, давай про блондинку рассказывай…

– Ты же в дирекции галереи была? Была. Директора видела?

– Она что, директор галереи?

– Бог с тобой, нет! Директором там некая Валентина Тарасовна Поспелова. А эта, которую ты изобразила (кстати, тебе «пять» за рисунок, хотя мы с тобой еще до эскизов человеческого тела не дошли), – Светлана Гудкова, отчества не знаю. Она в галерее искусствовед.

– Как она в искусствоведы попала? С таким…

– …задом, что ли? Выдающийся, конечно…

– Да не с задом… С таким вкусом. Вернее, с отсутствием вкуса…

– Как попала, не знаю. Но знаю, что они с директрисой подружки – не разлей вода, даже по мужикам вместе таскаются.

– Получается, это их я в кабинете застукала, когда приходила за твоими координатами… Директор мне тогда сама сейф открывала, чтобы папку с договорами достать, а эту Гудкову я и не помню, как и тех двух мужиков, что с ними были.

– Зато она тебя хорошо запомнила. У меня там одна из смотрительниц вроде осведомителя. Так вот, она рассказала, что эта Светлана у всех подряд выспрашивала, кто ты да где ты. А когда мы с твоим Громовым пришли в галерею, как ты выразилась, меня из рабства вызволять, – Гудкова аж чуть со стула не упала: такой мужик – и не ее! Она уже тогда ему глазки строила и всячески перед ним изгибалась – талию свою демонстрировала. Мы с директрисой ругаемся, аж дым коромыслом, а эта Светка так вокруг твоего мужа и вьется. Но он вообще, по-моему, ее не заметил… Потом мне Марго, ну, мой осведомитель, рассказала, что, когда мы ушли – благодаря твоему Грише, на щите, – был скандал. Директриса орала на Светку, мол, вместо помощи в таком трудном деле, она, Светка, готова была прямо в кабинете под Громова лечь. А Светка отвечала – тоже на повышенных тонах, – что ей, Гудковой, ее собственное счастье дороже денег, которые директриса собиралась заработать на О. Лукошко, то есть на мне. Валька совсем разозлилась, обозвала подругу озабоченной дурой и даже матом прошлась, а потом заявила, что ей, Светке, Громова не видать как своих ушей. Вот тогда Гудкова с ней и поспорила, что отобьет Громова у тебя – чего бы ей это ни стоило. А знаешь, что она поставила на кон? Свою квартиру! То есть, если до сентября Громов тебя не бросит и не женится на Светке, ее двушка в новостройке отойдет директрисе. Но зуб на тебя не только у Светки. Директриса тоже объявила тебя своим врагом – из-за арт-салона. Мы же всех художников переманили, и у нее накрылся источник левых доходов. И видно, не слабый источник был, раз даже Светка смогла квартиру купить, хотя она-то, конечно, не инициатор махинаций, а только исполнитель… Что будем делать?

Заметьте, не что ТЫ будешь делать, а что БУДЕМ делать – то есть мы с ней. Я же говорю, теперь у меня есть подруга.

– Пока, наверное, ничего. Но раз такое дело, я могу не стесняться. Как думаешь?

– Мобилизуй все свои возможности и вломи ей как следует.

Знать бы еще, куда эти мои возможности простираются… Не очень-то я их изучаю…

Мы снова поднялись наверх. Кошка с Тюней поскакали за нами – любопытные, но быстро разбежались по своим делам: приемы работы над пейзажем не интересуют ни домовых, ни котов, а о Светке мы больше с Олей не говорили.

Я вышла проводить Ольгу до моста. Преимущество маленьких городов – до всего два шага.

Я уже успела собрать на завтра сумку для пикника и дожаривала баранки, а Громова все не было. Забросив в казан с маслом последнюю партию печенья, я подумала, что неплохо бы позаботиться о паре для Шпинделя – несмотря на то, что он болтун и рассказывает о моих способностях всем подряд. Может, если у Вовки появится подруга, он не будет так доставать окружающих?

Выловив подрумянившиеся баранки и разложив их на бумаге, чтобы стекало лишнее масло, я села, закрыла глаза и представила ту даму, которая, я знала, как нельзя лучше подходит Шпинделю. Воображение – главный инструмент мага. С дамой я один раз встречалась – в музее, она помогала искать сведения о моем прадедушке Закревском. Как ее зовут – не знаю, но как она выглядит, запомнила хорошо. Изо всех сил я начала внушать музейной даме, что завтра утром, скажем, в восемь – и это очень важно! – она должна быть возле губернаторского дома, одетая для загородной поездки. С собой иметь купальник – на всякий случай. Ровно в восемь… Ни минутой позже… А сейчас ей надо позвонить своему начальству и выпросить отгул на завтра…

Надеюсь, мы все влезем в громовский ленд ровер, как там его, дефендер…

Сначала на кухню влетела Морковка, а потом Громов. Хорошо, что я уже спрятала в сумку баранки…

– Ты почему здесь? – правая бровь Гр-р взлетела вверх.

– А где надо?

– В постели!

– А собираться кто будет?

– Так Вовка все возьмет…

– А купальник с джинсами? А репелленты?

– Это от комаров что ли? Так тебя потом не поцелуешь никуда!

– И что? Пусть меня комары жрут?

– Не будет там комаров, мы костер разведем, а они дыма боятся.

– А костер в лесу нельзя…

– А мы не в лесу разведем…

– А где?

– Ну, все. Никаких разговоров – марш в койку!

– А в душ?

– Ладно, уговорила. В душ… А потом – в койку!

День второй

1. Я помогаю кое-кому попасть в лапы судьбы

Громов проснулся до звонка будильника и как всегда бесшумно отправился на кухню – ставить чайник. Я отменила будильник, надела свой халатик для завтрака и пошла за Гр-р. Он лежал животом на подоконнике и смотрел во двор через открытое окно.

– Подвинься. Я тоже хочу посмотреть… Ты на что смотришь?

– На росу… Видишь, как блестит?

Романтик…

Мы жевали бутерброды, запивая их кофе, когда пришла Оля – с этюдником в руках и небольшим рюкзаком за плечами. В половине восьмого, как и договаривались. В голубом брючном костюмчике, который очень ей шел. Я посадила Ольгу завтракать, оставила с ней Гр-р, а сама побежала одеваться и заодно посмотреть, где там музейная дама. Она уже была на месте – возле входа в «Гром». Я сосредоточилась, мысленно велела найти квартиру номер два и позвонить в дверь. А главное – выкинуть из головы мысль о фаллоимитаторе, так как он ей больше не понадобится. Когда я встретилась с дамой в музее, эта ее мысль затмевала все остальные. Я убедилась, что женщина движется в указанном направлении, и спряталась у дверей спальни, чтобы выскочить в нужный момент. Раздался звонок.

– Нина, ты еще кого-то ждешь? Я открою! – прокричал Громов, шагая к двери. – Жанна? А как ты…

Вот, оказывается, как ее зовут… Пора.

– Жанна, здравствуйте! Простите, я совсем забыла, что мы договаривались… Проходите, – я провела зомби-Жанну на кухню мимо удивленного Гр-р. – Хотите кофе? Это Жанна. Это Оля. Громов, можно тебя на минуточку…

Гр-р смотрел на меня с подозрением.

– Гринь, давай возьмем Жанну с собой…

– Как она здесь оказалась?

– Пришла Луизины письма читать… наверное… Ну так что? Возьмем?

– А надо?

Я кивнула.

– Сама разговаривай – может, у человека другие планы… А я пошел к машине, вещи укладывать. Вовка уже звонил, спрашивал, чего это мы не едем. Еще какие-нибудь изменения в составе участников будут? А то у Шпинделя всего ведро мяса на шашлык – боюсь, не хватит на всех, если так дальше пойдет…

– Расслабься… Больше никаких сюрпризов, – я обняла Гр-р, чмокнула его в ухо и пошла на кухню.

Тетки мирно трещали о погоде, попивая кофеек.

– Жанна, у нас тут пикник намечается, с шашлыком и прочими удовольствиями. Не составите компанию? – говоря это, я усиленно внушала ей, что отказываться нельзя.

– Ой, мне неудобно… Заявилась ни с того ни с сего, чувствую себя как-то странно, голоса какие-то слышу…

– Вам просто отдохнуть надо. На природе все как рукой снимет.

И мы втроем выплыли из подъезда, но о том, что ожидало сегодня моих спутниц, знала только я. Громов галантно помог девушкам (так он сказал) сесть в джип, я, как всегда, устроилась рядом с ним на переднем сидении, и мы поехали за Шпинделем.

Из машины мы, дамы, выходить не стали – мужики сами набили багажник упаковками с водой, пластиковыми контейнерами со шпинделевскими деликатесами и коробками еще бог знает с чем.

Я очень постаралась, чтобы Вовка сел в джип с нужной стороны – рядом с Жанной. Все. Можно считать, что одно дело сделано: этой паре моя помощь больше не требуется.

В машине Громов провел церемонию знакомства Жанны Олеговны Свиридовой и Владимира Леонидовича Шпинделя почти так же, как это делали наши предки сто лет назад – многословно и нудно. Чтобы посмотреть друг на друга, Жанне и Вовке пришлось развернуться, а так как салон ленд ровера – это не моя мансарда, они оказались буквально нос к носу. Прадедушка Шпинделя в этой ситуации давно бы сделался красным, как маков цвет, но Вовка, видимо, не перенял его способность краснеть по любому поводу. Зато мило зарделась Жанна, став похожей на мою Перепетую, фарфоровое личико которой сияло именно таким нежным розовым румянцем. Шпиндель засмотрелся на щечки Жанны и его понесло. Он задирал Громова, доказывая, что Гришкин джип ни в какое сравнение не идет с его, Шпинделя, порше, хотя даже нам, далеким от мужских игрушек теткам, известно, что это машины с разной философией, и их нельзя сравнивать. Громов кипятился. Еще немного, и он остановил бы джип – привести Вовку в чувство, но я положила руку на бедро Гр-р, чтобы он посмотрел на меня.

– Пусть, – сказала я одними губами.

А дальше мысленно:

– Не видишь, он, как павлин, распускает хвост перед Жанной…

Громов взглянул на Шпинделя в зеркало и засмеялся.

А Вовка уже рассуждал о современном изобразительном искусстве, в котором смыслил столько же, сколько я в какой-нибудь генной инженерии, и разозлил Ольгу. Пришлось вмешаться и сменить тему, а то и до меня, ведьмы, доберется.

– Володя, а в твоем ресторане блюда китайской кухни есть? – я знала, что китайскую кухню Вовка просто ненавидит.