Через полчаса мы уже везли счастливую Мо домой, с целым подносом угощений для Генри. Хоть что-то будет использовано по назначению. Я веселилась, представляя, откуда Элиза и Алиса будут доставать спрятанные закуски и бутерброды, потому что видела, как Келлан, тайком засовывал канапе в вазу за роялем.

Думаю, что попробовав эти кулинарные шедевры, Генри слегка пожалеет, что выбрал Рождество с друзьями, а не с нами. Но я его понимала – по крайней мере, он их хорошо знал, поэтому чувствовал себя увереннее с ними. А о Ричардсонах не знал ничего, но подозрений у него набралось достаточно. И про меня, думаю, тоже знать не хотел. Очень не хотел. Поэтому провел этот вечер в резервации индейцев, а не в шикарном доме Ричардсонов. Я только надеялась, что он никогда не узнает правду: это его убьет.

Счастливая Мо выпорхнула из машины. Она радостно помахала нам из окна на прощание, когда наша машина отъехала от дома, который уже охраняли Лили и Джек, сдав Ханну Эдварду и Келлану.

* * *

Я сидела на краю скалы и, свесив босые ноги, смотрела, как Алиса передвигается по краю леса, играя в старую игру – подкрасться к оленю как можно ближе, не спугнув его. Именно подойти, а не прыгнуть. В прошлый раз ей оставалось всего два шага. Все еще нарядный Эдуард и настороженный Келлан сидели рядом и горящими глазами наблюдали за охотой. В этот момент в них было мало человеческого – два опаснейших хищника. Они даже немного нервничали, сопереживая Алисе.

Я уже утолила свою жажду, иссушив троих некрупных оленей. Эдуард был не в настроении и выпил кровь только двоих. Келлан же мечтал найти медведя. Наивный, разве только он вытащит его из берлоги собственными руками!

Алиса на охоте – это чарующее зрелище. Столько грации и смертоносной легкости. Она двигалась, словно танцевала танго. Я не уставала восхищаться ее грацией. До оленя оставался только один шаг, но крик ночной птицы спугнул его. Она издала разочарованное рычание и кинулась на вздрогнувшее от страха животное.

– Ну, почти, сестричка! – сказал Келлан и хитро посмотрел на Эдуарда, который сидел рядом со мной на корточках, словно изваяние.

– Ой, Бэль! – крикнул Келлан и бросился на Эдуарда.

Эдуард только слегка отодвинулся в сторону, и вся сила удара пришлась на скалу возле него. Каменная крошка посыпалась вниз, вызывая легкое эхо среди ночного леса.

– Келлан! Это же детский прием! – смеясь, сказала я.

– Хорошая попытка, – почти механически ответил Эдуард, не оборачиваясь.

Я посмотрела на него. Такой задумчивый. Я вздохнула.

Келлан с надеждой смотрел на брата.

– Давай, расскажи. Откровенность – залог крепкого союза! После секса! – сказал он, легко ткнув кулаком в плечо брата. – Эй, Алиса! Ну ты идешь? У нас еще четыре часа до рассвета. Идем, найдем что-нибудь повкуснее этих травоядных.

Алиса как раз насытилась и с довольным лицом приводила себя в порядок.

– Келлан, я только «за»! И кстати, нам скоро нужно будет возвращаться, потому что я обещала Лили сменить ее через час. Успеем?

– Конечно, сестричка! Я не хочу заставлять свою любимую сердиться.

Келлан деликатно оставил нас, видя, что нам нужно поговорить.

Он помахал нам рукой и через секунду стоял на соседнем выступе скалы, а потом вовсе исчез из виду. Я слышала, как он пробирался через лес, словно раненный бизон. А Алиса хитро шла на перехват, точно видя, в какой точке предстанет перед носом удивленного Келлана.

Мы просидели в тишине несколько минут. Потом я подсела ближе к Эдуарду и стала ждать. Мне не нравился такой пессимизм с его стороны. Я привыкла к более невозмутимому Эдуарду. Я все еще болтала ногами, ожидая, когда он, наконец, заговорит.

Эдуард вдруг зажмурился и, открыв глаза, осторожно сказал мне:

– Нам придется уехать, – сказал он едва слышно.

– Куда? – спросила я у него.

– В Принстон, конечно же! Будем жить среди студентов и ходить на пары.

– Звучит интригующе!

Он усмехнулся.

Я взволнованно взглянула на него. Это было не похоже на плохие новости. Мы поедем учиться в университет. Я не хотела себе в этом признаваться, но мне хотелось побывать, например, в Париже или ощутить атмосферу студенческого кампуса. Это меня манило. Хотелось немного расширить свои горизонты. Но и хорошими такие новости тоже не были. Переезд означал либо разделение семьи, либо то, что нам всем придется уехать из Бейнбриджа, Диксону оставить свою практику, а мне оставить Генри…

Но, с другой стороны, мы сможем спокойно, открыто жить в Принстоне. Посещать занятия, ходить на футбол. Я смогу, наконец-то, свободно появляться в городе, не соблюдая конспирацию. Надоело приобретать все необходимое через Интернет-магазины. Только вот как поступить с Бруксом? Брукс, как член стаи оборотней, не может оставить свою семью. Да, есть над чем подумать. Как бы там ни было – это точно влекло за собой перемены в привычном укладе жизни для всех. Все будет по-другому. Но почему он так расстроен?

Эдуард сосредоточенно следил за всеми выражениями моего лица и, когда я озадаченно на него посмотрела, сказал:

– Бэль, если мы уедем, то не сможем вернуться назад, в Бейнбридж, в этом поколении. И даже в следующем. Вернувшись из Принстона, Диксон не сможет заниматься практикой в местном госпитале, а ты – работать вместе с ним. Люди легко заметят отсутствие изменений в нашей внешности. А он без работы не может.

Ты же знаешь – она делает его счастливым.

Конечно, я предполагала, что это произойдет, но только через три-четыре года. И надеялась, что морально буду готова оставить Генри навсегда. Элиза как-то рассказала мне, что у них есть примерный план переездов с места на место. Весь клан перемещается по континентам в зависимости от обстоятельств и предпочтений. Келлан и Лили предпочитают Китай, Алиса и Джек любили Францию и Италию… Они аккуратно планировали свои перемещения на публике по какому-то определенному графику, тщательно отслеживая смену поколений.

Иногда Диксон занимался собственными исследованиями, скрываясь на пару лет в частном заповеднике в Канаде. Там была обустроена лаборатория, оборудованная по последнему слову тогдашней техники, а главное – обширные, хорошо охраняемые угодья, на территории которых паслись стада оленей. Келлан в шутку называл ее «резервацией Стрегони Бенефици». Алиса призналась, что первый год весь клан просто предается своим любимым занятиям. Келлан охотится и строит что-то монументальное. Лили наслаждается жизнью в собственном доме, который является точной копией ее родительского дома. Келлан даже соорудил ей палисадник у крыльца и огромные окна с витражами. Элиза просто отдыхает и помогает Диксону, пишет картины. Джек наслаждается тишиной и осваивает очередную боевую технику, иногда пишет рассказы и эссе по истории войны между Красной и Белой розами. Эдуард обычно учил языки или на пару дней застывал, словно изваяние, глядя в одну точку, но чаще – просто в небо.

Но потом начинались короткие вылазки, то за книгами, то на Бразильский карнавал… Потом визиты в Лондон. В общем, потом шел период путешествий инкогнито, без соприкосновения с миром людей. А когда наступало подходяще время, то понемногу начиналась подготовка к возвращению в общество. Просматривались новые изобретения, изменения в технологиях, культуре. Частенько заканчивалось все это покупкой новых автомобилей и, на радость Алисе, полным обновлением гардероба. А затем они с воодушевлением отправлялись на новое место жительства, готовясь в n-надцатый раз осваивать алгебру и геометрию в школе. Диксон работал и наслаждался жизнью, как, впрочем, и остальные члены его семьи.

Но я… была еще к этому не готова. Они были друг для друга всем – семьей, поддержкой, опорой. А я все еще была дочерью Генри и Мо. И была невидимая связь между нами, которую я не хотела обрывать.

– Ты хочешь сказать, что я больше не увижу Генри? – ошеломленно спросила я. – Просто пропаду и все?

Ни писем, ни звонков? – я была еще не готова к этому. Эта новость застала меня врасплох.

– Прости, но это неизбежно. Ты должна исчезнуть из Бейнбриджа, Сиэтла и из жизни его обитателей.

Я сокрушенно покачала головой.

– Это будет для него ударом.

– Да, он очень тебя любит… – тихо ответил Эдуард.

– И все из-за этого неизвестного вампира, который следил за нашей машиной.

Я вскочила на ноги, чувствуя, как внутри закипает ярость. Чертов вампир!

От досады я пнула ногой камень, часть которого рассыпалась в пыль, а часть скрылась за краем леса.

– И сколько у нас времени?

– Не много, я думаю. Ты не все знаешь. Пару дней назад Ханна и Брукс уже пересекались с этим незнакомым вампиром. Говорят, что встретили его на выставке в Сиэтле. Кто бы мог подумать, да?

– И промолчали? Ничего нам не сказали?

– Конечно, потому что не хотели попасть под домашний арест или уехать отсюда.

– Но это же так безответственно!

– Да, ей хватило духу признаться сегодня, после праздника. И на этом спасибо!

– Подростки! – сказали мы одновременно, не сговариваясь.

Мы помолчали, потом я спросила:

– Так, значит, – Принстон?

– Да, мы, по идее, должны появиться там после рождественских каникул, как раз вначале второго семестра.

Так, у меня еще есть время, уйма времени, чтобы попрощаться с отцом и Мо. Примерно две недели. Став вампиром, мои чувства стали более рациональными, а разум менее поддавался чувствам. Вернее, я могла задвинуть их на второй план.

И немного успокоившись, я поняла, что буду даже рада оставить Генри и Мо вдали от моих тайн. Так будет безопаснее для них.

Я смотрела на ледяное звездное небо, словно вглядываясь в будущее. Время перестало существовать для меня в новой ипостаси. Оно есть только для смертных. Я стала по-другому относиться к нему. Для нас, бессмертных, есть только времена и эпохи. Я точно понимала, что эпоха Бэль Сигнэт, всего, что с ней связано, рано или поздно закончится. Я жадно впитывала ощущения, запоминала цвета и запахи. В моей совершенной памяти хранились сотни воспоминаний о маме и отце. Я могла воспроизвести перед внутренним взором Генри, который сидит за обеденным столом, а в волосах серебрится первая седина. Или лучики-морщинки вокруг глаз Мо, когда она рассказывает мне смешную историю. Я тщательно коллекционировала воспоминания и знала, что они всегда будут жить во мне; и желала, чтобы Мо и Генри прожили настолько долгую жизнь, насколько это возможно для них. Поэтому мне нужно исчезнуть из их жизни.

Эдуард стал рядом и, вздохнув, посмотрел на звезды.

– Ты знаешь, почти восемьдесят лет я смотрел на ночное небо, мечтая выйти на свет без опасений. Я даже представлял себе, что звезды – это частички огромного солнца, которое просто раскололось на миллионы частей. Я верил, что есть смысл этого существования. Не в убийствах, не во мраке. Есть жизнь, значит, есть смысл, есть надежда, есть выбор…

Я обернулась к нему и улыбнулась.

Эдуард удивленно вскинул брови: я обняла его и, зарывшись руками в его волосы, поцеловала. Эдуард настороженно ответил, а потом отстранился, с удивлением заглядывая в мои глаза.

– Бэль, по-прежнему ты удивляешь меня.

– Эдуард, ты – моя семья… и Элиза, и Диксон, Алиса и Джек, Лили и Келлан. Я выбрала тебя и эту жизнь осознанно. И понимала, что это потребует жертв. Слишком многого я хотела. И получила. А за это нужно платить. Пусть лучше так. Я смирюсь с этим. А отец… ведь рано или поздно это произойдет, правда? Еще несколько лет я буду в поле его зрения. А потом… мне даже так будет спокойней. Чем дальше я от него, тем дальше он от Триумвират также. Я сделала свой выбор, когда одела обручальное кольцо.

– И ты готова уехать? – спросил он удивленно.

Я скрыла от него, как мне тяжело будет это сделать. Но когда-нибудь мне придется это сделать. Будет нелегко, но это неизбежно.

– Да. Только при одном условии! – сказала я вполне серьезно.

– Каком?

– Машину я сама себе куплю. Надоело водить танк. Хочу что-нибудь более скромное.

– Хм, согласен. Только при одном условии.

– И каком?

– Я прошу тебя ходить со мной на все балы и танцы!

И все танцы мои!

Я мелодично рассмеялась.

– Это нечестно!

В ответ Эдуард мягко прижал меня и мысли, как всегда, заплясали тарантеллу в голове. Я издала легкий стон и через секунду свалила довольного Эдуарда с ног. А тот и не сопротивлялся, но в то же время излучал уверенность в своей правоте. Он просто дразнил меня! Я же едва могла держать себя в руках. Только не сдаваться! Он притянул меня еще ближе.

– Ты не заставишь меня танцевать! – сказала я, отстранившись и сложив упрямо руки на груди. Ну, не любила я эти нелепые телодвижения под музыку. Раньше я думала, что это из-за моей неуклюжести, просто физический недостаток. Но когда я обрела идеальную форму, силу и грацию, то поняла, что дело в обыкновенном безразличии к этому занятию.

Эдуард ничего не ответил, только сказал:

– Ты представить себе не можешь, как мне хочется с тобой танцевать! Я люблю танго, сальсу и свинг, а кроме как с тобой, танцевать их ни с кем не хочу! Я просто представить себе не могу кого-то другого в своих объятьях под звуки музыки!

Я была сейчас в таком расположении духа, что слово «страсть» вызвало некоторый интерес. Я представила это со стороны, и мне стало любопытно. А если все дело в партнере? Ведь с Эдуардом это не могло быть плохо, верно? Как много я потеряю, не пережив эти ощущения? Я ждала пару секунд (а это много для вампира) и добавила:

– Думаю, что хочу попробовать…

Эдуард положил руки под голову и с интересом за мной наблюдал, лежа на холодном камне.

– Сегодня у тебя прогрессивный день. Ты готова уехать, учиться в университете, начать танцевать. Я когда-нибудь пойму ход твоих мыслей? Твой разум – самая интригующая загадка, которая не перестает меня дразнить, – вполне серьезно сказал Эдуард.

– Только разум? – спросила я, медленно расстегивая его рубашку.

– Если бы! – сказал он и, целуя руку, ответил: – Ты самое удивительное создание на этой планете.

Я, было, наклонилась к нему, чтобы доказать справедливость его слов, как в его кармане зазвонил телефон. Мы целовались под мелодию его мобильного, но потом Эдуард все-таки аккуратно достал телефон из кармана брюк и ответил на звонок. Это была Алиса, кто же еще? Она быстро затараторила в трубку:

– Бэль, прости, у тебя были планы на остаток ночи, но вынуждена вам помешать.

При ее словах я от стыда закрыла лицо руками.

– Алиса, поздравляю! Ты только что очень смутила миссис Ричардсон. А если учесть ее самообладание и стойкость… – он сочувственно дотронулся до моих рук. Я легла ему на грудь и подавленно затихла.

– Передай Бэль, которая, впрочем, и так все слышит, что женщине не нужно стесняться троих: мужа, доктора и священника. А ей персонально еще и чокнутую сестру, которая помимо своей воли в курсе всего происходящего.

Я засмеялась и, приподнявшись на локте, смотрела, как двигаются такие желанные губы Эдуарда, когда он, улыбаясь, слушал Алису.

– У тебя должна быть весомая причина! – заявила я ей. Хотя прекрасно понимала, что она есть. Иначе бы деликатная Алиса не прервала нас.

– И она есть, – ответил мне Эдуард.

– Ваша очередь дежурить возле дома Генри этой ночью. Если говорить точнее, то примерно через час.

– Хорошо, мы сейчас будем!

Мы с Эдуардом поднялись на ноги. Нам нужно было еще добраться до дома, чтобы переодеться. Нужно было избавиться от такого яркого наряда, раз уж собиралась приблизиться к дому Генри и остаться незаметной. Эдуарду тоже не мешало бы снять костюм… тут мои мысли сбились, потому что понадобилось четверть секунды, чтобы заставить мысли вернуться в более приличное русло. Мы неслись сквозь ночной лес, оставляя после себя лишь снежные вихри. В лесу стояла звенящая тишина, мы же не нарушали этот покой. Пару раз мы пересекали тропы волков. Видимо, Ромул, старший брат Брукса, проходила здесь совсем недавно. Странно, что они делали здесь, на нашей территории?

Внезапно резкий запах крови, оборотней и бессмертного ударили мне в нос. Мы резко остановились посреди небольшой поляны в лесу. Снег был истоптан. Мы остановились, читая следы, словно раскрытую книгу.

* * *

Повсюду на снегу были следы крови, даже на деревьях вокруг, – кто-то серьезно истекал кровью, только вот где сам пострадавший? Эдуард припал к земле и, принюхавшись, сказал:

– Это кровь оборотня, который, судя по всему, не жилец, только вот где его тело? – сказал он и стал осматриваться по сторонам. В наших краях жила только одна семья оборотней – Семья Вайтов, и это мог быть любой из них.

Я подняла горсть окровавленного снега и принюхалась:

– Как я и думала, запах похож на запах старшего брата Брукса, Ромула.

Эдуард кивнул головой и стал внимательнее вглядываться в картину битвы, которая была под нашими ногами. Среди крупных отпечатков лап и ребер вились следы ботинок с ребристыми протекторами. Это было подозрительно. Эдуард присел на корточки, трогая рукой след.

– Крупный человек, мужчина. Вес примерно 170 фунтов.

Я вдохнула знакомый запах оборотней и запах незнакомого бессмертного. Как обычно – словно сложный парфюм – и целый букет цветочных запахов, и резкий запах соли. И еще что-то… едва уловимый запах сигар, кожи, чего-то горького.

– Вот и наш неизвестный, – задумчиво сказал Эдуард.

Осторожно ступая по снегу, я увидела цепочку следов, которые уходили в сторону Бейнбриджа. Следы принадлежали неизвестному. А следы стаи волков уходили в сторону Сиэтла. Это было вообще черт знает что! Чтобы они остановили преследование и ушли, не добив вампира? И пустили его в Бейнбридж? Это было невозможно! Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее! Ромул не очень-то жалует наше семейство, поэтому, видимо, не сообщил ничего нам.

Брукс был единственным, кто мог знать ответы. Я достала свой телефон и набрала его номер. Надеюсь, что сейчас он не болтается в джинсах, привязанных к мохнатой ноге волка-переростка.

Через пару гудков трубку взял сонный Брукс.

– Але! Бэль, Ханна спит, спасибо, что беспокоишься. У нас все…

Я резко перебила его.

– Слушай, сейчас не до этого! Ты с Ромулом давно связывался? Из дома звонили? Ты перерождался этой ночью?