Цитаты из книг автора «Татьяна Салахиева-Талал»

По мнению Юнга, развитие самости — главная цель в жизни человека. Чтобы достичь ее, необходимо признать, присвоить и интегрировать все отчужденные и противоречивые части своей личности. Стремление к самости лежит в основе религиозных учений и искусства. Оно же главный мотив зрителя, который побуждает нас снова и снова смотреть фильмы. Кино позволяет нам соприкоснуться с теми гранями человеческого опыта, которые мы отчуждаем в повседневной жизни. Переживая вместе с героями самые разные, порой запретные, эмоции, мы получаем доступ к подавленным частям нашей личности и в финале чувствует себя более живыми и целостными.

Тень — подавленная, скрытая, темная часть нашей личности, которая глубоко укоренена в животном прошлом человечества. Тень — это сосредоточение наших аморальных желаний и импульсов, запретных помыслов и страстей. Тень вынуждает нас совершать поступки, которые затем нас самих приводят в ужас. Вместе с тем Юнг считал, что тень играет и позитивную роль, так как содержит в себе мощный потенциал энергии для творчества, спонтанности, жизненной силы. От тени невозможно избавиться: чем больше человек отчуждает от себя «негативные» части своей личности, тем большее содержимое ему приходится подавлять и тем больше и мощнее становится энергия его тени. Борьба с тенью бессмысленна и опасна. Юнг считал, что только внимательное отношение к ней, исследование и признание позволяют направить энергию тени в нужное русло. Тень — ключевой архетип в драматургии.

Персона (маска) — та часть нашей личности, которую мы проявляем при взаимодействии с людьми и миром. Это наша маска, публичное лицо: социальные роли, стиль поведения, одежды и т.д. Персона помогает нам вписаться в социум и одновременно скрывает истинные черты нашей личности. Это важный архетип, поскольку с его помощью мы достигаем успеха в социальном взаимодействии. Однако если персона начинает играть слишком значимую роль, то человек отчуждается от своей глубинной эмоциональной сути, становится поверхностным, сливается с той ролью, которую ему навязывает окружающая среда.

Коллективное бессознательное — это наследуемый нами опыт всего человечества, разум предков, способ, которым они постигали жизнь, богов, устройство мира. Коллективное бессознательное проявляется в сновидениях, религиозных культах, культурных обычаях, народном эпосе, фольклоре и мифологии в виде универсальных образов — архетипов. Именно этим объясняется схожесть мифов разных народов. Архетипы — это универсальные врожденные психические структуры, существующие в нашем опыте в виде образов и символов, благодаря которым мы воспринимаем, переживаем и реагируем на события определенным, заданным способом.

жанр, тематику и сюжет фильма. Это в очередной раз доказывает, что успех фильма в первую очередь зависит от качества и актуальности лежащей в его основе истории и только потом — от актерского состава, страны производства и других факторов.

При этом смелые ходы в написанных по таким техническим заданиям российскими авторами сценариях зачастую «зарубаются», так как готовых еще вчера рисковать заказчиков уже сегодня терзают сомнения из разряда «наш зритель пока не готов…». А взять на себя инициативу и «подготовить» зрителя к новым форматам они боятся. Между двумя полюсами — стремлением оставить все как есть и желанием рисковать и экспериментировать — разрывается большинство участников российского кинорынка. При этом некоторым создателям фильмов удается прокладывать свой путь между Сциллой и Харибдой извечного двойственного человеческого стремления к постоянству и изменениям одновременно. И как только кому-то удается нащупать нерв современного общества, выпустив фильм, резонирующий с неврозами российской публики и собирающий кассу, — тут же по его следам устремляются остальные кинодеятели, и спустя два-три года мы получаем сразу несколько фильмов определенной тематики.

После оглушительного успеха «Настоящего детектива» российский рынок взрывается заказами на «что-то такое же, но на русский манер», не принимая во внимание, что созданию «Настоящего детектива» предшествовали социокультурные исследования предпочтений и настроений американского зрителя.

Герой фильма — концентрированное выражение актуальных проблем своего времени Фильм успешен тогда, когда его основные конфликты вызывают отклик у широкой зрительской аудитории, бьют в болевые точки социума.

интерес сосредоточен не на фигуре, которая существует на фоне, а на самом фоне, фигуру породившем. Этот прием — когда фон довлеет над фигурой, когда он сам становится фигурой, — характерен для психотической феноменологии, которую часто можно встретить в жанре триллера. Любопытен по своей структуре и сериал «Молодой Папа». С одной стороны, Пий — абсолютно фрейдистский герой: одна травма из прошлого (бросили родители) определяет все его поведение в настоящем. Весь сезон построен на его попытках с этой травмой совладать. Казалось бы, примитивный и устаревший прием. Вместе с тем в истории нет одного главного антагониста, злодея, в тот или иной момент оппонентами выступают разные персонажи. Поднимается пласт неоднозначных моральных дилемм, и совершенно нет разделения на черное и белое. Привычные абсолюты, в том числе религиозные, подвергаются сомнению, ставятся с ног на голову. Персонажи многогранны и неоднозначны. В «Молодом Папе» Паоло Соррентино причудливо сочетает фрейдистскую и юнгианскую структуру, экспериментирует с форматом. Соррентино также играет с идентификацией — Пию наплевать, что о нем думает зритель, у него нет задачи нравиться нам или кому бы то ни было. Герой неоднозначен, парадоксален, он вызывает амбивалентные чувства, поступает так, как считает нужным, не волнуясь о том, сопереживаем ли мы ему или нет. На мой взгляд, хорошо уловил и выразил в своих фильмах новые сценарные тенденции Дэвид Финчер. Его «Исчезнувшая» имеет интереснейшую многослойную структуру нарратива. Вначале эта структура чисто фрейдистская: у героини есть травма детства, которая объясняет ее драму в настоящем. Мы разгадываем загадку ее исчезновения и пытаемся найти ответ на вопрос: кто главный злодей, виновный в ее похищении… но только до определенного момента. Героиня найдена, загадка разгадана — и дальше начинается постфрейдистское углубление в психологию героев и способ их взаимоотношений с собой, миром и друг другом. Финчер сначала рассказывает типичную шаблонную историю нарциссической травмы, а потом ныряет глубже, раскрывая суть, ядро нарциссического опыта, масштабируя его на уровень отношений в семье и в обществе.

на первый план выйдет система персонажей, «персонажная сеть». При этом каждый персонаж будет олицетворять собой некий важный пласт общества; — старые типы героев никуда не уйдут, но добавятся новые: «искатель правды» (ищет способы мирного сосуществования людей в одном обществе), визионер-законодатель (разрешает конфликты, гасит насилие прежде, чем оно может произойти), художник-ученый, учитель-мыслитель (создает новые ценности; архетип Наставника будет проявляться в историях все чаще); — юнгианская структура фокусируется на исследовании мира, контекста, породившего героев: каков это мир и каковы его ценности? Как законы этого мира влияют на героев? По каким принципам персонажи существуют в этом мире? — модель общества сложная, в ней представлено несколько разных культур, а не одна закрытая культурная капсула, как в историях с фрейдистской структурой; — в истории есть несколько оппонентов, и ни один из них не является абсолютным злодеем. Оппоненты являются представителями разных культур, социальных слоев и поколений; — конфликты с оппонентами позволяют герою понять что-то новое о себе, перейти на новый этап развития. Эта структура подразумевает не одно главное откровение (прозрение) фильма, а несколько самооткровений; — цель героя — не одолеть оппонентов в битве, а выйти за рамки модели, где битва — единственный способ разрешения противоречий. Главные вопросы не «что такое хорошо» и «что такое плохо», а как преодолеть эту искусственную дихотомию? В новой структуре нет абсолютных ценностей, непоколебимых принципов и черно-белой трактовки мира: мир сложен и многослоен; — Труби говорит, что новый мировой миф должен развиваться на трех уровнях: внутренняя борьба соответствует внешней, и вместе они соответствуют конфликту в мировом масштабе. Каждый уровень помогает решить проблемы другого уровня. То есть юнгианская структура децентрализована, фрагментирована и усложнена. У нее нет единого ядра и понятной, привычной нам линейности развития сюжета. Именно такая форма больше соответствует сложности современного общества.