Глава 5

Пролетел год учебы, пролетел еще один год стажировки, когда они, уже в штатском, ходили в высотное задание на Смоленской площади. Потихоньку заканчивались и отложенные на мотоцикл деньги, а о командировке никто не говорил. Ольга стала ворчать еще больше:

– Что я тебе говорила? Где твои золотые горы?

– Подожди, дорогая моя, подожди, – успокаивал ее Олег, но сам уже начал сомневаться, правильно ли сделал, что ввязался в эту авантюру.

Когда лимит его доверия, казалось, уже был исчерпан, его наконец вызвали в отдел кадров. Там сидело человек семь.

– Мы долго присматривались к вам, – сказал кадровик, испытующе оглядев каждого. – Начальство характеризует вас с самой хорошей стороны, и экзамены в спецшколе сдали на «отлично». Хотим предложить вам первую командировку в Анголу. Как вы на это смотрите?

В комнате было тихо, никто не ответил.

– Как вы знаете, – продолжал кадровик, – более десяти лет ангольский народ боролся за свою независимость от португальских колонизаторов. В стране образовалось три национально-освободительных фронта под руководством военно-политических группировок: МПЛА, ФНЛА и УНИТА. Между этими группировками существуют межэтнические противоречия и идеологические расхождения, что вносит смуту и неразбериху в стране. Португальцы не хотели терять контроль над Анголой и начали подавлять повстанцев оружием. Однако год назад в самой Португалии произошел военный переворот, и новое правительство под давлением мировой общественности вынуждено было предоставить своей колонии независимость. Но попытки сформировать в Анголе переходное правительство не увенчались успехом – начались столкновения между самими партиями. ЮАР ввела свои войска для поддержки объединенных сил ФНЛА и УНИТЫ. В помощь МПЛА Куба приняла решение направить свои войска в Анголу. Вопросы по истории конфликта есть?

– Нет, все и так понятно, – раздался чей-то голос.

– Раз все понятно, перехожу к главному. Официально СССР в конфликте не принимает участия, но вы поступаете в распоряжение наших военных советников, которые находятся в кубинских войсках, и должны выполнять все их приказания. Надо помочь нашим африканским товарищам сделать правильный выбор. Подробный инструктаж вы получите на месте.

– Когда летим? – раздался тот же голос из угла комнаты.

– Через неделю. С вашими женами будет проведен специальный инструктаж, чтобы они не задавали вам лишних вопросов…

И вот Олег летел в свою первую командировку, и не куда-нибудь, а в жаркую Анголу. В Москве стояла глубокая осень – начало ноября семьдесят пятого года, было пасмурно и дождливо, и ему не верилось, что где-то ярко светит солнце.

– Кажется, прилетели, – сказал Володя Афошин, который сидел рядом с Олегом. – Начинаем снижаться.

Хотя они вместе учились в спецшколе и работали в протокольном отделе МИДа, своим другом Олег его не считал. Он никого не впускал в свое сердце – с детства был закрыт для посторонних. На людях Олег был весел и общителен, но как только оставался один, спешил забраться обратно в свою «скорлупу».

Самолет приземлился. Прилетевшие начали вставать и снимать свои вещи с верхних полок. Выйдя на трап, Олег зажмурился от яркого солнца. «Тепло, – подумал он. – Как то примет нас эта жаркая африканская страна?»

– Здорово! – радостно встречали их русские летчики, первыми оказавшиеся около самолета. – Как там на родине?

– Все нормально, ребята. Привезли вам приветы, – улыбаясь, сошел с трапа руководитель полета. – И хлеба черного привезли, и селедки, и «Столичной». Сейчас разгрузимся, подождите немного.

Это был первый самолет из СССР с людьми, до этого времени самолеты привозили только оружие и боеприпасы, которые в огромном количестве поставляла Страна Советов для оказания помощи партии МПЛА. Русские люди, в небольшом количестве находившиеся там, больше всего страдали без черного хлеба, «русской» селедки, как ее любовно называли. И конечно, какое застолье без «Столичной»!

Вновь прибывших расселили в небольшой двухэтажной «гостинице «Россия», как шутя называли барак, где жили советские военные спецы. Олега подселили к летчику Юре Орешкину.

– Ну как там, на родине? – не утерпел Юра, когда вечером они сели вдвоем ужинать.

– Да все нормально, – удивился Олег: он второй раз за день слышал один и тот же вопрос.

Он достал специально припасенную для такого случая бутылку водки, бородинский хлеб, соленые огурцы и рыбные консервы.

– Ты не удивляйся, – заметил его замешательство Юра. – Вы там, в Союзе, не понимаете, что для нас значат весточки с родины. Телевизоров здесь нет, радио местное. Что делается в России, узнаем только от летчиков, которые регулярно прилетают сюда. Мы вроде как защищаем дальние подступы страны, но такие дальние, что самой страны-то и не видно. Ничего, – улыбнулся Юра, – поживешь здесь с годик, сам будешь задавать этот вопрос каждому встречному и поперечному оттуда, – и он мотнул головой куда-то назад. – Слушай, давай выпьем за Россию.

Юра решительным движением налил в стаканы водки.

– А ты давно здесь? – в свою очередь поинтересовался Олег, когда они выпили.

– Вторую неделю. Нас перевели с Кубы.

– А что, наши и на Кубе стоят?

– Мы везде стоим, – усмехнулся Юра, аппетитно хрустя огурцом. – Нам до всего есть дело – хотим разжечь «революционный пожар» во всем мире, а американцы нам противостоят везде и всегда в этом. Вот когда на Кубе стояли, так нам пришлось даже с американцами воевать. В связи с этим вспомнился мне один забавный случай, – усмехнулся Юра. – Хочешь, расскажу?

Алкоголь расслабил летчика, и ему захотелось поговорить, благо перед ним сидел свежий собеседник, который слушал его с нескрываемым интересом.

– Конечно, хочу.

От водки Олег тоже разомлел и готов был слушать хоть до утра. Выпив еще полстакана, Юра откинулся на спинку стула и, довольный собой, заговорил:

– Когда началась эта заварушка в Анголе, кубинцы большую часть своих войск перебросили сюда. Но чтобы американцы ничего не заметили, необходимо было сохранить видимость прежней активности полетов, и кубинцы запросили наших летчиков. Мы прилетели, соблюдаем «конспирацию», – усмехнулся Юра. – Все в штатском, в одинаковых белых плащах, широкополых шляпах, прямо как спортивная сборная какая-нибудь. А на улице жара, все на нас смотрят, удивляются. Ну да не в этом дело. Прилетели, разместили нас, объяснили политическую обстановку. Вскоре мы начали летать. Чтобы американцы не узнали, что русские прилетели, разговаривали на испанском языке.

– Ты испанский знаешь? – удивился Олег, внимательно слушавший товарища.

– Ага, знаю, – усмехнулся Юра, – русскими буквами напишешь в планшете испанские слова и фразы и читаешь потом. Но самая умора была, когда и земля отвечала нам на таком же «испанском». Представляю, как американцы смеялись, прослушивая в эфире нашу корявую испанскую речь. Ну да и не это главное, а главное, что американцы чувствовали себя в небе в полной безопасности. Дело в том, что у кубинцев нет высотных перехватчиков, и поэтому американские самолеты-разведчики, которых у нас называют «Черными птицами», нагло летали прямо над нашими головами. Наши самолеты, точнее кубинские, имели потолок высоты восемнадцать тысяч метров, а «Черная птица» обычно летала на высоте двадцать два – двадцать четыре тысячи. Но надо знать наших русских ребят: они не допустят, чтобы проклятые «империалисты» взяли над ними верх. Давай-ка выпьем за наших летчиков, – уже серьезно сказал Юра, – за тех, кто не вернулся из боя, – поднял он свой стакан.

Они опять выпили и закусили.

– Так что же было дальше? – после продолжительного молчания спросил заинтригованный Олег.

– Так вот, наши пилоты посовещались и решили проучить американцев. Выбрали самолет с самым лучшим двигателем, сняли с него все вооружение и вообще все, что можно было оторвать от корпуса, – усмехнулся Юра. – И грозный истребитель превратился в мирного голубка, но с прекрасными летными качествами. Сам командир эскадрильи Иван Иванович решил лететь. Заводной был мужик. Все, посвященные в эту авантюру, собрались на командном пункте, чтобы посмотреть и послушать, что будет происходить. Ровно в шесть утра «Черная птица» показалась на горизонте, летела она на высоте двадцать четыре тысячи метров и прямо на наш аэродром. Наш «голубок» встрепенулся и стремительно пошел набирать высоту. Американский оператор, позевывая, предупредил пилота «Черной птицы» о взлете перехватчика.

«Пусть идет, я на высоте двадцать четыре тысячи метров», – засмеялся американский пилот.

Время шло, оператор американского радара все тем же небрежным голосом сообщал своему пилоту расстояние до нашего истребителя и его высоту. Так продолжалось, пока наш голубок стремительно не прошел отметку в восемнадцать тысяч метров. Но когда янки увидели, что наш самолет в том же темпе продолжает набирать высоту, встревожились.

«Томас, он уже выше тебя», – передразнил голос испуганного американца Юра и засмеялся. – А наш «голубок» уже вышел на высоту тридцать тысяч метров и оттуда по параболе стремительно начал настигал «Черную птицу», – продолжал он.

– «Томас, немедленно уходи, он у тебя на хвосте», – кричал паническим голосом оператор.

«Жму что есть мочи, двигатели на форзаже», – начал паниковать и летчик.

А тут еще наш командир эскадрильи рапортует на КП на «чистом испанском»:

«Орион, я – Стрелец. Цель вижу. К пуску готов!»

Летчик «Черной птицы», наверное, в штаны наложил, удирая к океану от нашего истребителя, а наш голубок почти без топлива пошел на посадку. Как мы ликовали! После этого американцы больше месяца вообще не летали в нашу сторону, видимо, ломая голову, что за самолет русские поставили кубинцам, что он так легко достал их «Черную птицу».

Юра и Олег смеялись так, что на глазах выступили слезы. Это были слезы радости, гордости за своих летчиков, за свою страну.

– Ой, дорогой мой, времени-то сколько, – просмеявшись, посмотрел на часы Юра. – Давай-ка спать. Завтра нужно быть как огурчик. Дела здесь нешуточные, война настоящая, – уже серьезным голосом сказал он.

– Скажи, а почему ты с Кубы-то уехал? Все-таки там спокойнее, войны нет.

– Потому и уехал, что спокойно, сам попросился. Здесь война, а значит, платят и «гробовые».

– «Гробовые»? – удивился Олег.

– Да, это мы так называем добавку за особо сложные условия. В Союзе, сам знаешь, много не заработаешь. Вот контракт кончится, и если жив останусь, вернусь домой, уволюсь в запас, куплю квартиру – сколько по гарнизонам скитаться можно, дети по несколько раз в год школу меняют. Жена-то молчит, хорошая она у меня, – взгрустнул было Юра. – Да я сам вижу, что надоели ей казенные углы.

– А кстати, как вы тут без женщин обходитесь?

– Да как, очень просто. У каждого своя «блондиночка» есть.

– Блондиночка?

– Блондиночка, – усмехнулся Юра. – Сожмешь руку в кулак, он ведь белый, вот тебе и «блондиночка», – раскрыл мужской секрет Юра. – Все, пора спать.

– Ужас какой.

– Ничего, месяц поживешь один, потом «блондиночка» сама к тебе придет, еще и понравится, – и Юра, смеясь, хлопнул Олега по плечу.

– Никогда не понравится.

– Знаешь, есть такой пошленький анекдот, – усмехнулся Юра.

– Какой?

– Дневник онаниста: «День первый: работал левой рукой – ничего, терпеть можно. День второй: работал правой рукой – уже лучше. День третий: работал правой рукой – значительно лучше… День десятый: работал правой рукой – восхитительно… День тридцатый: приходила женщина – жалкое подобие левой руки», – закончил Юра и дико засмеялся.

Олег тоже не смог скрыть улыбки.

– Ты к кому прикомандирован? К Палычу? – насмеявшись, спросил Юра.

– Не знаю еще. Завтра скажут.

– Да не завтра уже, а сегодня.

И Юра по-хозяйски быстро стал убирать со стола.