– Ну, что у вас тут? – недовольно спросил старший, выходя из машины.

– Вот, смотрите сами.

Прибывших было четверо, водитель устроился в тенечке, не проявляя к происходящему никакого интереса. Трое столпились возле джипа.

– Покойника знаете?

– Девушка знает, – кивнул в мою сторону Николай.

– Я тоже был с ним знаком, – вмешался Павел. – Это Шутиков Олег Игоревич. – Он назвал место работы Олега и причину, по которой тот здесь оказался. – Вчера он позвонил Марине после трех, собирался возвращаться в город, но не вернулся. Его мобильный был отключен. Мы беспокоились, утром отправились на его поиски и вот… нашли.

Кивнув, старший начал задавать вопросы Николаю. Похоже, они хорошо знали друг друга, наш провожатый обращался к нему по-свойски, называя Максимычем. Один из мужчин записывал показания, другой осматривал труп. Отложив бумаги, следователь устроился за рулем джипа и попробовал завести машину.

– Бензин на нуле, – сообщил он после первой попытки. – Видно, ваш приятель уснул, оставив мотор работать. Ночи все еще холодные. И задохнулся угарным газом.

– В лесу такое возможно? – не утерпела я.

– Все возможно, милая девушка, – флегматично ответил он. Тот, что склонился над телом Олега, согласно кивнул.

– В самом деле, похоже на отравление. Вот только у него здоровенная шишка на затылке. И это мне не нравится.

– Ну, если по лесу пешком болтался, мог упасть и ненароком к коряге приложиться. Да и дороги здешние такие, что шишку заработать можно запросто. Вскрытие покажет, от чего парень скончался, но я думаю… – Он не договорил, пошарил руками под передним сиденьем и достал оттуда пистолет. Повертел его и спросил: – Вы об оружии знали?

Все разом посмотрели на меня, а я покачала головой:

– Нет.

– Газовый. Проверим, зарегистрирован или нет.

Открыли багажник, и мужчина принялся разглядывать его содержимое с большим интересом.

– Фонарь, лом, инструменты… а это у нас что? Карабин. – Он расчехлил оружие и подбросил его в руках. – Стоящая вещь. Ничего себе экипировка. Куда ваш приятель собрался со всем этим?

– Места здесь многолюдными не назовешь, газовый пистолет – разумная предосторожность, – заметил Павел. – А карабин… может, собрался поохотиться. – И недовольно посмотрел на меня.

– Что он искал? – спросил мужчина.

– Эти… как их… – начал Николай.

– Дольмены, – подсказал Павел.

– А зачем они ему?

– Обычное любопытство. Кто-то бабочек ловит, кто-то собирает спичечные коробки, а он искал дольмены.

– Надо в Интернете посмотреть, что это за хрень такая, может, тогда пойму, почему их надо искать с карабином.

– Это просто нагромождение камней, – начал оправдываться Павел, но его не особо слушали.

– У него была карта, – заметила я. – Должна быть в машине. Он нашел дольмен и отметил место на карте. Так он сказал, когда звонил мне.

Мужчина пристально посмотрел на меня.

– Никакой карты я не вижу. Скажите-ка, милая девушка, вы ведь уверены, что вашего друга убили?

– Я ни в чем не уверена. Просто сомневаюсь, что угарным газом можно отравиться не в гараже, а в лесу. Но вам виднее.

– Иронию уловил. По-вашему, убийце нужна была карта? Если речь идет о нагромождении камней, кому они сдались, кроме вашего интересующегося друга?

– Я ни слова не сказала об убийстве, – спокойно ответила я. – И тем более не связываю его с картой. Я просто говорю, что она должна быть в машине.

Он покачал головой.

– Почему у меня такое чувство, что вы мне голову морочите?

– Было бы здорово узнать причину, зачем мне это понадобилось.

– Вот с этим соглашусь, – хмыкнул он.

Домой мы возвращались уже ближе к вечеру.

– А следак прав, – неожиданно произнес Павел после довольно продолжительного молчания. – Чего-то ты недоговариваешь.

– Вопросы задавать не советую, – ответила я. – Во-первых, я устала от вопросов, а во-вторых, ответов все равно не знаю.

– То есть ты рассказала правду?

– Я рассказала все, что знала сама. Обычно мы ездили вдвоем, это было вроде пикника с историческим уклоном. Если встречали что-то интересное, то фотографировали. Вот и все.

– Но в его вещах фотоаппарата не было.

– И это тоже странно. Если в квартире или в офисе его не окажется, значит, он исчез вместе с картой. Разумеется, Олег мог их потерять.

– Но ты в этом сомневаешься?

– Но я в этом сомневаюсь.

– Почему?

– Потому что раньше фотоаппарат он не терял. Хотя все когда-нибудь бывает в первый раз, эту истину я знаю, и напоминать ее мне не стоит. Олег покинул турбазу в семь утра. Предположим, он доехал до того места, где мы нашли машину. И дальше отправился пешком. Мне он позвонил после трех. Я не знаю, где он тогда находился: возле найденного дольмена, по дороге к машине или уже в ней. Но он собирался быть в городе часа через два. Следовательно, за это время рассчитывал добраться до машины и преодолеть на ней больше шестидесяти километров.

– Что, если он заблудился на обратном пути?

– И не позвонил?

– Не хотел тебя беспокоить.

– Так не хотел, что отключил телефон? К машине он все-таки выбрался. Почему остался в лесу, а не поехал на базу?

– Если уже стемнело, боялся опять заблудиться. Решил дождаться рассвета.

Я пожала плечами. Павел мог говорить что угодно, но я знала: в промежутке между последним звонком Олега и семью часами, когда я сама стала звонить ему, все и произошло. Олег нашел что искал, но не был осторожен, кто-то обратил на него внимание и… о том, что случилось дальше, думать не хотелось. Карта… Он сделал отметку на карте… Я прикидывала, где следует искать. На то, чтобы добраться до зарослей, где мы обнаружили джип, нам потребовалось два часа. Допустим, столько же времени потратил Олег. Значит, был там примерно в девять. А позвонил после трех. Пять часов он бродил по округе. Мог пройти за это время километров двадцать. Я с тоской подумала: потребуется невероятное везение, чтобы обнаружить найденное им место. Ничего, буду двигаться по кругу, увеличивая радиус, и в конце концов найду… через неделю, месяц или год, но найду. Теперь я просто обязана это сделать.

Простившись с Павлом, я поднялась в свою квартиру, выпила кофе и здесь же, на кухонном столе, разложила карту, только что скачанную из Интернета, топографическую карту района, который очень меня интересовал. Без особого труда определила приблизительное место, где мы нашли джип. Обвела круг радиусом в двадцать пять километров и вздохнула, уже понимая, что мне предстоит. Огромная площадь, которую придется прочесывать одной, помня о том, что произошло с Олегом. Реветь я себе запретила, но это, конечно, не помогло, я глотала слезы, чувствуя страшную, опустошающую тоску. И одиночество. Ничего подобного я не испытывала, даже в те времена, когда болталась по стране без паспорта, а потом и без денег. Без надежды на помощь, которая пришла неожиданно. Еще раз мне вряд ли повезет. Я думала об Олеге, не зная, чего больше было в этих мыслях – злости на несправедливость судьбы, его, не моей, или страха, ведь его теперь нет рядом. В тоске по близким людям, вдруг навсегда ушедшим, всегда есть доля эгоизма. Это нам скверно без них, это нам предстоит начинать жить заново, им уже все равно. В тот момент я бы не задумываясь поменялась с ним местами, и тогда «все равно» было бы мне. Он мужчина, он бы справился куда лучше… Глупые, бесполезные мысли… Я включила телевизор, ровный гул голосов создавал иллюзию, что я не одна в этом мире. Бывало, телевизор так и работал до самого утра…

Я легла на диван и потянулась за пультом, собираясь переключить канал: показывали какую-то старую комедию, а мне сейчас было не до смеха. По второму каналу шли местные новости. Я постаралась сосредоточиться на словах диктора, то и дело против воли возвращаясь к тому моменту, когда увидела Олега. Поджатые ноги, щека на согнутом локте… «Помоги мне», – мысленно взмолилась я и опять заревела. И тут на экране телевизора появилась фотография девочки, а до меня дошел смысл того, что произносил голос за кадром: «Потапова Оля, двенадцать лет. Ушла из дома двадцать пятого мая. Просьба ко всем, кто видел ее или знает что-либо о ее местонахождении, сообщить по телефону…»

– О господи, – пробормотала я и зажмурилась. Вскочила, выключила телевизор и принялась ходить по комнате. Дети иногда сбегают из дома просто так, из любопытства или из-за глупой ссоры с родителями. Из-за двойки, претензий учителей, само собой, необоснованных… да мало ли еще из-за чего. Двадцать пятое мая, вторник. Прошло всего три дня. Ее найдут, или она сама вернется… непременно вернется… Я в это верю? Или просто утешаю себя? Это никогда не кончится…

В понедельник нас вызвали к следователю. Отправились мы на машине Павла. Всю дорогу он заметно нервничал, причина его нервозности выяснилась позднее. Он об этом помалкивал, и я с вопросами не лезла. Внешне я была спокойна, но спокойствие это диктовалось ощущением полной безнадежности и, как следствие, апатией.

Следователь на этот раз обошелся без язвительных замечаний, был подчеркнуто официален. К Павлу вопросов у него был самый минимум, он словно хотел убедиться, что в субботу тот ничего не напутал и готов подтвердить свои показания. Примерно то же самое было и со мной, все те же вопросы, мои ответы от тех, что я дала несколько дней назад, ничем не отличались. Подписав необходимые бумаги, я уже собралась уходить, когда следователь вдруг спросил:

– Что вы на самом деле искали?

– В каком смысле? – подняла я брови.

– В прямом. За груду камней людей не убивают.

– Значит… – начала я, но он перебил:

– Если вы будете молчать или недоговаривать, убийцу мы вряд ли найдем. Идите и подумайте об этом.

Павел, ожидая меня, курил, стоя у своей машины.

– Ну, как? – спросил хмуро.

– Следователь сомневается в правдивости моих слов. Должно быть, как и ты, решил, что мы искали клад. И нашли, точнее, нашел Олег.

– Мне его сомнения понятны… по крайней мере, если бы речь шла о кладе, причина убийства стала бы ясна. А так… Впрочем, все может быть куда банальней: например, кто-то позарился на его машину или рассчитывал обнаружить у городского лоха приличные деньги.

– Возможно, – не стала я спорить, хотя довольно глупо убить человека ради того, чтобы забрать его машину, а потом бросить ее в лесу вместе с трупом. Впрочем, и здесь найти причину откровенной глупости несложно: испугался содеянного и попросту сбежал. Деньги, по словам следователя, остались в портмоне Олега, что-то около трех тысяч. Хотя их могло быть гораздо больше, и убийца нарочно оставил эти деньги, чтобы сбить следствие с толка. Банковские карточки, которых было четыре, не тронули. – По крайней мере они не считают его гибель несчастным случаем, и теперь убийцу вынуждены будут искать. Представляю, как расстроился следователь…

– Кому нужна лишняя работа? – философски изрек Павел, посмотрел на меня так, словно пытался решить, стоит ли продолжать или нет, и добавил с едва заметным вздохом: – Олег умер от отравления угарным газом. – Я нахмурилась, ожидая объяснений. – Вскрытие провели утром, я через знакомых навел справки. Очень высокая концентрация газа, что маловероятно, если он уснул в машине с работающим двигателем. В общем, похоже, было так: Олега оглушили, а потом, уже бесчувственного, подтащили к выхлопной трубе. На шее остался заметный след, возможно, на голову ему надели пакет, стянув его под подбородком, а газ поступал через дыру в пакете. Вот и причина большой концентрации. Принцип душегубки или газовой камеры в концлагерях. Несколько минут, и человек мертв.

Я сидела зажмурившись и стиснув руки.

– Извини, – виновато буркнул Павел, заметив мое состояние, а я усмехнулась.

Если то, что он сказал, правда, приходится надеяться лишь на то, что в сознание Олег так и не пришел. Мысль о его мучениях не давала покоя, а способ, который выбрал убийца, лишь подтверждал мою убежденность: ни о каком случайном грабителе и речи быть не может. Грабитель, ударив жертву по голове, забрал бы деньги или ту же машину и сорвался в бега. Убийство же походило на казнь, и то, что Павел вспомнил психопатов в эсэсовской форме, тоже не случайно. Нет ничего случайного. Одни нелюди пользуются изобретениями других.

– Когда похороны? – спросил Павел, помогая мне устроиться в машине.

– В среду.

– Близкие родственники у него есть?

– Сестра-инвалид.

– Помощь нужна?

– Мы все сделаем. Но за предложение спасибо.

В среду рано утром я отправилась к сестре Олега, Виктории. Все необходимые приготовления были сделаны еще накануне, позади бессонная ночь. Виктория, увидев меня на пороге, начала благодарить, должно быть, связывала мой ранний визит с желанием ее поддержать. На самом деле это я нуждалась в поддержке. Мы сидели на диване, ее рука лежала на моей ладони. Она тихо всхлипывала, мысли ее были мне неизвестны, но о чем она думала в ту минуту, догадаться нетрудно. Мои были далеки от тех, что, возможно, предполагала она. Я боролась с искушением сбежать, прихватив давно припасенный рюкзак, рвануть в любом направлении, стремясь лишь к одному: поскорее увеличить расстояние между собой и этим городом. Моя интуиция, которой я привыкла доверять, и в этот раз не подвела, но беспокойство и нервозность я приписала предстоящим похоронам, в такой ситуации они явление обычное. А надо бы насторожиться.

В девять появились родственники и друзья. Говорили шепотом, то и дело поглядывая на часы, вроде стыдясь своего нетерпения. Когда кто-то из них начинал говорить, остальные горестно кивали. На лицах растерянность, никто не находил нужных слов и не знал, как себя вести. Я тоже не знала. Сидела в сторонке, надеясь, что никто не обратит на меня внимание.

За полчаса до того времени, когда надо было отправляться в морг, в квартире появился мужчина лет тридцати пяти. Темный костюм, темная рубашка, галстук отсутствовал. Цвет глаз под насупленными бровями определить я затруднялась. Лицо скорее неприятное, возможно, из-за его выражения, свойственного человеку, намеревавшемуся сию минуту поквитаться со всем миром. Вряд ли он особенно часто улыбался. Может, не находил в жизни ничего приятного? Залысины делали его лоб благородно высоким. Обычно мужчины, начинающие лысеть, стесняются этого, бреют голову или прибегают к иным ухищрениям. Он же, видимо, считал это ниже своего достоинства. Как ни странно, явный недостаток волос на голове его совсем не портил, более того, он относился к редкой категории мужчин, которым он был даже к лицу. Одно то, что я с таким вниманием его разглядывала, говорило о неординарности этого человека. И я задалась вопросом: кто он?

Увидев его, Вика поднялась с дивана, где сидела в окружении родственников, и шагнула навстречу.

– Герман, – сказала она. – Спасибо, что приехал.

Он прижал ее к груди, поглаживал вздрагивающие плечи женщины, не произнося ни слова. Отстранившись, Вика взяла его под локоть и отвела в сторону, заговорила тихо, то и дело вытирая слезы. Судя по всему, Герман был не просто другом или родственником, Вика уделяла ему куда больше внимания, чем остальным.

Подъехал автобус, и собравшиеся друг за другом покинули квартиру. Герман отправился в похоронный дом на машине, за рулем сидел бледный парень с близко посаженными глазами и носом боксера. Я наблюдала, как Герман идет к джипу сквозь толпу людей, опустив голову и глядя исподлобья, словно зверь, взявший след, и почувствовала беспокойство. Он странным образом показался мне похожим на человека, которого уже не было в живых.

На поминках в ресторане мы оказались с Германом за столом напротив друг друга. Вряд ли он обращал на меня внимание, по крайней мере взгляд ни разу не задержал на мне, и я избегала смотреть в его сторону. Но, улучив момент, не выдержала и спросила родственницу Олега, сидевшую рядом:

– Кто этот мужчина напротив?

– По-моему, друг Олега. Лучше у Вики спросить.

Вика довольно скоро покинула застолье, через некоторое время я заметила, что Герман тоже исчез, а когда вышла в туалет, увидела их сидящими в холле. Вика тихонько что-то рассказывала, теребя уголок черного кружевного платка, а Герман кивал, вроде бы соглашаясь. Меня они не видели, занятые исключительно друг другом. Задать ей интересующий меня вопрос я так и не смогла, рядом с ней постоянно кто-то находился, да и особой спешки в этом не было. Удовлетворить любопытство можно позднее.

Из ресторана я ушла одной из последних, вместе с несколькими коллегами, взявшими на себя заботы по организации поминок. Убедившись, что родственники и друзья благополучно отбыли, мы простились возле стоянки такси.

Домой я возвращалась пешком, хотя путь был неблизким. Оказаться одной в квартире в тот вечер я не спешила. Во дворе дома устроилась на скамейке и с полчаса провела в компании соседок, чем наверняка вызвала их удивление. Можно было отправиться в кино на ночной сеанс, но это бы вряд ли решило проблему. Рано или поздно, а возвращаться все равно придется.

Я вошла в квартиру и настороженно замерла. Вновь сработала интуиция, я была уверена: в квартире кто-то есть. Потянулась к рюкзаку, который так и стоял возле двери, и услышала:

– Далеко собралась?

Хоть я и ожидала чего-то подобного, но все равно вздрогнула от испуга, вскинула голову и увидела Германа. Он стоял, привалившись к косяку кухонной двери, руки сложены на груди, в глазах и голосе усмешка.

– Как вы вошли? – спросила я, хотя этот вопрос в тот момент интересовал меня меньше всего.

– Как обычно. Через дверь. А ты предусмотрительная. Вещички собрала заранее. Отправляешься налегке?

– Что вам нужно? – вновь спросила я, стараясь держать себя в руках.

– Поговорить. Так что проходи, не стесняйся. – Он шагнул навстречу и добавил: – И без глупостей. – Взял у меня ключи, запер входную дверь и сунул их в карман.

– Кто вы?

– Мы ж недавно виделись. Свою биографию расскажу чуть позднее, если не возражаешь.

– Хотите кофе или чая?

– Не хочу. И давай без милых женских уловок.

Я пожала плечами, направляясь в комнату, повернулась к нему, собираясь задать очередной вопрос, но не успела. Он ударил меня ногой, угодив в живот, и в комнату я влетела вперед спиной, неловко приземлилась на пол. Тряхнула головой и охнула, скорее от изумления, чем от боли, хотя удар был болезненным, парень не поскупился.

– Это чтобы ты сразу уяснила две вещи: я не джентльмен. И ответы на свои вопросы получу в любом случае.

– Я бы и на словах поняла, – сказала я, с трудом поднимаясь, и переместилась в кресло.

Он приблизился и замер в нескольких шагах от меня. В его взгляде не было угрозы. Смотрел он так, словно только что открыл новый вид насекомого и теперь прикидывал, стоит ли назвать его своим именем. Джентльменом он точно не был, а я начала догадываться, кто он такой. Олег рассказывал о своем друге, правда, имени его не называл. Закадычные друзья в конце концов разошлись по идейным соображениям. Когда-то они вместе начинали свой бизнес. Но каждый видел по-своему, как следует вести дела. Олег всегда был порядочным человеком и закон уважал, даже если считал, что делу это мешает. У друга на этот счет было свое мнение. Они расстались вполне цивилизованно, каждый пошел своей дорогой, которые развели их в разные стороны. Давняя дружба дала трещину, они предпочли более не встречаться, потому что редкие встречи всегда заканчивались ссорами. Теперь это удивления не вызывало.

– Спрашивайте, – сказала я, начав тяготиться затянувшейся паузой.