Глава 5. Алмазный фонд на дому

– А зря все-таки ты ушла из рекламы, – иезуитским тоном произнесла Маргоша.

– ?! – я молча воззрилась на Марго.

– Ну, ты так разрекламировала нашу детективную мощь, что парень ушел, похоже, весьма обнадеженным.

– А ты что, сомневаешься в успехе нашего предприятия? – с вызовом бросила я.

– Делу-то его уже месяц будет. Убийца давно греется на солнышке где-нибудь на Сейшельских островах.

– Никогда нельзя отчаиваться. Давай сначала все, как следует, разузнаем, а потом уж будем делать выводы, – парировала я.

– Ну и как ты будешь «разузнавать»? – с издевкой произнесла Маргоша, – может, тебе Соловьев добудет информацию?

– Может, и добудет, – огрызнулась я, – и вообще, Маргоша, не понимаю, ты кто – детектив или пустое место? Что-то я не вижу в тебе охотничьего пыла.

– Это все оттого, что у нас нет доступа к полицейской информации.

– Не беда, как-нибудь и сами все понемногу разузнаем. Давай-ка, начнем вот с чего. С мотива преступления!

– Какого мотива? – не поняла меня Марго.

– Ну, кому выгодно было убить Симакова? Нужно искать мотив убийства. Тот, кто получал какую-либо выгоду от убийства, тот и убил.

– А кому могло быть выгодно убить Симакова? Ведь он был обычным пенсионером. Пенсия маленькая, болячки большие…

– Нельзя мыслить в столь узком направлении. Как думаешь, Володьку будем подозревать? – спросила я.

– В чем?! – изумилась Маргоша.

– Ну, если говорить о выгоде, так у пенсионера была, хоть и плохонькая, но квартирка. Может, сам внук и порешил дедушку из-за жилплощади? Вот тебе и мотив… Тогда все сходится: дед спокойно открыл дверь и впустил внука…

– Ну, у тебя прямо Хичкок какой-то, а не версия – недовольным тоном произнесла Маргоша. – Ты вспомни, какой несчастный вид у твоего Володьки был. К тому же, скажи на милость, зачем ему по частным сыщикам мотаться, если родная полиция преспокойно оформила «висяк»? Это надо быть мазохистом – сначала убить, а потом пытаться помочь обнаружить себя.

– Да, пожалуй, ты права, – нехотя согласилась я. – Действительно, глупо получается. Но мы обязаны отработать любую версию. Ладно уж, давай считать, что убийство деда внуком мы временно отмели, как немотивированное…

– Ты вот лучше скажи мне, если квартиру аккуратно заперли и вроде бы ничего не стащили из нее, то кому выгодно было убить несчастного пенсионера? Может, это месть какая-нибудь?

– Чья месть-то? С этого и нужно начать. Хотели убить Симакова, как знакомого Переплетчикова, или как его самого?

– Ты сама-то поняла, что сказала? – спросила Марго.

– Ну, я считаю, что нужно сперва понять, Симакова убили потому, что он кому-то мешал, как свидетель? Или просто хотели ему отомстить за что-то, что он когда-то, скажем, совершил… Может быть, его специально и убили в квартире Переплетчикова, чтобы запутать следствие…

– Все может быть. Значит, нужно отработать круг знакомств Петра Семеновича. Нужно позвонить Володьке и попросить привезти его все, имеющиеся в наличии, документы деда, его записи, фотографии, ну и так далее…

– Согласна. Ладно уж, сегодня не будем его беспокоить. Но на днях обязательно этим нужно заняться.

– Не волнуйся, я напомню тебе, – пообещала Марго.

– Так, еще есть какие-нибудь версии? Все-таки было бы гораздо проще вести поиски убийцы, если бы коллекцию Переплетчикова свистнули, – вздохнула я.

– Надо думать, – согласилась Маргоша.

– Нужно обязательно осмотреть место преступления, – сказала я. – Как ты считаешь, к этому Переплетчикову мы поедем без звонка или сначала нужно все же позвонить?

– А зачем нам к нему вообще ехать?

– Маргош, я сейчас тебя стукну чем-нибудь. Включай мозги! Убийство ведь произошло именно у него в квартире. Значит, мы должны узнать, что пропало, нашлись ли ключи, ну и все в том же духе. Осмотреться, в конце концов!

– Ну, тогда все-таки предварительно ему нужно позвонить, а то «пенсионер с коллекцией» нам может и не открыть, особенно после того, как у него в квартире побывали грабители.

– Решено. Где там бумажка, которую Володька нам оставил с адресом и телефоном этого Переплетчикова?

Набрав телефонный номер, я приготовилась терпеливо ждать, пока пенсионер возьмет трубку. Все-таки пожилые люди не могут сразу прилететь из кухни, скажем, в комнату, где находится телефон.

Где-то на пятом гудке трубку все же сняли.

– Вас слушают, – произнес неожиданно красивый мужской баритон.

– Добрый день, – начала я, – извините, я, наверное, не туда попала.

– А куда вы звоните? – поинтересовался баритон.

– Мне нужен Юрий Андреевич.

– Я слушаю, – произнес тот же странно молодой голос.

Решив, что я, наверное, все-таки ошиблась номером, я тупо спросила:

– А вы Юрий Андреевич Переплетчиков?

– Да, я Юрий Андреевич Переплетчиков, – с легким раздражением ответил мужчина, – а вот кто вы и что вам, собственно говоря, от меня нужно?

– Юрий Андреевич, – с воодушевлением кинулась я в коммуникационные дебри, – меня зовут Янина Владимировна Быстрова, я работаю частным детективом, и так уж сложилось, что меня наняли родственники Петра Семеновича Симакова расследовать его убийство.

– А я-то чем, собственно говоря, могу вам быть полезным? – спросил Переплетчиков.

По его недовольному тону я почувствовала, что пенсионер то ли боялся, что я грабитель и только притворяюсь частным детективом, то ли ему за последний месяц вообще надоели визиты полиции и прочих посетителей.

А может быть, всему виной детский тембр моего голоса? Лично мне всегда казалось, что у меня абсолютно взрослый голос, даже с некой хрипотцой. Но все мои знакомые смеялись в ответ и говорили, что когда я звоню им по телефону, то первая мысль, что приходит им в голову, такова: чей-то ребенок решил побаловаться, открыв записную книжку родителей. Я страшно злилась и не верила до той поры, пока сама не убедилась в этом.

А дело было так. Однажды днем я, спускаясь в лифте и по обыкновению напевая про себя какую-то известную мелодию, вдруг неожиданно застряла между вторым и третьим этажом. Согласитесь, положение не из приятных. Не то, чтобы я сильно испугалась, стала отчаянно биться в кабине и зашлась в крике: «Помогите!». Но остановке лифта сопутствовал какой-то странный скрежет, как будто кто-то железным прутом бил по решетке шахты лифта. «Наверное, мальчишки хулиганили, и теперь какая-нибудь палка застряла между лифтом и лестницей», – разозлилась я и с силой надавила на «тревожную кнопку» в кабине лифта под названием «Вызов лифтера». Сначала ничего не было слышно. Немного погодя из «тревожной кнопки», как мне показалось, раздался жуткий треск и плевки. А потом вдруг недовольный женский голос резко спросил:

– Что у вас там? Говорите!

– Я застряла в лифте! Где-то между вторым и третьим этажом!

– Надо ездить нормально, – почему-то огрызнулась дежурная.

«Интересно, а что лифт нужно как-то научиться водить, подобно автомобилю?» – подумала я с удивлением, а вслух попросила:

– Только, пожалуйста, скорее вызывайте мастера, а то я боюсь!

– А где сейчас родители?

– Чьи? – еще больше удивилась я.

– Твои, твои родители, – зло пояснила тетка.

– Мои родители вообще-то на даче, – начала я объяснять, – а причем тут они? Я что-то не совсем вас понимаю, – стала я злиться.

– Ой, – пискнуло в «тревожной кнопке», – а сколько тебе лет?

– Вообще-то тридцать пять, если это вам так важно, – ответила я, еще больше злясь. А в чем, собственно, дело?

– Ой, извините, а я вас за ребенка приняла, думала, шалил, вот и застрял. Извините, сейчас мастер приедет, – квакнула еще раз «кнопка» и вырубилась…

Приехавший через полчаса лифтер подошел к лифту и почему-то стал ругаться, плеваться и вообще вел себя как-то неадекватно. Наконец, я не выдержала и спросила его:

– Ну, скоро вы там? Долго я еще тут торчать буду? Нельзя ли побыстрее?

– А что вам там не нравится? – нагло ответил лифтер, – свет есть, тепло… я бы с удовольствием поменялся с вами местами, чем ковыряться в этакой пакости…

Как я узнала потом, когда лифт открылся, причиной моего застревания в нем оказалась… крыса, попавшая между лифтом и решеткой, а совсем не мальчишеские шалости…

Может, и у господина Переплетчикова возникли некоторые сомнения, уж не ребенок ли над ним решил подшутить?

– Юрий Андреевич, я не займу у Вас много времени. Мне просто нужно увидеть место преступления и задать Вам всего парочку вопросов. Могу я подъехать прямо сейчас?

Задавая свой последний вопрос, я даже зажмурилась. Если бы вместо меня с Переплетчиковым говорил сотрудник правоохранительных органов, то все было бы нормально. Но как отнесется пенсионер к какой-то частной сыщице с детским голоском, неизвестно откуда на него свалившейся спустя почти месяц после случившегося у него дома убийства?

Я уже даже стала продумывать пути отступления – скажем, задействовать Маргошу в качестве сотрудника Росохранкультуры или сержанта Пучковой из отдела МВД РФ по борьбе с посягательствами на культурные ценности…

Пенсионер долго не отвечал. Решив, что он, возможно, уснул на самом интересном месте, я еще раз окликнула его:

– Юрий Андреевич, так как? Я могу подъехать?

– Хорошо. Подъезжайте. Только не надолго. Мне к восемнадцати тридцати в поликлинику нужно.

– Уже лечу. Спасибо! – крикнула я и положила трубку.

– Мне нужно с тобой ехать? – спросила Марго.

– Ты знаешь, пожалуй, что и нет.

– Почему?! – подруга явно обиделась.

– Ты знаешь, дедок какой-то не контактный, черт его знает, может, выставит меня сразу за дверь, а мы еще ведь ничего не узнали. Ты у меня будешь «троянским конем», так, на всякий случай.

– Это, простите, как? – обиделась Маргоша.

– Ну, не хочу я, чтобы он тебя сейчас видел. Ты еще можешь пригодиться мне в качестве сотрудника МВД или Росохранкультуры. Не известно, как поведет себя Переплетчиков. Может, разворчится да и выгонит меня вон. Тогда у нас будет запасной вариант с твоим визитом.

– Эх, всегда меня задвигают, не дают проявить себя, – скучающе зевнула Маргоша, стекла с дивана и направилась на кухню зализывать (а точнее зажевывать) душевные раны.

Я же быстренько стала собираться. Нацепив специально для пенсионера длинную юбку, а не любимые джинсы – пожилых людей часто раздражает вид женщин в обтягивающих ноги брюках – и попросив Маргошу на всякий случай дежурить у телефона, я вышла на улицу.

Дом, в котором обитал Юрий Андреевич Переплетчиков, знала вся страна, да и многие за ее пределами.

Знаменитый «Дом на набережной», дом-город, дом-легенда, возведенный в тридцатых годах на Берсеневской набережной для работников ЦИК и СНК, символизировал ранее размах сталинских планов построения коммунизма, а теперь, словно заблудившийся серый доисторический мамонт, мрачно возлежал между Храмом Христа Спасителя, фабрикой «Красный Октябрь», церетелиевским «Петром I» и огромным знаком «Мерседеса».

В этом доме находятся Театр эстрады, кинотеатр «Ударник», супермаркет и множество самых разнообразных структур и подразделений.

Первоначально было задумано так, чтобы «творческие люди», жившие в этом доме, не отвлекались на длительные поездки по Москве и стояние в очередях за продуктами, медицинской помощью и т.п.

Поэтому еще в самом начале строительства в доме были предусмотрены и ясли, и детский сад, и прачечная, и универсам, и сберегательная касса, и даже столовая, из которой, по желанию обитателей дома, обеды приносили прямо в квартиры.

Квартиры были просторные, с высокими потолками и длиннющими коридорами. В подъездах восседали строгие консьержи и лифтеры.

Но к нашему времени в знаменитом доме неизменными остались только легендарные тараканы да крысы. Консьержами в подъездах стали подрабатывать недоедающие пенсионеры. Плюс вечные пробки, смог, отсутствие нормального паркинга – все это привело к тому, что в бывшем «лакомом кусочке» для «новых русских» квартиры теперь раскупались под офисы.

Иногда, правда, селились доверчивые иностранцы, в погоне за «экзотикой». Ну и, конечно, остались еще и прежние жильцы, получившие квартиры в этом доме еще в советские времена.

Таким вот жильцом «советского периода» и был Юрий Андреевич Переплетчиков, в квартиру которого я сейчас звонила, топчась на лестничной площадке с огромными окнами и широкими подоконниками, на которых стояли комнатные цветы.

– Кто там? – послышался глухой голос.

– Юрий Андреевич, это Янина Владимировна. Я Вам звонила, – что есть мочи заверещала я.

Послышалось какое-то шуршание, звяканье замков. Наконец лакированная дверь из цельного дуба приоткрылась, и я увидела хозяина этой роскошной квартиры. Надо сказать, что пенсионер был весьма бравого вида, я бы никак не дала ему семьдесят пять лет.

Передо мной стоял слегка состарившийся «Дон Жуан». Моложавость придавала ему вполне стройная фигура, и если бы не круглое брюшко, немного переваливающееся через брючный ремень, то я бы подумала, что Юрий Андреевич бегает по утрам трусцой. На нем был велюровый халат темно-синего цвета, одетый на брюки. Тончайшая батистовая рубашка слабого лимонного оттенка придавала Переплетчикову весьма элегантный вид.

Зачесанные назад волосы с проседью, хищные брови и под ними – недоверчивые глаза… Не человек, а волк, – подумалось почему-то мне.

Тем временем «Дон Жуан», окинув меня суровым взглядом, смилостивился:

– Проходите.