Глава 2

Аристархов Степан Евгеньевич сидел в пустом кабинете в глубокой задумчивости. За окном замаячил рассвет, и следователь облегчённо вздохнул – скоро домой. Он двое суток дежурил по управлению и неимоверно устал. Первое дежурство отрабатывал, как долг, как-то просил подменить коллегу, потому что возил сына на рыбалку. Вот настало время расчёта, а следом по графику его сутки.

Они столкнулись в коридоре управления, Степан коротко кивнул в знак приветствия и двинулся дальше, но младший следователь Колышкин уцепил его за локоть:

– Степан Евгеньевич, семнадцатого отработаешь должок?

– Семнадцатого? – переспросил следователь и закатил глаза, вспоминая, что восемнадцатого его дежурство. – Послушай, Саша, двое суток подряд на ногах, да я же кони задвину! Уже не мальчик, дело к пятидесяти идёт!

– Не прибедняйся, – Александр Колышкин хлопнул приятеля по плечу, огляделся и потянул к окну. – Ты, как тот Карлсон, в самом расцвете сил! Понимаешь, мне надо позарез! У жены юбилей, гостей навалит со всей округи! Вообще, я бы отдежурил, но факт, надерусь! – мужчина поднял палец и перешёл на шёпот. – Ненароком пьяного, заметит начальство, влепит выговор, лишит премии, понизит в звании! Ты под монастырь меня хочешь подвести?

– Нет, что ты, – махнул рукой Аристархов, освободил руку от цепких пальцев товарища, направился к кабинету и кинул через плечо. – Выйду, не бзди!

– А ты, небось, зазнобу завёл? – Колышкин направился следом. – Не хочешь одну надолго покидать? Ох, как понимаю, была у меня одна, ночи напролёт глаз не смыкал!

– Какую зазнобу? – Аристархов резко остановился, от чего приятель неожиданно налетел на него сзади. – У тебя двое детей жена красавица, дом полная чаша, а ты всё о бабах и адюльтерах грезишь!– Степан неожиданно для себя разозлился. – У меня сын тринадцати лет, возраст переходный, как его оставить на две ночи одного без присмотра! Это у тебя бабки, дедки, а мы здесь люди новые, ни родственников, ни друзей, даже соседей толком не знаем. Вырастет мой Петюня и спросит, где ты был папка, когда я в тебе нуждался, а я отвечу, преступников ловил! Только преступники никогда не закончатся, они всегда были, есть и будут, а сын у меня один!

– Ну, завёлся с пол оборота! – обиделся Колышкин. – Не можешь, разговоров ноль, попрошу кого-нибудь, – крупный полицейский перевалился с ноги на ногу и смягчился в голосе. – А про баб, это так, шутка!

– Считай, я твой юмор не слышал. Ничего нет важнее семьи. С чужой женщиной хорошо одну ночь, а со своей женой всю жизнь, – Аристархов перехватил скисший взгляд товарища и убрал менторскую интонацию. – Не обижайся, конечно, отработаю, – примирительно кивнул Степан Евгеньевич. – Душа за пацана болит, никак общий язык найти не можем.

– Да и ты не думай, про баб, я так сболтнул, когда это было, ещё до женитьбы.

Степан Евгеньевич хлопнул коллегу по плечу и, прекращая дальнейшие разговоры, нажал на ручку двери кабинета, возле которого шёл диалог. Аристархов знал, что в Управлении многие в курсе его жизненной истории. Да и как тут не быть в курсе, когда о вопиющем случае талдычили все средства массовой информации не только небольшого города, но и всей области. Несколько лет назад его жену нашли жестоко истерзанной на одной сомнительной квартире. Многие сокрушались, выражали сочувствие мужу и сыну, который в нежном возрасте лишился одного из родителей. Только мало кто знал, а многие подробности вообще остались за кадром, и не стали достоянием газетчиков и общественности. Жена Степана Лауренсия имела корни то ли испанские, то ли португальские, то ли эти щупальца проросли на российской земле из Латинской Америки. Уже после похорон Аристархов пытался разобраться в родословной и выяснил, что тридцать лет назад молодая студентка забеременела от жгучего иностранного сокурсника. Жениться потомок конкистадоров категорически отказался, а девушка уехала в небольшой провинциальный городок, чтобы скрыться от кривотолков. Там и родила девочку. Понимая, что студентке одной ребёнка не поднять, а родители, узнав о сложном положении, могут просто на порог не пустить, написала отказ. А вот имя дала характерное – Лауренсия, наверное, в память о пламенной любви. Девочка воспитывалась в детском доме, несколько раз её пытались взять в семью, но через время возвращали назад без объяснений. Характер девушка имела своенравный, несколько раз попадала в поле зрение полиции, вот там Аристархов и встретил девушку с необычной, яркой внешностью. Какое-то время он присматривал за ней, а потом сделал предложение. Старики Аристарховы рвали немногочисленные волосы на голове, и слёзно умоляли сына не разрушать собственную жизнь, а Степан в тот момент был уверен, что с любовью можно построить дом, родить сына и посадить дерево. Так и было сначала – ему, как молодожёну дали служебную квартиру, вскоре родился Петя, а уж сколько деревьев молодой отец пересадил и не сосчитать. Как только сына оформили в детский сад, началась свистопляска. Закипела испанско-португальская кровь, запросилась на волю. Работать Лауренсия не желала, хотела рестораны, выпивку, мужчин и свободную любовь. Так и покатилась молодая мамаша колбаской по наклонной. Что только не делал Степан в отчаянии и попытках сохранить, на глазах разрушающуюся семью – и запирал жену дома, и прятал телефоны, и брал отпуск без содержания, чтобы контролировать каждый шаг женщины, и бил. Сам плакал и бил, не больно, но так чтобы было ей обидно, чтобы прочувствовала негодяйка, как от её поведения страдает семья. Только Лауренсия молчала, размазывала слёзы и сверкала злобно карими глазами, держалась с неделю, а потом пускалась во все тяжкие с новыми силами. Так и жили в каком-то безумии и в вечной борьбе. Дело шло к разводу, но женщина предупредила, что сына Петю муж больше не увидит, а этого Аристархов допустить не мог! Этот душевный нарыв натягивал кожу и мешал дышать. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но ранним утром в Управлении раздался звонок, женский голос сообщил, что в соседней квартире происходит драка, слышны вопли и крики. По адресу отправился участковый и вскоре сообщил, чтобы на место приезжала следственная бригада, потому что на квартире обнаружен труп женщины. Вот так Аристархов и обозрел собственную жену в виде совершенно непотребном и окончательно мёртвом. Голое, истерзанное тело лежало на широкой кровати, вокруг валялись шприцы от инъекций и бутылки из-под алкоголя. Как только выяснилась родственная связь, Степана отстранили от дела, в какой-то момент он тоже попал под подозрение, так как вспыли некоторые подробности их сложной жизни и предполагаемого развода. Через месяц нашли настоящего убийцу. Им оказался торговец наркотиками, дядя сомнительный, вроде местного пахана. Что не поделили, и на почве чего произошла трагедия, Степана Евгеньевича уже не интересовало. Неожиданно словно что-то захлопнулось в душе, он простил жену, словно женщина смертью окупила собственные грехи. Сыну Аристархов рассказал историю о том, что его мать, замечательная женщина, стала жертвой грабителей, отбивалась до последних сил, пока дух не вышел из неё! И последним, предсмертным словом было имя Петя. Мальчик горевал, плакал, но постепенно рана затянулась, а вот Степану казалось, что он слышит насмешки за спиной. Он чувствовал себя неуютно, всё время хотелось оправдаться неизвестно зачем и не понятно за что. Аристархов подал рапорт о переводе в другой город, а желательно в другой регион.

Следователь попал в крупный областной центр недалеко от Москвы. На деньги, которые выручил от продажи квартиры, приобрёл домик на окраине, оформил сына в школу, а сам вступил в новую трудовую жизнь. Кажется, что коллективы в полицейских Управлениях везде одинаковые. По структуре почти не отличаются, а табель о рангах и подчинении вовсе один и тот же, однако в небольшом провинциальном городе люди знали друг друга, ходили в гости, выпивали и на праздники собирались шумными компаниями. Полицейских побаивались и уважали. А в большом городе многое оказалось другим – все коллеги, здравствуйте – до свидания, не более того. Заводить дружеские тёплые связи никто не стремился, вот этого и хотел Аристархов. Он даже боялся, что за рюмкой расквасится, и полезут из него откровения. Зачем и кому это интересно? Дружеские отношения, взаимопомощь на расстоянии то, что нужно. В коллективе приняли с добром, выделили стол в кабинете, и Степан быстро влился в знакомую работу. А вот сын в новом школьном сообществе приживался непросто. Иногда домой приходил битый, с синяками и в рубашках с оторванными рукавами. Классная руководительница сетовала, что парень с характером, тяжело идёт на уступки, и не находит общий язык с одноклассниками. Аристархов слушал, не перебивая, пожилую женщину и качал головой. Он понимал, что характер мальчик унаследовал от матери и уже с этим ничего не поделать, как говориться – гены пальцем не раздавишь! Ну, не бить же его? И всё же, когда мальчишка доводил его до предела, приходилось по-волчьи скалиться и браться за ремень.

Вот и сейчас, встречая рассвет в пустом кабинете, Аристархов глухо волновался, как бы отпрыск не выкинул чего-нибудь в отсутствие родителя. Запах табака Степан Евгеньевич уже от сына чувствовал, ругался, увещевал и призывал к здоровому образу жизни. Через несколько дней Петя записался в секцию бокса и смрадные табачные запахи больше не витали, но удержится ли он там? Степан вздохнул. В спарринге получит по кумполу пару раз, разочаруется и бросит бокс к чертям. Сможет ли мальчишка держать удар? Или как его мать, пойдёт навстречу празднику и удовольствиям. Страшно, если заведёт дружбу с наркотой! Тогда пиши – пропало! Вот о чём волновался следователь, поглядывая на часы. Он отключил компьютер, поднялся, сложил аккуратно бумаги, запер их в сейфе, потянулся и вздрогнул от резкого телефонного звонка.

***

Зима выдалась мягкая и малоснежная, иногда даже шли дожди, от чего дороги сначала развозило жидкой кашей, а к вечеру ледяная неровная корка покрывала асфальтовый настил. К месту происшествия полицейская машина подъехать не могла из-за невысоких сугробов, поэтому по парковой аллее Аристархов шёл осторожно, хрустя наледью. Только-только начало светать, постепенно фонарный жёлтый свет стал блекнуть в поднимающемся солнечном величии. Он присматривался к дороге, в какой-то момент поскользнулся, замахал руками, балансируя на одной ноге и чуть было не завалился в сугроб, но чья-то рука уцепила за локоть. Следователь оглянулся и, в который раз, восхитился выражению знакомого лица. Криминалист Зоя Провоторова обладала незаурядной внешностью. Её синие, широко расставленные на скуластом лице глаза, всё время смеялись. Женщина осматривала окровавленный труп, а в зрачках мелькали смешинки, наклонялась над истерзанной плотью, а глаза предательски веселились. Сначала Степана шокировало легкомысленное поведение при такой ответственной работе, но со временем, как и остальные коллеги, привык и даже проникся глубокой симпатией к молодой незамужней женщине, потому что понял – глаза на лице криминалиста жили отдельной, самостоятельной жизнью. После трагической смерти жены, Аристархов закрыл для себя женскую тему, и всё же последнее время часто ловил себя на мысли, что его тянет с головой окунуться в безмолвный смех. Да и хозяйка в доме не помешала бы, шалопаю Петьке не только жёсткая рука нужна, но душевное тепло. Степан искусственно закашлял и спрятал глаза, чтобы женщина не прочитала неуместную радость от встречи:

– Доброе утро Зоя, – следователь высвободил локоть. – Вы только приехали?

– Для кого-то доброе, а для кого-то не очень! – голос женщины звучал строго, несмотря на праздник в глазах. – Я уже осмотрела труп, но кое-что забыла и решила вернуться.

– Кто там?

– Труп мужчины лет пятидесяти, задушен бечёвкой, убит здесь же в парке. Смерть наступила около семи часов назад, примерно в двенадцать ночи. Ему могли назначить встречу и расправиться. По всем признакам, сопротивления не оказывал, одежда не порвана, вероятно, не ожидал вероломного нападения.

Аристархов хмыкнул:

– Высокопарно выражаетесь, Зоя Александровна.

– Литературно, – теперь и губы криминалиста растянулись в улыбке. – В нашей грязной работе немного поэтичности не помешает. Кстати, на мужике хорошая одежда, не с китайского рынка. На руках лайковые перчатки. Ночью температура опускалась до минус десяти градусов. Пальцы под удавку подсунуть не успел, верёвку стянули сзади с силой и быстро.

– Считаете труп из нашей серии?

– Очень похоже, но утверждать пока рано. Документов при покойном не обнаружено.

– А внешние признаки?

– Не блондин, лицо смуглое, волосы тёмные.

Аристархов замолчал, продолжил путь, хрустя льдинками, в глубокой задумчивости.