Глава 1

– Неужели ты понимаешь, что почти уничтожил меня! Растоптал! Сделал всё, чтобы подавить во мне личность! Ты запретил жить, руководствуясь моими личными интересами! И не отводи глаз! – палец с авторским маникюром повернул кошачью мордочку. – Нет, дослушай до конца!

Мурзик потопал лапками, разминая затёкшие косточки, и зевнул. Он слушал эти бредни который день. Если бы не его огромная любовь, плевать бы он хотел на причитания. Правду сказать, сегодня нытьё сменили укоризненные интонации. Да, уж лучше так, а то первые дни хозяйка рыдала, размазывая слёзы по лицу, и совсем забыла о его существовании, приходилось перекрикивать сумасшедшим мяуканьем надрывные всхлипы, чтобы обратить на себя внимание. Кушать хотелось! Ну, ничего, кажется, в себя приходит, сегодня даже злоба какая-то появилась, так недалеко до выздоровления. Мурзик снова зевнул и брыкнулся на стол, на прощание вяло махнув хвостиком. Руки с маникюром сначала потянулись к бокалу с вином, потом схватили меховое тельце и привели в горизонтальное положение:

– Нет, ты всё-таки выслушаешь меня! На этот раз не уйдёшь просто так! Думаешь, я не обойдусь без тебя? Ещё как обойдусь! Никогда не поздно начать жизнь сначала! И на моей улице грузовик с печеньками перевернётся! А ты пожалеешь! Ох, как пожалеешь!

И снова палец с острым ноготком помаячил перед кошачьим носиком. Мурзик посчитал, что роль предателя любовника он отыграл превосходно, с величайшим терпением принял укоризненные, гневные удары на себя и на сегодня пора заканчивать. Он попятился назад, выбираясь из цепких ладоней, не рассчитал расстояние и завис на краю стола, уцепившись за скатерть. Повисев секунду над полом, грохнулся, увлекая за собой скудный хозяйский ужин: бокал красного вина, хрустальную вазочку с печеньем «Курабье», пиалу с оливками и тарелку с сыром «Гауда». После крушения появилась надежда, что чудесная продукция немецких сыроваров достанется ему, ведь не комильфо для барышни есть извалянные на полу кусочки. Так и случилось. В связи с происшествием безутешная хозяйка отвлеклась от горьких мыслей на какое-то время. Мурзик прижал ушки, ожидая взрыва негодования, но она только констатировала пьяным голосом тот факт, что беда не приходит одна, хотя разбитый бокал вернул толику оптимизма – посуда бьётся к удаче. Хозяйка намочила под краном полотенце, собрала остатки вина, перемешанные со стеклом, и вытряхнула в помойное ведро, потом руки с тонкими запястьями сделали то же самое с пиалой, оливками, печеньем и хрустальной вазочкой, которая так же приказала долго жить. Кот сидел рядом и водил носиком, наблюдая за манипуляциями. Он боялся пропустить момент, когда решиться судьба сыра и приготовился завопить в любую минуту просительной надрывной песней. Он никогда не воровал, был терпелив, всегда ждал своей порции обеда, только суетливо переминался с лапки на лапку и заглядывал в глаза, пытаясь выяснить, чего нынче предложат. Ему нередко доставались лакомства с хозяйского стола, он знавал вкус прекрасных колбас и паштетов, бывало, вкушал деликатесы похлеще сыра «Гауда» и всё же не мог позволить просто так выбросить в помойку дефицитный продукт. У хозяйки, несмотря на приличную дозу алкоголя в организме, не поднялась рука отправить добро в ведро с отходами. Она хорошо знала своего кота, оливки и «Курабье» не входили в сферу его кулинарных интересов, а вот сырок поглощался с огромным удовольствием, поэтому, аккуратно собрав остатки и тщательно освободив от стеклянных крошек, рука переместила сыр в кошачью миску. Мурзик выдержал паузу, негоже воспитанному и благородному коту немедленно хватать еду и со звериным урчанием поглощать вожделенные жёлтые кусочки. А так хотелось! Кот считал себя аристократом. Откуда появилась такая уверенность в его пушистой головке, он и сам не знал, ощущение собственной значимости пришло давно, ещё в детстве. Сколько себя помнил Мурзик, он всегда жил в этой квартире с высокими потолками, хрустальными люстрами, мебелью из красного дерева и окнами, выходившими на Москву реку, откуда можно было увидеть Кремлёвские башни. И если бы хозяйка сказала, что нашла жалкий и продрогший комок на осенней улице, когда дождь со снегом срывал последние листья с деревьев, то он ни за что не поверил! Судя по обстановке, он должен родиться не в грязном подвале, а на розовой мягкой перинке от кошки-матери с бантом на шее, и с таким же, как у хозяйки маникюром на ногтях! Кот ел медленно, наслаждаясь мякотью нежного сыра, в твёрдой уверенности в то, что сытая, райская жизнь никогда не закончится. Вкусная еда не переводилась в холодильнике в основном благодаря родителям хозяйки. Слава Богу, они появлялись в квартире довольно редко, а уж если приезжали, приходилось ходить по струнке, терпеть расчёсывания и даже посещать парикмахера. Они жили и работали где-то далеко, но благодаря своим связям, свежие продукты примерно раз в месяц заполняли холодильник. Спасибо добрые люди за заботу, иначе они с хозяйкой питались бы одними полуфабрикатами. Она, то забывала зайти в магазин, то месяцами сидела на диете. Мурзика возмущало такое безалаберное поведение – он же не блюдёт фигуру! Нельзя быть такой эгоисткой, думать только о себе! Да ещё в диетический период становится злой и раздражительной. Уж лучше бы хомячила всё подряд, от сытости благодушие наступает! Мурзик знал толк в вальяжной жизни!

Кот, оставив пару кусочков на потом, отправился на диван. Он категорически игнорировал подстилки, матрасики и кроватки, которые хозяйка для него покупала. Зачем тратить деньги, если в доме несколько огромных диванов, в два раза больше кресел и ковры на полу с затейливыми узорами. Ночью Мурзик предпочитал спать на широкой кровати, пристроившись к тёплому плечу хозяйки. Благо ночные ухажёры были да сплыли! А тот, что мелькал последнее время, появлялся днём ненадолго, однако и он, похоже, решил закончить отношения, недаром Лизка так убивается! Влюблённая дура, сама не понимает, что избавилась от обузы. Ну, что это за мужик, который не переносит животных! Ни разу не принёс гостинца, ни разу не почесал за ушком и постоянно делал вид, что Мурзика не существует ни в этой квартире, ни в этом мире. Да провались он пропадом! А Лизка поплачет и перестанет, снова тишина, покой, мир и порядок!

Кот заснул в спальне на широкой кровати тревожным сном. Он переживал за Елизавету, как бы, не выкинула чего по пьяной лавочке! Вообще такое с ней первый раз. Раньше приходила с запахом из ресторана, с подружками могла за воротник залить, а сейчас уже несколько дней. Не порядок! Кот попытался посчитать, сколько дней и ночей длится индивидуальный собантуй, но сбился от обволакивающей дрёмы.

Елизавета достала из шкафа новый бокал, налила себе вина и уставилась в окно. Она с самого начала этих отношений должна была понимать, что ничего не выйдет, продолжения не будет, а находиться в состоянии незаконных, прелюбодейских отношений смысла нет. Он должен был уйти от жены, отвести её в ЗАГС, зарегистрировать официально брак, закатить грандиозную свадьбу, а уж она через девять месяцев обязательно родила бы наследника. Вот это дело, а не любовница три раза в неделю в гостинице или здесь же в родительском доме! Фу, какая пошлость! Нет, сначала была романтика, цветы, путешествия, дорогие подарки и рестораны. Она ещё долгое время не подозревала, что мужчина состоит в браке и имеет детей, а когда выяснила подробности его жизни, то было уже поздно – Елизавета по уши влюбилась! А что бы изменилось, знай, она о его статусе до того, как вступить в совершенно близкую связь? Да ничего! Он умел очаровать! Мужчина обладал магнетизмом, притягивающим к себе возвышенные натуры. И всё же нелегальные чувства с телефонными признаниями, редеющими встречами постепенно стали тяготить обоих и в первую очередь его. Елизавета перешла к активным действиям и начала выдвигать требования, на которые возлюбленный совсем не собирался реагировать. Он жутко уставал на работе и чувственные отношения, в его понимании, должны были наполняться вкусом прекрасной еды, французского вина, ароматом элитной парфюмерии, прикосновением шёлковых простыней, радостью и лёгкостью бытия. Мужчина по праву считал себя умным и понимал, что любовь, прежде всего самопожертвование, остальное лишь отдохновение души и тела от трудов праведных. Он по настоящему любил свою жену, поэтому разрешил родить четверых детей и никогда бы не оставил её, ещё благодаря тому, что не позволила бы еврейка мать и возможное порицание общества. Он ничего не собирался менять в своей жизни и эту простую мысль донёс до любовницы в один прекрасный вечер, когда она затянула знакомую песню о его разводе и их совместной жизни.

Елизавета вздохнула, в последние дни она часто обращала взор в прошлое, а куда ещё смотреть, как не на прекрасные моменты прожитых лет, потому что будущее не сулит никаких счастливых перемен. Чашка разбилась вдребезги, как бокал вина! Можно поставить точку! Вот только, где взять силы на новые отношения? И как, в каком месте завести эти отношения? Ходить одной по ресторанам, в кино, на выставки? Такое поведение попахивает примитивным съёмом. К тридцати пяти годам подруги обосновались в квартирах, обзавелись детьми и мужьями и рассчитывать на их компанию нет смысла!

Лиза опрокинула в себя рубиновую жидкость, вытерла губы тыльной стороной ладони и уткнулась лбом в прохладное стекло окна. Весна пришла поздно, но внезапно. Ещё до начала апреля на обочинах дорог лежали сугробы, и вот неожиданно город покрыло тепло. За одну ночь остатки снега слились в канавы, и почки на деревьях разбухли, обещая скоро выбросить зелень. Ночами ещё стояли холода, утром жители, выходя на работу, кутались в шарфы, надевали перчатки, а возвращаясь домой, несли свои куртки в руках. Девушка смахнула слезинку. Она так мечтала провести отпуск у тёплого моря с любимым мужчиной, но все мечты рухнули и погребли под завалами остатки надежды.

Неожиданно зазвонил телефон. Трели раздавались в районе спальни. Елизавета не хотела ни с кем разговаривать, но абонент на том конце оказался очень настойчив. Мурзик, разомлев от сытости, разместился на подушке и как раз в том месте, где образовалась ямка от её головы.

«Вот наглая морда, – пробормотала Лиза, – звон поднял почти весь дом, а этот даже ухом не ведёт».

Постель она не заправляла уже третий день, именно столько дней, сколько топила одинокую печаль свою в горячительном, поэтому наглый кот кувыркался в простынях и валялся, где ему вздумается. Девушка взяла аппарат с косметического столика, и посмотрела на табло, прикидывая, стоит ли обнаруживать себя. Настойчивым абонентом оказалась мать. Ей как раз ответить просто необходимо, потому что она, несмотря на расстояния, в случае паники может помчаться в аэропорт и первым рейсом вылететь из Берлина в Москву. Родители Заболоцкой занимали высокие посты в торговом представительстве в Германии. Елизавета с молодых ногтей могла причислить себя к компании московских мажоров, если бы не строгое воспитание. Отец Олег Евгеньевич детям спуску не давал, несмотря на дорогие подарки, квартиры к совершеннолетию, автомобили и золотые банковские карты. Брату Никите повезло больше, после окончания медицинского ВУЗа он быстро женился и отправился на стажировку в одну из стран Латинской Америки, поэтому у четы Заболоцких не имелось веских причин опекать дитя, теперь он под присмотром жены. С дочерью произошла другая история. Лиза никак не могла найти себя, мать не то в шутку, не то с горечью сетовала соседке, что дочь не знает, куда себя приткнуть, то ли к умным, то ли к красивым. Вроде пыталась пристроиться в модельный бизнес, но жёсткие диеты и многочасовые дефиле на высоких каблуках выматывали донельзя, от чего у девушки на фоне анорексии начало развиваться истощение внутренних органов. Отец жёстким тоном приказал сменить сферу деятельности и найти человеческое занятие! Мать робко поинтересовалась, что имеет в виду муж:

– Надеюсь, ты планируешь отправить дочь не на завод?

– А чем завод вам не угодил? Всё больше толку, чем острыми мослами мерить периметр узкого языка!

До завода дело, конечно, не дошло. Елизавету отправили на курсы английского языка, и этот интуитивный тык оказался совершенно правильным. Через несколько месяцев Елизавета сама, без чьей-либо помощи поступила в Институт иностранных языков. Ещё находясь на обучении, брала подработку на сложные технические переводы, а по окончании её пригласили в крупное московское агентство, которое специализировалось на переводах научных разработок в сфере медицины и новейших технологий. Вот эта работа оказалась по душе, попадание сто процентов! Отличная зарплата, частые поездки за рубеж, свободный график без привязки к месту службы за тем исключением, когда приходилось делать переводы из закрытых источников. Так что три дня отсутствия на службе никто не заметит, но это не про мать, от неё не скрыться!

Лиза потёрла кулаками щёки, возвращая румянец, покусала губы, восстанавливая дикцию и, схватив трубку, бросилась в ванную, открыла кран, и только потом подключилась.

– Привет мама, – бодрым голосом вскрикнула Лиза, опуская голову над паром, чтобы мать не заметила заплаканных глаз. – Я в душе!

– Ты где пропала? – взволнованный голос матери прорвался через километры и шум льющейся воды. – Я звонила несколько раз! У тебя всё в порядке? Если бы ты не ответила сейчас, я не знаю, что бы сделала! Уже настропалила коллегу с работы, чтобы пустить его по твоему следу! Он прилетел вчера из Берлина и привёз, кстати, для тебя корзину с продуктами!

– О, мама, вечно ты переживаешь на ровном месте, – Елизавета вынырнула из пара и показалась матери на экране. – Я уже большая девочка! Могут быть у меня свои дела?

– Конечно! – мать ослабила натиск. – Просто мы с папой переживаем. Мне не нравиться твой голос и под глазами синяки. Ты не больна?

– Нет! Со мной порядок, – рявкнула дочь, потом смягчилась. – За продукты спасибо, завтра заберу, скинь его телефон.

Они ещё перекинулись несколькими словами, и дочь со вздохом облегчения отключилась. Кажется, мать не заметила опухшего лица и пьяного выговора. Лиза побрела на кухню. Ни в шкафах, ни в холодильнике, ни грамма вина не наблюдалось. Она залезла в отцовский бар – придётся пить виски!

Лиза имела свою квартиру, но пока родители находились в отъезде, она всегда жила на них территории, потому, что до работы можно было рукой подать. А это огромное преимущество не стоять в пробках и не просыпаться раным-рано. После некоторых событий, дочь старалась не посвящать родителей в свои личные отношения с мужчинами. Отец не особо вникал во взаимоотношения дочери с особями другого пола, считал, что придёт время, всё сложится само собой. Мать же не отличалась особой деликатностью и чуткостью, справедливости ради надо отметить, что вероломное вторжение в личную жизнь, касалось лишь её детей. Однажды на школьном экзамене Лиза не дала списать однокласснику. Тот подкараулил после школы и просто напинал под зад. Елизавете не было больно, но сердце сжигало чувство чудовищного унижения, потому, что картину наблюдал весь класс, уставившись в огромное окно кабинета. Дело заключалось не в жадности или эгоизме, она бы помогла, подсказала, даже бы дала готовое решение, но мальчик не учился совсем. Сын какого-то генерала знал, что без проблем поступит в МГИМО, потом отправится с дипломатической миссией в какую-нибудь уютную европейскую страну. Оставалось дело за малым, просто не завалить выпускные экзамены. И даже учительница вышла из класса в нужный момент. К слову сказать, школу Заболоцкая посещала элитную, со всеми возможными уклонами и отклонениями, словно это не учебное заведение, а курсы по подготовке научных светил. По факту учреждение отличалось от других повышенной комфортностью, улучшенным оснащением и плотностью научных работников и даже профессоров на один квадратный класс.

Домой Лиза прибежала вся в слезах. Мать, выслушав историю, не кинулась со скалкой громить обидчика, его семью и школу с халатными преподавателями. Она успокоила дитя, преподнеся ей конкретные резоны – генеральский сын завалил экзамен, и его будущее, как дипломата оказывается под большим вопросом, а с одноклассниками, равнодушно наблюдающими из окна, её больше ничего не связывает, во всяком случае, за партой ни с кем из них дочь больше не окажется! Через два дня Елизавета и не вспоминала о происшествии, она мерила высокими шпильками плацдарм высокой моды. Однако об инциденте не забыла мать. Неизвестно откуда, она раздобыла сведения, что московский генерал, снабжая несколько федеральных округов продуктами питания, производил закупки и пропускал через вверенное ему ведомство товары по завышенным ценам. Разницу, естественно без стеснения пригревал в собственном кармане и делился кое с кем. Документы о махинациях появились в Генеральной прокуратуре, генерала отстранили от работы до выяснения реальных фактов мошенничества. Следующий шаг матери направился в сторону школы. Она выложила историю унижения дочери директору и предупредила его о том, что если всё-таки обидчик получит аттестат о среднем образовании, она камня на камне не оставит от отдельно взятого учебного заведения. Уже возле порога кабинета женщина остановилась и негромко, но ясно произнесла:

– Я сняла генерала, а с вами разберусь за полчаса!

Заболоцкая вышла, тихо притворив за собой дверь, а директор элитной школы понял, что дерзкая дама не шутит! В те дни о разжалованном генерале трубил каждый утюг.