Цитаты из книги «Рваные судьбы»

Последний бой – он трудный самый

– Юра, я беременная. Что делать? – Ух, ты! Ну, даёшь! – улыбнулся Юра в ответ. – Ты что, дурак?! – возмутилась Вера. – Чему ты радуешься? Что нам теперь делать? – Как «что делать»? Рожать, конечно, – сказал Юра. – Но ведь война, – Вера растерялась. – Ты что, не хочешь родить ребёнка? – спросил Юра. – Или боишься? – Да нет, не боюсь я, – немного поутихла Вера. – И хочу, конечно. Но ведь война же, – повторила она. – Ну и что, что война? Так что теперь, детей что ли не рожать? А война скоро кончится.

– Мы не хотим воевать, – говорили они шёпотом. – Гитлер хочет, не мы. Мы – простые земледельцы и фермеры, мы работать хотим, не убивать.

Не все до конца понимали значение этого слова, да и сейчас для многих это просто слово, исторический факт и тонны литературы, документов и архивов. А для людей, которые невольно оказались вовлечены в этот ужас, эти долгие четыре года глубокими рубцами врезались в сердца и души, навсегда поселив там страх и постоянное, непреходящее ожидание смерти.

молодые женщины ходили загадочные, улыбались всё время и шептались между собой. А потом как-то вечером прибежала Нюра, босиком, вся растрёпанная, с перепуганными глазами. – Что случилось? – испугалась Лиза. – Еле вырвалась от Матвея, – переводя дыхание, сказала Нюра. – Вроде, всё нормально было, пришёл домой трезвый, покормила его. Потом чёй-то нехорошо мне стало, я побежала в уборную. Возвращаюсь, а он в дверях стоит. Как схватит меня за волосы, да как швырнёт о косяк дверной. Еле увернулась, чтоб лицо сберечь. Я ничего не поняла, пыталась успокоить его, уговаривала. А он наступает на меня с бешеными глазами. Я думала, и убьёт. Но удалось вырваться. Лиза встала, сжав кулаки. – Так, всё, я иду к Матвею, и всё ему, наконец, скажу. – Да что ты ему скажешь? – Нюра бессильно развела руками, но уже не возражала так настойчиво, как раньше. – Скажу, какая он сволочь, если сам не догадывается, – процедила сквозь зубы Лиза. – И скажу ему о твоём положении. – Да, я так до сих пор и не порадовала его новостью. Хотела сюрприз сделать. – А я вовсе не собираюсь его радовать. Обойдёмся без сюрпризов. Это для того, чтоб тебя защитить. Может, он, хоть зная о твоём положении, перестанет тебя изводить? Уже в дверях Лизе встретилась свекровь. – Что произошло? Ты куда? – спросила она, увидев решительный вид Лизы. – Нюра вам сама всё расскажет, – бросила она через плечо. – Она в нашей комнате. Когда вернётся Гришка, пусть сразу идёт к Матвею. Лиза ускорила шаг. Ей не терпелось поскорее добраться до него и плюнуть ему в лицо. Она не боялась Матвея. Наоборот, сейчас он должен был её бояться. Лиза нашла Матвея на пороге его дома. Он стоял, опершись плечом о дверь, и спокойно курил. Увидев Лизу, он даже не сдвинулся с места. – Матвей, я к тебе, – сказала Лиза, остановившись прямо перед ним. – И тебе добрый вечер, родственница, – как ни в чём не бывало, произнёс Матвей. – Я не желала тебе доброго вечера, – Лиза приподняла бровь. – Я пришла поговорить с тобой. – Ну что ж, тогда проходи. Матвей отодвинулся в сторону, освободив Лизе проход в дом. Лиза немного помедлила, сомневаясь, надо ли заходить внутрь. – Ну, чего не заходишь? – спросил

Лиза. – Какие ещё ребята? – Гриша с Матвеем. Сегодня в городе

Так и было – шестилетняя годовалого на руках таскает, а мать следующего под сердцем носит, на сносях уже. Так до срока в поле и пропашет: пузо выше носа, а она ловко траву рвёт, или пшеницу серпом режет. Только чувствует – разогнуться не может, поясницу прихватило – схватки начались. Пошла под дерево прилечь. Там и родила. Покормила новорожденного, завернула в рубаху, сама полежала с дитём часок-другой, и дальше работать. Домой с поля уже идёт не одна, драгоценную ношу на руках несёт. И тогда уже дома вместе с матерью или свекрухой помоют новорожденного, запеленают туго, в рот соску самодельную сунут – и готово.И на следующий день уже идут на работы в поле с пополнением: мать с

Я люблю тебя и всегда любил. Даже в разлуке с тобой, когда мы не виделись несколько лет. Я избегал встреч с тобой, потому что зарёкся забыть тебя и перестать любить. Но легче заставить сердце перестать биться, чем заставить его не любить. Мне было тяжело особенно в те годы. Я хотел возненавидеть тебя за те страдания, которые ты мне причиняла. Возненавидеть тебя так же сильно, как ты ненавидела меня. Но от этого становилось только хуже. Потому что я знал, что ты продолжаешь презирать меня, в то время как я не мог победить свою любовь. Я готов идти пешком на другой край Земли, если бы только ты позвала. Я готов на всё ради тебя, и ничего не требую взамен. Просто разреши мне заботиться о тебе и твоей семье.

– Будь ты проклят. Матвей остановился у выхода и обернулся к ней. – Я уже проклят. Тем, что люблю тебя, не переставая, – сказал Матвей хрипло. – Люблю так сильно, что прощаю тебе всё: и нелюбовь твою, и проклятья. Моей любви хватило бы, чтоб города освещать. Я бы мог быть самым счастливым на свете человеком, и тебя сделал бы счастливой. А ты гонишь меня, смотришь с такой ненавистью. Так что моё проклятье при мне.

Не надо быть такой, как я или как кто-то другой. Ты лучше других, ты лучше всех