Для разгрома прорвавшегося в район Лепеля противника штабом 20-й армии был разработан следующий план операции. 7-му мехкорпусу было приказано наступать из района Витебска в направлении на Бешенковичи – Лепель. Уже к исходу первого дня наступления он должен был выйти в район к северу от Лепеля, в дальнейшем нанести удар во фланг и тыл полоцкой группировки противника. 5-му мехкорпусу ставилась задача нанести удар в направлении Сенно – Лепель. К исходу первого дня операции предполагалось овладеть районом к юго-востоку от Лепеля, а в дальнейшем развивать удар на запад, на Глубокое и Докшицы. Общая идея контрудара была достаточно простой и очевидной. Два мехкорпуса били по сходящимся направлениям на Лепель. Далее 7-й мехкорпус поворачивал от Лепеля на север в тыл штурмующим Полоцкий УР (укрепрайон) немецким войскам. Поворот на север требовал защиты фланга, обращенного в сторону противника, подходящего с запада. Задача обеспечения фланга возлагалась на 5-й мехкорпус. После выхода к Лепелю он должен был развивать наступление дальше на запад, тем самым активно прикрывая действия своего соседа» (1, с. 335–340).

«Глубина ударов была определена для 5-го корпуса до 140 км: из района Высокое на Сенно – Лепель, для 7-го корпуса до 130 км: из района Рудня на Бешенковичи – Лепель» (1, с. 287).

«Боевой порядок 7-го механизированного корпуса генерал-майора В. И. Виноградова строился в один эшелон. Его составляли 14-я и 18-я танковые дивизии. 5-й механизированный корпус Алексеенко имел двухэшелонное построение. В первом эшелоне находились 13-я и 17-я танковые дивизии, а во втором – 109-я моторизованная дивизия. В двух механизированных корпусах к началу наступления имелось 1328 танков, из них только 57 КВ и Т-34. Остальной танковый парк составляли танки устаревших конструкций – БТ-7 и Т-26. Оба корпуса превосходили противника в танках, но он безраздельно господствовал в воздухе, так как у Западного фронта оставалось всего 253 боевых самолета. Противовоздушная оборона мехкорпусов в связи с недостатком средств была слабой, в то время как немецкое командование сосредоточило на этом участке почти весь 2-й воздушный флот. Кроме того, боевые действия сильно осложнялись лесисто-болотной местностью, слабой поддержкой стрелковых войск и несвоевременным подвозом боеприпасов и горючего. И не случайно командующий 13-й армией генерал П. М. Филатов, находясь в штабе Западного фронта, высказал маршалу С. К. Тимошенко свои сомнения в целесообразности этого контрудара: «Без авиации и зенитных средств им (мехкорпусам) будет крайне трудно выполнить задачу. Да и бросить в наступление два танковых корпуса без авиационного прикрытия и поддержки в нынешней ситуации, по-моему, опрометчиво. Они под ударами вражеских ВВС, скорее всего, застрянут в межозерных дефиле и болотах под Лепелем».

Уже втянутой в бой 1-й моторизованной дивизии было приказано удерживать рубеж по реке Бобр и по особому приказу перейти в наступление в направлении на Борисов. Здесь, обеспечивая операцию двух механизированных корпусов с юга, дивизия Крейзера должна была захватить переправу через р. Березину. Для поддержки дивизии Крейзера ему был передан 115-й танковый полк из только что прибывшей с Украины 57-й танковой дивизии.

На 69-й стрелковый корпус (153, 229, и 233-я стрелковые дивизии) возлагалось прочное удерживание рубежа Витебск, Стайки с созданием сильной противотанковой обороны. Вместе с тем он должен был быть в готовности отдельными частями с артиллерией выдвигаться за 7-м механизированным корпусом.

61-му стрелковому корпусу (73-я, 18-я дивизии) было приказано прочно удерживать рубеж ст. Стайки, Шклов и быть в готовности отдельными частями с артиллерией тоже выдвигаться на запад, но за 5-м механизированным корпусом и 1-й мотодивизией. Одним словом, стрелковые корпуса получали задачу закреплять успех механизированных корпусов. Выделялась одна авиационная дивизия.

Не имея времени на согласование, командир 7-го механизированного корпуса, на свой страх и риск, откорректировал принятое сверху решение. 14-я танковая дивизия должна была наступать, как предписывал приказ командарма-20. Вторая (18-я танковая) направлялась по параллельному маршруту, южнее назначенного свыше. Она должна была наступать на Сенно, а далее – в район Лепеля. Тем самым обходила рубеж озер Сарро и Липно с юга. Кроме того, два соединения корпуса получали определенную свободу действий, каждое в своей полосе.

«Перспективы наступления 5-го мехкорпуса тоже были далеко не безоблачными. 5-й мехкорпус Алексеенко вступал в бой «с колес», точнее, из эшелона. Первоначально мехкорпус в составе 16-й армии перевозился из Забайкалья в Киевский особый военный округ. Начало перевозок в мирное время наложило отпечаток на формирование эшелонов. Ни один из них не был самостоятельной боевой частью. Смена направления перевозки привела к нарушениям очередности прибытия эшелонов. Изменение маршрута только усугубило и без того непростую ситуацию. Часть эшелонов не только успела прибыть на Украину, но и ввязаться в бой в составе так называемой группы Лукина. Так, из 43 эшелонов 13-й танковой дивизии 5-го мехкорпуса 5 эшелонов успели доехать до Бердичева. Батальон связи и разведывательный батальон так там и остались» (1, с. 340–346).

«Первые удары механизированные корпуса нанесли по врагу около 10 часов 6 июля. Действия 5-го механизированного корпуса в первый день наступления развивались успешно. Его соединения вышли в район Сенно, Красного Села, продвинувшись на 30–40 км. Во второй половине дня танковые и моторизованные части противника были вынуждены перейти к обороне. Немецкое командование срочно перебросило сюда 17-ю и 18-ю танковые дивизии из группы Гудериана. 7 и 8 июля бои продолжались с неослабевающей силой. Упорной обороной вражеские войска оказывали сильное противодействие наступавшим частям. Перегруппировавшись, танковые соединения 9 июля нанесли новый удар по противнику, разгромили два его моторизованных полка, уничтожили четыре артиллерийские батареи и значительное количество противотанковых орудий. С целью отражения контрудара командующий 4-й немецкой танковой армией вынужден был перебросить 7-ю танковую дивизию из района Дисны и организовать оборону. Для срыва наступления советских механизированных корпусов фельдмаршал фон Бок приказал командующему 2-м воздушным флотом 8 и 9 июля сосредоточить основные усилия авиации в районе Сенно. В результате немецкая 17-я танковая дивизия после тяжелого оборонительного боя заняла Сенно. Важную роль сыграл и выброшенный в его район воздушный десант противника. Командование Западного фронта 9 июля докладывало в Ставку: «Подвижная группа 20-й армии, атаковав противника в районе Сенно, Бол. и Мал. Липовичи, разгромила два полка 27-й моторизованной дивизии, уничтожила тяжелую батарею, три легких батареи и пять орудий ПТО. Противник, оставив много убитых, отходит на запад, преследуемый 5-м мехкорпусом. В результате активных действий 5-го и 7-го мехкорпусов противник потерял более 300 танков, его попытки форсировать Днепр были сорваны. Это позволило укрепить оборону 20-й армии и обеспечило сосредоточение войск фронту. Однако выигрыш времени был достигнут дорогой ценой» (1, с. 107–109).

Забегая вперед на три года, не могу не отметить, что мой отец в ходе операции «Багратион» в составе передовых войск принимал участие в боях по окружению и разгрому вражеских группировок в городах Богушевск и Сенно, вошел в освобожденный накануне конно-механизированной группой город Сенно, прошел с боями далее на запад, почти теми же путями, что проходил его дядя Хромченко в 1941 году (в том числе Лепельский район). Михаил Хромченко оборонял «Смоленские ворота», а отец мой шел по ним в 1943–1944 годах с боями, очень жестокими причем, ведь «ворота» немцами за три года войны были хорошо укреплены руками местных жителей и военнопленных. Отец тем самым, даже не подозревая, отомстил за смерть своего родного дяди, Хромченко Михаила Николаевича. После войны он узнал в общих чертах о жизни Михаила Хромченко от второго дяди, Прокопа, но с Михаилом отец никогда не встречался, хотя детство провели они в соседних деревнях. И подробностей фронтовой жизни Михаила из родных не знал никто. Михаила и моего отца разделяла не только река Сож, но и река жизни, очень бурная в послереволюционное время…

Продолжу цитаты из книги А. Исаева:

«Здесь самое время вернуться немного назад и обратиться к судьбе 5-го механизированного корпуса. Хотя два мехкорпуса должны были вести наступление одновременно, в действительности операция распалась на два самостоятельных контрудара, разнесенных по месту и времени. Причина этого была довольно проста. При всей своей внешней привлекательности идея нанесения удара далеко впереди строящегося фронта обороны имела несомненные недостатки. Прежде всего, требовалось выдвинуть мехчасти вперед из глубины. Для этого требовалось горючее. Вечером 6 июля командир 5-го мехкорпуса доносил командующему 20-й армией: «5-й мк, наступая в направлении Лепель, попал в исключительно неблагоприятные условия: болотистая местность, ручьи, речки и беспрерывный проливной дождь, размочивший почву, вследствие чего колесные машины, артиллерия сильно отстали». Части и соединения 5-го мехкорпуса в ночь с 6 на 7 июля и до вечера 7 июля заправлялись горючим, подтягивали тылы и приводили свои боевые машины в порядок. Колесные машины артполка 13-й танковой дивизии были остановлены разрушенным мостом в Обольцах. Танки с трудом еще могли пересечь заболоченный ручей и уйти вперед, а автотранспорт и тягачи артиллерии вытянулись перед ним в длинной пробке, ожидая его восстановления. За все эти задержки с заправкой танков пришлось заплатить дорогую цену. 6 июля немецкая 17-я танковая дивизия целиком собралась на дороге от Череи до Сенно. Заслон на пути 5-го мк становился все прочнее…

8 июля наступил момент истины для 5-го мехкорпуса. Он, наконец, должен был показать, на что он способен. Ранним утром, в 4.15, командир корпуса генерал-майор Алексеенко отдает приказ на наступление. Задачу дня он формирует так: «5-й мк во взаимодействии с 23-й ад (авиадивизией) уничтожает противостоящего противника и к исходу дня 08.07.41 г. овладевает Лепелем». 17-я танковая дивизия (войск Красной Армии) должна была наступать вдоль железной дороги Орша – Лепель, 13-я танковая дивизия – двигаться параллельным маршрутом и атаковать Лепель с юга. Для выхода на исходные позиции танкистам 13-й дивизии нужно было пройти по достаточно протяженному маршруту днем. Походные колонны советских танков сразу же попали в поле зрения немецких летчиков. Немецкие пикировщики, разбив один танк на переправе, фактически перекрыли выход на поле боя для значительной части 25-го танкового полка. Через переправу прошел целиком только 1-й батальон, а 2-й батальон вышел в бой всего восемью машинами, успевшими пройти через роковой брод.

С 16.00 до 20.00 13-я танковая дивизия предприняла еще пять атак, но они лишь привели к большим потерям от огня противотанковой артиллерии немцев и успеха не принесли. В 20.00 наконец подошел батальон тяжелых танков (КВ и Т-34). Была предпринята последняя атака, но она тоже была совершенно безрезультатной. 25-й танковый полк дивизии потерял за день 27 танков, 26-й – 47, батальон тяжелых танков – 6 боевых машин. 25-й танковый полк понес меньшие потери, просто за счет того, что значительная часть его танков в бою попросту не участвовала. Они были заперты на лесной дороге удачным ударом Ю-87 в танк на броде. В 22.00 командир 13-й танковой дивизии приказал частям выходить из боя. Приказ касался всех, в том числе не дошедших до поля боя машин 25-го полка. В журнале боевых действий группы Гота указывалось: «12-я танковая дивизия прибыла как раз вовремя, чтобы исправить критическое положение на фронте правого соседа, 17-й тд, где противник прорвался на север. Однако запланированное на следующий день продвижение дивизии к Витебску было отложено из-за этого прорыва». Вот что докладывал в Ставку начальник управления боевой подготовки ГАБТУ генерал-майор А. В. Борзиков: «Потери у 5-го и 7-го мехкорпусов были большие. Сейчас 5-й у Орши и 7-й у Витебска и юго-западнее будет действовать во взаимодействии с пехотой. Противник применяет поливку зажигательной смесью, танки горят. Самые большие потери от авиации. Потеряно 50 % матчасти, и большая часть танков требует уже ремонта. Всего же за время контрудара оба корпуса потеряли 832 танка» (1, с. 109–110).

«8 июля в 18.00 последовал немецкий контрудар. Немецкие танки и мотопехота атаковали в южном и даже юго-западном направлениях. Тем самым они вышли в тыл успешно наступавшей ударной группировке 17-й дивизии 5-го мехкорпуса. К 21.30 8 июля в окружение попал вырвавшийся вперед мотострелковый полк дивизии с танковым батальоном и дивизионом артиллерии. 9 июля наступление 5-го мехкорпуса было приостановлено. Потрепанные дивизии были отведены назад и приводили себя в порядок. Одновременно готовился контрудар по деблокированию окруженного мотострелкового полка 17-й тд. Его предполагалось вывести из окружения в ночь с 9 на 10 июля, связь с окруженными установить не удалось. О том, что они живы, говорили только звуки боя, доносившиеся из глубины немецкой обороны.

На 10 июля 5-й мехкорпус получил задачу совместно с 7-м мехкорпусом ударить в направлении Бешенковичей. Однако к тому моменту уже приобрела реальные очертания угроза окружения корпуса. Колонны немецкой мотопехоты, двигаясь от Сенно на юг, вышли в район Обольцы, фактически в тылу у 5-го мехкорпуса. Командир корпуса принял решение прорываться из окружения в ночь с 10 на 11 июля. В правую колонну входили 13-я танковая дивизия, управление корпуса и корпусные части. В левую – 17-я танковая дивизия. Прикрывал отход корпуса отряд 109-й моторизованной дивизии. Части корпуса оказались отрезаны от своих тылов, располагавшихся к востоку от дороги Сенно – Обольцы. Если в условиях охвата и обхода воевать еще было можно, то без горючего и боеприпасов – увы, нет. Прорыв 5-го мехкорпуса из окружения начался в 22.00 10 июля. Прорыв под покровом темноты прошел в целом успешно. Сейчас можно констатировать: произошло это потому, что никакого прорыва немцы не ждали. Они опомнились только тогда, когда дорогу пересек арьергард 13-й танковой дивизии – 25-й танковый полк. Он был отрезан артиллерийским огнем. Попытка прорыва с боем провалилась, во время этой отчаянной атаки погиб командир 25-го танкового полка полковник Муравьев. Он сгорел в подбитом танке. Также оказался отрезанным отряд 109-й мотодивизии. К середине дня 11 июля основные силы 5-го мехкорпуса вышли из окружения. Отряд 109-й мд и 25-й танковый полк 13-й танковой дивизии прорвались к своим 12 июля» (1, с. 365–372).

Не могу не перечислить и других ближайших родственников моего отца, участников Великой Отечественной войны.

Родные братья отца:

Петербурцев Степан Михеевич, 1905 г.р. – сын Прасковьи Николаевны Петербурцевой (Хромченко). Воевал под Брянском, Ворошиловградом, Новороссийском. Потерял ногу на Таманском полу-острове, вблизи города Темрюк, в сентябре 1943 года. Награжден орденом «Красная Звезда» и медалью «За боевые заслуги».

Петербурцев Егор Михеевич, 1914 г.р. – сын Прасковьи Николаевны Петербурцевой (Хромченко). Пропал без вести в августе 1944 г.

Двоюродные братья и сестры отца из рода Хромченко:

Аврамов Степан Ефимович, уроженец деревни Журавель. Сын Меланьи Николаевны Аврамовой (Хромченко). Вернулся живым.

Космачев Владимир Афанасьевич, 1919 г.р. – сын Анны Николаевны Хромченко, уроженец деревни Монастырек. Всю войну воевал на Ленинградском фронте, в том числе защищал «дорогу жизни». Умер в 1997 г. в Ленинграде.

Лукашенко Софья Галактионовна, 1917 г.р. – дочь Аксиньи Николаевны Лукашенко (Хромченко), уроженка деревни Ушаки. В июне 1941-го ушла добровольно на фронт, попала в окружение, вернулась в Ушаки и стала связной партизанского отряда Храмовича на Чериковщине. О ней написано в книгах «Зарево над Сожем» (стр.145–148, очерк «Еще гремела война») и «Памяць. Черыкаўскi раён. 1994 г.» (стр.393–394, очерк «У пачатку барацьбы»). Награждена медалью «За отвагу».

Смоленское сражение

В ряду наиболее важных сражений 1941 года является Смоленское сражение, длившееся с 10 июля по 10 сентября 1941 г.

«Перед советским командованием после взятия немцами Смоленска встала задача во что бы то ни стало прикрыть Ярцевское направление и не допустить продвижение танков противника в сторону Вязьмы, ибо это ставило под угрозу переправы в районе Соловьево и всю узкую горловину, через которую осуществлялось снабжение борющихся под Смоленском войск и выход их из окружения. В районе Соловьевской переправы действовал сводный отряд подполковника А. И. Лизюкова, состоявший из остатков танкового и механизированного полков, ранее принадлежавших 5-му механизированному корпусу. От корпуса осталось всего-навсего 15 танков. Прикрытие этого направления Ставка решением от 17 июля поручила группе генерала Рокоссовского, подчинив ему все части и соединения, отошедшие на Ярцевский рубеж. Из резерва в группу вошли 38-я стрелковая и 101-я танковая дивизии. Поначалу этим дивизиям была поставлена чисто наступательная задача: «Ударом из района Ярцево на Духовщину разгромить мотомехчасти противника и в дальнейшем развивать наступление на Смоленск». Как бы то ни было, но группа Рокоссовского в ожесточенных боях под Ярцево остановила 7-ю танковую дивизию, город неоднократно переходил из рук в руки…» (2, с. 396–397).

«Перевес в силах был явно на стороне противника. Сказались и неувязки в управлении войсками со стороны командования Западного фронта. 27 июля около командного пункта 16-й армии появились танки врага, прорвавшиеся из района Духовщины.

Отсечь немецкие танковые клещи, охватывающие Смоленск, и деблокировать войска 16-й и 20-й армий Тимошенко не удалось.

27 июля войска 3-й танковой группы фланговым ударом замкнули кольцо окружения восточнее Смоленска и овладели Соловьевской переправой. В окружение попали 12 советских дивизий. С тяжелыми боями остатки соединений прорывались из окружения и соединялись с главными силами фронта. Ликвидация Смоленского котла продолжалась до 5 августа» (2, с. 402).

Возможно, подполковник Михаил Николаевич Хромченко как раз в этом месте и погиб?

По данным Интернета, он числился на август 1941 г. в 15-й танковой бригаде. Если вспомнить рассказ его однополчанина подробнее, то во время переправы через Днепр Михаил оставался на западном берегу, на восточный он уже не вышел. И время совпадает с рассказом однополчанина – начало августа. Что же касается моего отца, то Соловьевскую переправу в мемуарах он также описывает. А вот был ли он там – не спросила.

Обращусь теперь к мемуарам отца:

«Из остатков нашей 36-й танковой дивизии была сформирована 75-я (?) мотострелковая дивизия и направлена на участок фронта севернее магистрали Минск – Москва в районе города Ярцева» (9).