Медведь закатил глаза, а потом и вовсе зажал переносицу пальцами. Я вдруг поняла, что мне не показалось. Он действительно неимоверно устал. Может, потому и срывался на малыша? Но задание медведь все же повторил. Медленно, давая мне время записать:
– Позвони в агентство по найму, скажи, срочно нужна няня для мальчика четырех лет. Срочно – это в течение часа. До двенадцати, – Михаил Иванович смотрит на циферблат наручных часов, – нет, до двенадцати тридцати, я здесь, пусть пришлют несколько, чтобы я успел выбрать.
– А есть какие–то обязательные требования? Возраст, опыт, график работы?
– Нет требований. Мне нужно, чтобы мне не мешали на работе работать, а дома отдыхать от работы. Оплата… Посмотри среднюю по городу и удвой. Задача ясна?
– Ясна. То есть не совсем. Можно уточнить? Я правильно понимаю, вам няня нужна круглосуточная?
– В идеале да.
Ручка зависает над блокнотом. Кидаю на мужчину непонимающий взгляд.
То есть он своим сыном заниматься совсем не будет? Плюс возьмет в няни абы кого?
И даже не знаю, что лучше – ребенок с чужой теткой без родительской любви и внимания. Или без няни, но с отцом–неадекватом.
– И с постоянным проживанием, – добавляет. – Надеюсь, недолгим.
И взгляд такой… Попробуй возрази.
Да уж малыш, повезло тебе с папаней.
– Он вообще ваш сын? – срывается с языка быстрее, чем я подумала о возможных последствиях. – То есть, конечно, ваш, вы ведь так похожи… – бормочу не пойми что и дописываю требование "постоянное проживание".
– Да? И чем же мы с ним похожи? – вздергивает бровь гризли.
– Орете одинаково.
Тонуть так тонуть. Что уж теперь. А перед глазами картинка из зоопарка, которую мне однажды пришлось наблюдать: медведь играючи кладет лапу на банку сгущенки и она, не издав ни звука, превращается в лепешку со сладкой лужей. Легко представляю себя на месте этой несчастной банки.
– М–м. И все? – как будто не удивился. – Значит, все равно тесты сдавать…
Какие тесты? Зачем?
– На отцовство.
Ой, я вслух спрашивала?
– Понятно.
Ничего не понятно, но спрашивать больше что–то не хочется. И вообще лучше лишний раз молчать и вопросы не задавать. Пока речи о моем увольнении нет, значит, надо вести себя подобающе секретарю. Аха, я до сих пор сижу в кресле директора, а он передо мной. Классный я секретарь. Надолго ли?
Едва я хочу отойти от ребенка, чтобы идти на свое рабочее место и обзванивать агентства по найму, как Матвей начинает хныкать и вот–вот опять заголосит.
– Слушай, стрекоза, забери его с собой, а? – уставшим голосом вдруг просит директор. – Я не спал две ночи. Если он еще будет орать, я не выдержу.
Оказывается, разговаривать нормально этот человек умеет.
– Что я с ним буду делать, Михаил Иванович? – я растерялась. – Я не умею с чужими детьми общаться.
– Я тоже. Но с тобой он хотя бы молчит. Забери, а? Я тебе премию выпишу.
Премия конечно хорошо, но не такой ценой.
– Пойдешь со мной? – с сомнением спрашиваю Матюшу. Чем мне его занять, если его даже отец развлечь не может?
И малыш, что удивительно, вдруг тянет ко мне руки. Поднимаю его за подмышки. Устраиваю попой на локте левой, правой держу за спинку. Страшно. Никогда не держала на руках медвежьих детей.
– Ого, какой ты легкий, Матюшка, как перышко! Тебя не кормят, что ли, совсем?
Мальчик стеснительно отворачивается мне за спину. Маленькая ручка держит меня за шею.
– Вы его кормили? – хмурясь, спрашиваю папашу.
– Я варил ему овсяную кашу, он съел пару ложек.
– И все? Он же голодный! Его сквозняком сдует!
– Я три дня выплясывал перед ним с бубнами! – с надрывом. – Курицу варил, яйца, картошку. Доставку из ресторана заказывал. Каши кое–как в него впихивал. По чуть–чуть совсем ест.
И что? Я должна пожалеть Медведя? Бедный, несчастный, с родным ребенком не справился? Это Матвейке с папаней не повезло.
– Слушай, – Медведь вытаскивает из внутреннего кармана пиджака портмоне, достает из отсека несколько тысячных купюр, кладет их перед собой на стол, двигая ко мне, – сходи в кафе, покорми его. Сдачу себе оставь.
– Что мне делать вперед – няню заказывать или ребенка кормить?
– А–а–а, что ты пристала, стрекоза? – Медведь рычит с отчаянием. – Видишь, я уже не соображаю ничего. Делай что хочешь!
Удивительно как ребенок с таким папашей до этого возраста дорос. И где его мать? Почему не занимается сыном? Как можно оставить такого чудесного мальчика на монстра–недоотца? Еще и "стрекоза" опять, вот зачем?
– Меня вообще–то Настей зовут.
"Да пофиг" – красноречиво говорит выражение лица Медведя и меня это неимоверно бесит! Если бы не ребенок…
Одариваю хама презрительным взглядом.
– Пойдем со мной, Матвейка, будем вместе выкручиваться.
Показательно забираю одну купюру со стола. Накормить ребенка хватит, а больше нам и не надо.
В спину летит вздох облегчения.
– Ну и папка у тебя, – делюсь впечатлением с мальчиком. – Одно название.
– Я все слышу, – раздается сзади.
Да пофиг!
Усаживаю ребенка в приемной на диванчик для посетителей.
– Посиди тут пять минут, Матюш, ладно? Я позвоню в агентство, а потом мы с тобой пойдем вкусняшки кушать, ладно?
Кивает. Хорошо, хоть слышит маленький, а все равно жалко его. Глажу его по мягким пшеничным волосикам. У Михаила Ивановича волосы темные и сам он смуглый, а Матвей белобрысый. Наверное, в маму. Интересно, где же его мама? И почему Шведов сомневается в родстве с мальчиком? Настолько бесчувственный, что сердце не подсказывает? А как же зов крови?
– Найди мне эту курицу! – орет вдруг из кабинета директор. – За что я вам зарплату плачу?
По телефону говорит или мне кричит, под курицей имея в виду няню? Так я еще до телефона не успела дойти. Сижу перед мальчиком на корточках, пальчики его поглаживаю.
Мы с Матвеем замираем, прислушиваясь к разговору за дверью.
– Нет, не появлялась… Третий день уже идет.
Точно по телефону. И голос то тише, то громче – гризли меряет кабинет шагами туда–сюда.
– … Да не знаю я где ее искать… Не помню я ФИО! – рявкает. – Зовут Инной. Отчества не знаю. Фамилия то ли Орлова, то ли Воронина, короче, птичья какая–то… Ага, Кукушкина ей больше идет, но нет.
– Твою маму зовут Инна? – тихо спрашиваю у Матвея. – Она потерялась?
Кивает. На глаза слезки наворачиваются.
– Ох… Ну не плачь, Матюш. Найдет папа твою маму. Скучаешь по ней?
Машет головой утвердительно, потом отрицательно. Как так?
– Лет сколько? – продолжает басить шеф в своем кабинете. – Двадцать четыре должно быть, может двадцать пять. Я что, в паспорт к ней заглядывал? Нет, фотографии ее у меня нет… Документов никаких не оставила. Вообще ничего, пацана только немого. Да, немого. Не разговаривает, орет только. Ладно, это потом. Ищи пока мать его… Фоторобот? Завтра буду делать, няньку ребенку найти надо для начала. Я с ним по рукам и ногам связан, оставить не с кем. А тетка на острова умотала. Ага…
Голос стал тише и спокойнее. Медведь сбросил пар. Надолго ли?
– Не переживай, Матвейка. Найдется твоя мама. А мы с тобой давай поиграем в сказку?
Малыш смотрит на меня внимательно – интересно ему.
– Представь, что ты маленький зайчик и попал в волшебную страну. Здесь тебе все незнакомо: люди, обстановка. Тебе временно страшно. Но у тебя есть помощники – я и твой папа. Я буду доброй феей, а папа… так, кем у нас будет папа?
Хотелось бы его назвать злым Бармалеем или оборотнем, но это родной мальчику человек…
– А папа у нас будет заколдованным принцем с кусочком льда вместо сердца, а заодно – правителем волшебной страны. Наша с тобой задача – растопить этот лед. Знаешь, что нужно для этого сделать?
Матвей машет головой из стороны в сторону. Глаза широко распахнуты – увлекся сказкой.
– Для начала мы не будет обижаться на папу, когда он кричит. Хорошо? Он же заколдованный, не знает, как добрым быть.
Подумав, кивает.
– Отлично. Сейчас я сделаю несколько звонков и вызову помощников. Папа выберет еще одну фею, чтобы она тебя охраняла и помогала дома, в его волшебном замке. Идет? А я за ним тут прослежу.
Кивает. Губы чуть–чуть дергаются в улыбке. Уф.
В порыве обнимаю мальчика и замираю.
Вот что взволновало меня с первых минут появления в офисе Шведова и его мальчика! Запах!
Он появился вместе с ними и прочно обосновался вокруг. Мягкое сочетание мяты, ромашки, сандала, капелька цитруса и, кажется, бергамота. Необыкновенный аромат, непохожий ни на какие другие, встречающиеся мне ранее. Крутой аромат. Дорогой. Мужской. Идеальный. За которым не глядя…
И этот запах исходит от Матвея, будто кто специально побрызгал его сказочно вкусной туалетной водой.
Втягиваю носом воздух рядом с малышом. Голова приятно кружится.
– Боже, Матвей, как ты вкусно пахнешь! Я балдею от этого запаха!
Улыбается малыш, ноздрями шевелит, принюхивается. Ему, наверное, тоже нравится.
Стоп!
Эта же запах Медведя!
Мне не должно нравиться! Самый отталкивающий тип мужчин из всех, что встречался в моей жизни, а мне еще и работать с таким.
Но я Матвейку еще чуть–чуть понюхаю и все…
Блин, задание! А я тут дегустацию устроила.
Быстро ищу в интернете номер агентства по найму, смотрю расценки, звоню, прошу прислать через час всех имеющихся нянь, согласных на круглосуточное наблюдение за ребенком. Оплата? Высокая, все остальное при личной встрече с заказчиком. Называю адрес компании и с чувством выполненного долга веду Матвея в кафе на первом этаже.
Может и не уволит меня его папаша, я же пока справляюсь с заданиями? И я пока останусь, чего уж сбегать при первой трудности, да? Где я найду еще такую зарплату? Хотя понимаю теперь, что половина ее точно за вредность директора платится…
Матвей превратился в обычного любопытного ребенка – вертит во все стороны головенкой, круглые глазки таращит удивленно, а сам за руку меня держит крепко маленькими пальчиками.
В кафе народу мало – время обеда еще не подошло, а потому очереди на кассе нет.
Так. Чем покормить ребенка?
Беру мальчика на руки. И снова это легкое головокружение от запаха…
– Матвей, давай ты сам выберешь, что хочешь покушать? Смотри, есть лапша с курицей, будешь?
Мотает головой.
– Нет? Борщ? Тоже нет. Ладно, давай из второго что–нибудь посмотрим. Пюре с котлетой? С рыбой? Плов? Что же едят маленькие зайчики?
Матвей от всего отказывается, и я начинаю верить Шведову, что накормить ребенка ему было действительно трудно.
Во мне зарождается паника. На все мои предложения еды ребенок мотает головой.
– Хороший мой, ты кушать хочешь?
Кивает. Хочет.
– Матвей, – с отчаянием прошу, – помоги доброй фее. Ей очень–очень нужно покормить зайчика. Что кушают маленькие зайки?
Пальчиком показывает в сторону боковой витрины. Там стоят несколько видов салатов. И я чувствую облегчение. Лучше салат, чем совсем ничего.
– Салатик хочешь? Окей, давай салатик, только сам выбирай какой нравится, ладно?
Матюша тыкает в самый красочный – цезарь с курицей. Беру ему еще два кусочка хлеба, сладкий чай, шарлотку.
Садимся за свободный столик. Фотографирую блюда, что мы с Матюхой выбрали, на случай если у его отца будут вопросы или сомнения. Пару раз щелкаю и самого ребенка. Зачем? Не знаю. Просто хочется иметь фотографии мальчика, со знакомства с которым начался мой первый, такой необычный трудовой опыт.
– Смотри, какой ты классный, – показываю кадры Матвею. Улыбается, нравится.
Стелю ему на коленки салфетку, чтобы ненароком не замарался.
– Приятного аппетита, зайчик!
И за столом между тем происходит чудо – ребенок ест! Причем, с аппетитом наяривает листья салата, кусочки помидора на вилку нанизывает, в рот отправляет, хлебом прикусывает. Все по–взрослому.
– Вкусно?
Жмурится от удовольствия. А я испытываю эгоистичное удовлетворение – Медведь не смог накормить сына, а я смогла. Хотя может это потому, что ребенок слишком голодный?
Фотографирую его еще раз.
– Курочку ешь, ты чего ее отодвинул на самый краешек?
Мотает головой – не хочет.
– Ладно, ешь, что нравится.
От шарлотки Матвей отказался, пришлось забрать ее с собой. День длинный, потом съест.
Возвращаемся в офис, в холле перед приемной толпятся девушки и женщины. Всего человек двадцать. Возраст разный, степень ухоженности – тоже. Кто–то в мини–юбке с ногами от ушей, кто–то наоборот, во всем строгом. Типичные няни с разными целями.
– Видишь, Матюша, – беру его на руки, а то, не дай бог, затопчут маленького, – сколько помощниц нам прислали из агентства? Папе надо будет выбрать.
– Разрешите пройти? – протискиваемся с ним между девушек под их недовольное шипение.
– Девушка, вы куда прете? Встаньте в очередь, – не выдержала одна белобрысая фифа с ярко–красной помадой на губах.
Проигнорировать хамку? А если она также будет себя вести с малышом?
– А вы не видите, что я с ребенком? Это ему вообще–то сейчас его отец будет няню выбирать.
Фифа сразу поменяла выражение лица на виновато–заискивающее.
– Ой, а я подумала, вы со своим малышом пришли.
М-да–а, очень умные нынче няни.
Добираюсь до двери, разворачиваюсь к кандидаткам.
– Добрый день. Вы все от агентства на должность няни, верно?
Девушки загалдели "Верно".
– Ждите, – окидываю всех важным взглядом, и мы с Матвеем скрываемся в приемной.
В приемной тихо и в кабинете директора тоже. Стучу два раза, открываю дверь.
– Михаил Иванович, там няни…
Замираю на пороге.
Гора Иванович спит, скрючившись на своем королевском кресле. Голову склонил на плечо, руки переплетены на груди. Глаза бровями прикрыл. Сопит.
Разбудить? Вроде он говорил, что времени в обрез. А с другой стороны, пусть спит, для здоровья полезно.
"В чем сила, брат?
Во сне, брат.
И у того ее больше, кто спит дольше"
Закрываю дверь.
– Спит твой папка, Матвейка. Уморил ты его, да?
Малыш и сам медленно моргает.
– Маленький, и тебе спать хочется? Устроим тихий час? Давай я тебе сказку расскажу.
Убираю звук на своем телефоне, рабочий отключаю, чтобы не мешал. Мы с Матвеем располагаемся на диванчике.
– Так, чтобы нам почитать? О, как насчет детских стишков? – молчит. – Поняла, молчание – знак согласия.
Выбираю в телефоне стихотворение с картинками. Начинаю читать с выражением и разной интонацией.
"У меня зазвонил телефон.
– Кто говорит?
– Слон…"
Через несколько минут и Матвей мерно посапывает у меня под боком. Такой хорошенький малыш. Залюбовалась им. Реснички длинные светлые, нос кнопкой, щечки кукольные. Лапочка. Тискать такого ребенка нужно, баловать, играть с ним. И держать подальше от зверей.
Осторожно встаю с дивана, укрываю Матвея своим пиджаком. Выхожу в холл. Девушек стало на парочку меньше, а может, мне так показалось. Но ждать они устали, глаза вон какие недобрые. Набросились на меня с вопросами, когда начнется собеседование.
– Тише, пожалуйста, – усмиряю разбушевавшихся. – Царевич спит. – Окидываю всех внимательным взглядом. – И это один из пунктов проверки будущей няни. Ждите.
Разворачиваюсь и ухожу в приемную под отвалившиеся челюсти соискательниц. Ну а что? Кто говорил, что будет легко?
О проекте
О подписке