13. Все подстроено!

Зуев обводит карандашом кусочек текста и сует мне под нос лист.

Хорошо что я сижу, иначе упала бы на пол от головокружения. И так на грани. Только–только узнала, что беременна, а гормоны уже дают о себе знать. Вкупе со стрессом последних дней новости, что сыплются на мою голову не переставая, – явный перебор для моего организма.

Прижав ледяные пальцы к вискам, пытаюсь сосредоточиться на выделенном тексте. От волнения и неожиданно накативших слез ничего не вижу!

– Здесь говорится, – поясняет Зуев, – что в случае доказанной измены брак считается аннулированным, а все имущество достается пострадавшей стороне. В данном случае – вашему мужу.

– Нет, – нервно смеюсь, неверяще машу головой. – Этого не может быть. Измены же не было! Разве один поцелуй считается доказательством неверности?

– Ваш муж и его юрист…

– Да причем тут они? – голос срывается, губы предательски дрожат. – С ними уже все ясно. Вы тоже так считаете? Не верите мне?

– Я верю фактам, Ксения Владимировна. А факты вот они, – двигает ко мне фотографии. – Суд тоже будет на стороне господина Игнатова.

– Как же так?… Должен же быть какой–то выход. Лазейка. Вы же юрист, вы знаете как мне помочь!

Адвокат машет головой, давая понять, что ничего не изменить. В его глазах застыло то же разочарование, что я видела в глазах мужа. И брезгливость. Мужская солидарность, что ли? Я думала, защитник будет на моей стороне.

– Я хотела найти тех парней. Этого Тимура, – тыкаю пальцем на фото. – Спросить, кто заказал эту постановку.

– Нашли?

– Нет, – машу головой, опуская глаза в пол. – Одна идти в клуб побоялась, мои подруги тоже. Но у меня еще есть повод помириться с мужем.

Еще вчера и сегодня утром я была уверена, что шанс на примирение с Лёней огромный и перечеркнет все предыдущие и сомнительные. Сейчас он будто меньше рисового зернышка. Как тот человечек, что я ношу под сердцем.

– Я беременна, – Зуев первый человек, которому я признаюсь, что в положении. Потому что он единственный, кто может мне помочь. – Что в договоре говорится о детях?

Ни один мускул не дрогнул на лице этого сурового человека. Мое признание как будто ничего не меняет. И его последующие слова это подтверждают:

– Ничего про детей нет. Но по закону вам полагаются алименты. Ваш муж, думаю, может засомневаться, что этот ребенок от него. Будьте готовы, что он откажется платить до установления отцовства. Узнать, кто отец ребенка, можно на десятой неделе беременности…

– От него! Лёня – отец моего ребенка! – готова поклясться на чем угодно. Но адвокат прав – мой муж непредсказуем в своих подозрениях.

– Скорее всего, он захочет провести тест ДНК. В случае, если отцовство подтвердится, – продолжает бездушный мужчина, – закон будет на вашей стороне. Вашего мужа обяжут помогать материально. Но…

– Но?

Сколько убийственных новостей еще ждет меня сегодня? Сюда летела окрыленная, а выйду с сердечным приступом. А мне нельзя волноваться! Я теперь не одна, у меня ребенок есть! Будет! Я его уже люблю!

– Официальная зарплата вашего мужа составляет один МРОТ. Алименты составят двадцать пять процентов. Вот и считайте, какую сумму вам начислят. Конечно, эти крохи тоже деньги…

– Что? – прерываю. – Что за бред? Он предприниматель! У него собственная фирма! Там довольно крупные денежные обороты. Его сотрудники тоже получают один МРОТ?

– Он предоставил ведомости по зарплате. Я навел справки – со стороны надзорных органов претензий к фирме нет. Все чисто, бухгалтерия белая.

Шокирующая правда обрушивается ледяной волной. Мой мозг отказывается все это принимать всерьез.

– Леонид все предусмотрел, – усмехаюсь горькой усмешкой. – Подготовился. Я уже верю, что он специально все подстроил… Этих парней нанял, фотографа… Но зачем? – ищу ответ в сером айсберге напротив. – Если бы он сразу сказал, что хочет развестись, без всяких этих, – тыкаю пальцем на пачку фотографий, – я бы поняла. Не сразу, но… Подождите! Он не захотел делиться нажитым, да? – озаряет меня.

Фирма, наш дом, все, что в доме – это все приобретено в браке. И без этого злосчастного пункта в договоре поделилось бы пополам!

Зуев молчит, чем подтверждает мои догадки.

Боже мой, я действительно не знала своего мужа!

Какой же он подлец! Заранее все спланировал! Еще до подписания договора!

Он вообще меня любил? Столько времени притворялся! Терпел! Ради чего? Ради денег? А сейчас настал момент, когда можно и меня выкинуть из своей жизни, как он выкинул своих друзей, родственников только потому, что они беднее его, не подходят по статусу? И я не подхожу?

– Вот здесь документы о разводе. От вас требуется только подпись.

Новая пачка листов двигается в мою сторону.

– А что с моей квартирой? Я на нее тоже не имею права?

– Квартира ваша, – неожиданно обрадовал адвокат. – Вам крупно повезло, что она досталась вам до брака…

Мамочка, папочка! Спасибо, спасибо, спасибо вам! – мысленно благодарю родителей.

– … Но заселиться в нее вы сможете после окончания договора аренды, – радость оказалась недолгой. – То есть через четыре с половиной года. Либо вы можете расторгнуть договор с жильцами, если они согласятся на возврат уплаченной вам суммы, – добивает меня Зуев. – Ваш муж платить отказался.

Я все еще шокирована новостями. И уже ничему не удивляюсь.

Игнатов мог бы так же по пьяной лавочке заставить меня переписать мою квартиру на него. Но видимо, решил, что это будет перебор. Или совесть не позволила. А может быть он верно посчитал, что квартирой я буду удовлетворена и оспаривать брачный договор в суде не стану. Мы могли бы потягаться с ним, если бы лучший в городе адвокат дал хоть малейшую надежду на благоприятный исход дела. Но Зуев сразу сказал нет.

Что ж, одно радует – квартира моя, хоть и в залоге у чужих людей. Есть шанс договориться с ними о рассрочке. Но сначала надо найти работу. Без нее кредит мне не дадут, а больше денег взять негде.

– Знаете, все не так уж и плохо…

Очевидно, Зуев решил меня подбодрить и обнадежить. Я даже собираю себя в кучу, чтобы выслушать дельный совет.

– У вас нет кредитов, на вас не оформлена ипотека, нет никаких долгов и обязательств. У меня были случаи, когда женщины оставались на улице с малолетними детьми и кучей долгов.

– И как они выживали? – спрашиваю чисто из вежливости, когда понимаю, что адвокат просто занимает паузу в нашем разговоре.

Мне не интересны его клиентки, у каждой из них своя ситуация, а конкретно меня волнует только моя!

– Как–то выживали, – безразлично пожимает плечами. – Ни суд, ни коллекторы не вникают в такие нюансы.

– Понятно…

Машинально сгребаю все документы в одну кучу. Мысли заторможены. В голове не укладываются поступок мужа, слова адвоката.

Еще вчера я была полна надежд, а сегодня будто стремительно падаю на дно Марианской впадины.

Прижав бумаги к груди, полной разочарования и растерянности, встаю со стула, иду на выход.

Ног не чувствую. Все во мне умерло.

– Ксения Владимировна, ваш муж ждет подписи, – словно в уши напихали ваты, слышу глухой голос позади себя.

– Да–да. Я подпишу…

– Если после всего, что вы узнали, вы не хотите видеть господина Игнатова… Подпишите сейчас, я передам.

Надо же, адвокат хоть в чем–то решил помочь…

– Вячеслав Михайлович… – останавливаюсь перед дверью, разворачиваюсь к мужчине.

– Да? – участливо поднимает брови Зуев.

– А вы вообще ЗА меня или против?

– Вы моя клиентка. Конечно я ЗА вас, – адвокат удивлен моему вопросу. И как будто даже оскорбился.

– А мне показалось, что против. Я передам документы мужу лично в руки. У меня к вам одна просьба. Не говорите ему, что я беременна. И вообще никому не говорите. Я сама.

– Как скажете, – растягивает рот в любезной улыбке.

В его глазах вижу явное облегчение. Он рад моему уходу.

Что ж, он свою миссию выполнил, долг перед Лебедевой отработал, а дальнейшая моя судьба его не интересует.

14. Шокирующая правда

Каким–то чудом оказываюсь перед офисом Леонида.

Как дошла – не помню. Будто тянуло магнитом в одном единственном направлении. Просто перебирала ногами, не разбирая дороги, и вдруг очутилась перед двухэтажным зданием с громкой вывеской «ИгнатовПлюс». Макет которой мы с мужем выбирали из полсотни предложенных, а остановились на этой.

Дурной сон слишком затянулся. Но во мне теплится надежда, что он закончится, как только я сообщу Лёне, что ношу под сердцем нашего ребенка.

Я даже согласна подождать десять недель, чтобы муж убедился, что отец нашего малыша он.

Беспрепятственно поднимаюсь на второй этаж.

Все отделы, в том числе и кабинет директора, отделены друг от друга стеклянными перегородками – так захотел Леонид, правда, достаточно быстро понял, что идея так себе, и велел закрыть «обзор» жалюзи.

Поэтому рабочий процесс внутри каждой секции скрыт от посторонних глаз.

Захожу в приемную.

Вместо привычной девушки–секретаря у Лёни работает парень по имени Степан. Студент–заочник. Справляется он со своими обязанностями на ура, муж частенько его хвалит. Сейчас место помощника пустует, наверное, отлучился по заданию шефа. Тем лучше, никто не будет греть уши, пока мы с Леонидом будем разговаривать.

Что сказать пока еще законному супругу – точно не придумала. Буду смотреть по ситуации. Одно знаю точно – о ребенке Лёня должен знать.

Ковровое покрытие в приемной заглушает шаги. Оно приятного серого цвета – в тон внутренней отделки офиса. Любимый цвет Игнатова – серебро, сталь, насыщенный серый. Выглядит стильно и богато.

И это при зарплате в один МРОТ? – хмыкаю.

Ни за что не поверю, что бухгалтерия только белая. У меня карточка пополняется обычно на сумму, которой с лихвой хватит на приличную зарплату как минимум троим специалистам.

Кстати, надо снять наличку. Раз муж не хочет вернуть сумму за аренду моей квартиры, я воспользуюсь его деньгами по своему усмотрению и без угрызений совести.

Его отдельный кабинет тоже скрыт жалюзи. Но дверь закрыта неплотно.

Представляю, как сейчас увижу любимого (увы, сердце отказывается понимать, что между мной и Лёней все кончено), сообщу ему радостную новость. Неосознанно улыбаюсь своим мыслям. В животе сладенько трепыхается от предвкушения.

Замираю, раздумывая постучать или нет, и…

Рука зависает перед стеклянным полотном.

Потому что я слышу голоса.

Слишком знакомые.

Произносящие такое, что уши отказываются слышать, мозг – воспринимать. Вдобавок ноги подкашиваются, потеряв опору.

Дабы не упасть, прислоняюсь спиной к стене.

Да, подслушиваю. Да, это не в моих правилах.

Но по–другому в данном случае нельзя.

Надеюсь, грохот моего раненого сердца не спугнет тех, кто так легко растоптал мою семью, брак, мое будущее.

– Ты уверена, что парни уехали?

– На сто процентов. Я их сама лично на самолет посадила. Не волнуйся, мальчики давно греют жопки на лазурном берегу. Еще бы, такая халява, – девушка смеется. – All inclusive. Они были совсем не против.

– Опасная ты штучка, птичка моя. Расчетливая. Коварная. Алчная. Красивая до безумия.

Судя по причмокивающим звукам, в кабинете директора началась прелюдия.

Зажимаю рот ладошкой, сдерживая подступившую к горлу тошноту.

– За это ты меня и любишь, – томно мурлыкает «птичка».

– Люблю, – бархатно вторит ей мужской баритон. – Так люблю, аж крышу рвет.

– И что, мы поженимся сразу, как только твоя клуша поставит подписи?

– Сразу, принцесса моя, – бряцает пряжка ремня, вжикает молния. – В тот же день в загс поедем. Ты гениальная женщина. Рассчитала все точно. Продумала до мелочей. Я бы так не смог.

– Это было проще простого. Твоя жена такая наивная и доверчивая, что до сих пор ничего не заподозрила. Она считает, что ты ее любишь и вернешь.

– Ее не люблю, – пыхтит. – А тебя очень.

– Я до сих пор не понимаю, что ты нашел в этой лохушке, – слова перемежаются стонами. – Она же простая как пять копеек. Деревенщина. Вообще тебе не пара.

– А какого черта ты замуж выскочила за того старикана? Я тебе назло женился на твоей подруге. И в бизнес подался, чтобы ты на меня внимание обратила. Благо, эта дурочка рожать не вздумала. Портить генофонд в мои планы не входило.

Они еще воркуют. Не слышу. Кровь оглушающими толчками долбит в уши.

Чувство такое, будто на меня вылили ушат дерьма, а тело истыкали острыми копьями вплоть до внутренностей. Боль несовместима с жизнью. Но почему–то я до сих пор жива. И даже дышу и могу двигаться.

Не сводя глаз с директорской двери, отступаю назад, пока не упираюсь бедром в угол стола Степана. Укол приводит в чувство.

Все пазлы сходятся. Причинно–следственные связи устанавливаются как по щелчку.

Вскрывшаяся правда шокирует и одновременно жутко злит.

Раздражает.

Возникло огромное желание помыться. Но сначала нужно избавиться от раздражителей. Вынуть острые копья из тела. Навсегда.

От этой мысли даже как–то легче стало дышать.

Отнимаю от груди бумаги, что дал мне адвокат. Раскладываю на столе, ищу те, что касаются развода.

Вооружившись авторучкой и нужными листами, врываюсь в кабинет.

Как я и думала – эта парочка времени даром не теряет.

Подруга голой грудью и с задранной юбкой лежит на столе, мой муж со спущенными штанами пристроился сзади. Сжал белые ягодицы любовницы так, что кожа под его пальцами покраснела. Его любимая позиция.

Лёня – мужчина лицом и телом красивый от природы и благодаря спорту. Но когда мы занимались любовью, он был невообразимо прекрасен.

Всегда.

Большой, сильный, мускулистый. Без слов и намеков понимал что, сколько и как мне нужно. Он мог вообще ничего не делать, а я уже таяла и сходила с ума.

А сейчас я вижу перед собой голозадого уродливого клоуна с застывшим оскалом удовольствия и удивления одновременно.

Он заметил меня первым и замер.

Меня не ждали.

– Не отвлекайтесь, не отвлекайтесь. Продолжайте.

Будто ничего необычного не увидела, я решительно прохожу вперед. Будто я, а не Леонид, здесь директор и хозяин положения. И это я сейчас буду казнить или миловать.