Цитаты из книги «Сталин жил в нашей квартире. Как травмы наших предков мешают нам жить и что с этим делать»

Травма передается следующему поколению множеством способов: в действии, в словах (вербально), без слов (невербально); в эмоциональных реакциях на конкретные темы, затронутые в разговоре; в постоянном избегании каких-либо тем; в повторении из поколения в поколение одного и того же типа семейной проблемы. Иногда даже в возникновении одной и той же болезни.

Эта книга основана на моей собственной истории: я расскажу о том, как я, потомок репрессированных, росла и развивалась в семье, на которую упала тень Сталина, и с чем мне пришлось столкнуться в родном доме.

я расскажу о том, как я, потомок репрессированных, росла и развивалась в семье, на которую упала тень Сталина, и с чем мне пришлось столкнуться в родном доме.

Я психолог с 19-летним стажем, и в моей практике встречалось немало случаев, когда разные семьи, не осознавая этого, передавали следующему поколению опыт пережитых проблем и несчастий.

Бывает, что пережитые предками тяжелые испытания сказываются на каждом последующем поколении семьи и существенно влияют на жизнь потомков. Такая причинно-следственная цепочка называется межпоколенческой (трансгенерационной) передачей.

Об истории советских репрессий важно знать, говорить и писать, чтобы сформировать язык для такой темы, чтобы люди, усвоив этот язык, в конце концов смогли выразить и осмыслить невыносимый опыт. Тогда станет возможной проработка. Пока опыт не осмыслен, он продолжает существовать на бессознательном уровне, во многом властвуя над нами и определяя нашу жизнь.

Память, которая не проговаривается и не понимается, будет вновь и вновь возвращаться и проживаться в том или ином виде. Потому что она стремится быть осознанной, ей необходимо проговориться, прозвучать. Если обо всем молчать, вместо того чтобы вспомнить и признать случившееся с нашими предками, проговорить прошлое и дать оценку произошедшим событиям, – память найдет себе другую лазейку.

Советский человек, особенно при Сталине, хорошо улавливал, что направить гнев по адресу – это, так сказать, себе дороже. Полагаю, в обществе, где причин для гнева и злости более чем достаточно, а направить гнев по адресу нельзя, много случаев его смещения на близких людей.

Если попытаться вынудить кого-то признать, что происходящее тогда было ужасно, зачастую слышишь в ответ: «Ну, это же было давно!» В данном случае подчеркивается временна я дистанция: это происходило не со мной, а с кем-то другим, давно. Интеллектуальная оценка («это ужасно») сохраняется, но ужас не ощущается.

Пока мы верим, что наша родная страна и народ не способны творить зло и жестокости, мы можем чувствовать себя защищенными, надеясь, что в случае необходимости своя – хорошая – страна защитит нас от другой – плохой. И люди не хотят крушения этой веры.