Но вот как уже целую неделю, я практически не получаю привычного уединения. Это становится просто каким-то наваждением. И с одной стороны мне было глубоко параллельно, так как в нашем доме было полно мест, где я могла бы уединиться и почувствовать себя снова хорошо в привычном для меня «мирке», но вот мои мысли никак не давали мне покоя. Марк был повсюду: в моих ведениях, снах. И всё это, напрочь лишало меня столь привычного комфорта, заставляло стать ещё более слабой, уязвимой чем я уже была.

Мои мысли прервал требовательный стук в дверь. Я не успела толком отреагировать, как она тут же распахнулась. На пороге стояла мама. Её лицо, как всегда, выражало высшую степень негодования. Я вздохнула и подняла на неё глаза, но тут же снова отвернулась к окну.

– Ты же понимаешь, что у нас гости? – резким тоном спрашивает она. – И почему все должны к обеду ждать только тебя? – Что с тобой сегодня, милая?

Господи, как всегда, словно из пулемётной очереди, вопрос за вопросом. Не ответив ни на один из них, я по-прежнему стою к ней спиной и наблюдаю за тем, как крупные капли дождя с шумом, падают на землю, оставляя на поверхности маленькие углубления.

– Пожалуйста, не заставляй меня повторять дважды! – Разве трудно спуститься сразу же, когда тебя зовут?

– Пять минут! Я спущусь через пять минут, хорошо? – бормочу себе под нос, сжав кулаки от безысходности.

– Я это уже слышала! – парирует мама и делает жест своими изящными пальцами, побуждая меня сдвинуться с места и пойти за ней.

Может мне стоило бы с ней поговорить? Но с чего я должна начать? И поймёт ли она меня?

Я захожу в гостиную и нахожу взглядом своего двоюродного брата. Он комфортно утроился на диване и о чём-то разговаривает с моим отцом. При виде этой сцены я замираю на пороге. Надо просто взять себя в руки и подойти к ним, только вот беда – ноги будто приросли к полу. Знаю, что должна покончить с этим, я не должна и вида подавать, что кажется запала на Марка, но логика, как всегда, дремлет, и всё ещё не даёт о себе знать. Хватаюсь за дверной косяк, на секунду теряя равновесие, и это выводит меня из транса. Наконец мой брат поднимает свои глаза и смотрит в упор на меня.  И в какой-то степени, мне было даже приятно наблюдать за ошарашенным лицом Марка, в тот момент, когда он заметил меня. Он пару секунд молча смотрел в мои глаза, не моргнув.

– Снежана, ты уже здесь?! – спасает затянувшее молчание папа. – Ну что, тогда идём за стол обедать! – призывает отец, и покидает общество растерянного братика.

На протяжение всей обеденной трапезы, наши родители не прекращали болтать. Они пили вино, наслаждаясь обществом друг друга. Между нами же с Марком, как всегда, весела взаимная тишина, которая лишь изредка сменялась неловкими переглядываниями. В голове невольно возникал вопрос: Куда делись те мы, которые провели своё детство вместе? Те, кто были настолько крепко связаны между собой, словно одно целое! Мне всегда казалось, что ещё будучи несмышлёными детьми, мы воспитали друг в друге истину и знание того, что более близких людей, чем мы с ним, никогда не было и не будет. Я хорошо помню то ненавистное лето, когда мы провожали мамину сестру Ирину и Марка в Германию. Подобные воспоминания, настолько непривычны для меня сейчас. Ведь казалось прошла целая вечность с той поры. Но до сих пор, они снова и снова поглощают всё моё внимание, вырывают из реальности.

Я погружаюсь в себя, не замечая никого вокруг, лишь мельком улавливаю заразительный смех наших родителей. Тогда будучи пятилетней девочкой, я давала клятву семилетнему брату, глядя в его заплаканные глаза. «-Я тебя буду ждать! Правда! – Ты же вернёшься ко мне, через недельку, да? – шептала я ему на ушко.

Помню момент, когда в моих глазах застыли слёзы. Я часто зашмыгала носом и разревелась, уткнувшись в плечо Марка.

« – Я же люблю тебя, мелкая! – Марк сгрёб меня в охапку и крепко обнял. Настолько крепко, насколько позволяла сделать это, его детская сила. Он стирал своими шершавыми пальцами влажные дорожки от слёз на моих щеках. – Конечно! Я уговорю маму, и мы приедем через неделю к вам. – Не плачь только, моя снежинка! – задумчиво перебирая мои распущенные волосы, шептал брат.»

Так проходили дни. Недели складывались в месяцы, а месяцы в годы. Помню насколько сильно скучала по нему, не подпуская к себе и близко других детей, которые проявляли желание со мной общаться. Я не могла заполнить брешь, образовавшуюся в моей детской душе, ни прогулками с девочками подругами, ни общением с родителями. Мне не доставало моего Марка. Казалось, что я потеряла часть себя, и так и не смогла больше найти. Родители очень сильно переживали и волновались за меня. Если мама зачастую и делала вид, что ничего не замечает, считая, что вскоре я забуду и успокоюсь. То отец напротив не переставал читать нравоучения, капая тем самым своей жене на нервы. «Вот видишь, до чего всё дошло? – с некой издёвкой в голосе говорил он. – А я ведь предупреждал, что это не нормально! Они были слишком близки. Слишком много времени проводили вместе! – У нашей дочери и друзей то других нет. Всё внимание было сконцентрировано на Марке! – Видишь теперь, чем всё закончилось?!»

Тогда, когда мне приходилось тайком наблюдать за ними, и слышать от отца подобное, мне – пятилетней девочке была не совсем понятна мамина реакция, а точнее её полное отсутствие. Она почему-то всегда отмалчивалась и смотрела в одну точку, не желая противоречить мужу и спорить с ним.

А заключительной фразой отца, всегда было: «ну вот и славно! Хорошо, что твоя сестра уехала и увезла Марка с собой. А то неизвестно, во что переросла бы такая привязанность! – Одно дело, когда дети ночуют вместе в пятилетнем возрасте, другое, когда им стукнет по семнадцать!»

(Воспоминания.  Снежана Стоцкая  2001 год)

Август, в то самое лето, выдался холодным и дождливым. Солнце баловало лишь изредка, слегка пригревало и вновь пряталось за покровом свинцовых туч. Радости от таких летних каникул не было и вовсе. За исключением того, что наконец спустя долгих и долгожданных четыре года, мы ждали гостей из Германии. Папы к тому времени уже не было с нами в Петербурге. Последние два года, он жил и работал в Голландии, в Российском посольстве в Амстердаме, занимая величественное кресло, посла Российской Федерации. И естественно баловал он нас своими визитами отнюдь не часто. Наша семья теперь воссоединялась исключительно только по праздникам. Оно и лучше! Ненавижу, когда он начинал контролировать всё и всех, что находится в радиусе его видимости. И Марк в данный период, однозначно был бы причиной потери его контроля.

Я была настолько взволнована в тот момент, когда мы с мамой ожидали такси, на котором и должны были подъехать к дому Ирина и Марк. Я сгорала от любопытства, пытаясь представить, как выглядит мой брат сейчас. Ему уже одиннадцать.  Из разговора мамы и её сестры, я знала, что Марк уже не тот послушный и покладистый мальчик, каким он был тогда, когда мы виделись в последний раз. Ирина неоднократно жаловалась маме, когда они болтали по телефону, что в последнее время этот «негодяй» совсем отбился от рук.

Я сидела на крылечке нашего дома и смотрела вдаль, ожидая нашей скорой встречи. И когда наконец на горизонте показалось такси, я забыла как нужно дышать. Моё лицо пылало от предвкушения чего-то нового и неизвестного мне. Я схватила своего плюшевого медведя и прижала к груди. Сердце билось так громко, что я казалось слышала каждый удар. И вроде всё было как прежде, но в то же время что-то изменилось. Изменилось внутри меня.

Воздух был прохладным и влажным, будто в любую секунду мог пойти дождь. Маленькие стрижи кружили в воздухе, опускаясь настолько низко, сбивая своим чириканьем все мои мысли.  В тот момент, когда я заметила Марка, выходящего из машины, я опустила голову притворившись, что завязываю шнурки на новых кроссовках. Но на самом деле, провожая его глазами, мне хотелось запечатлеть в памяти этот момент: Его светлые волосы отросли и постоянно падали на глаза. Он выглядел как мальчик модель из глянцевого журнала. Я помню, когда Марк был маленьким, его кучерявые волосики выгорали от солнца до оттенка платины, и он терпеть не мог свои белёсые кудряшки. Мама всегда называла его «маленьким ангелочком», и он действительно был похож на него. Ещё с далека мне удалось заметить, что он был почти на две головы выше меня. Его внешность кардинально поменялась.

Мама спустилась с крыльца и побежала на встречу к своей старшей сестре и её сыну. Преодолев расстояние между ними, она сжала каждого в своих крепких объятиях. Марк отошёл в сторону, и закинул свой рюкзак на плечо. Сначала он кажется и не заметил меня, дрожащую, сотрясающую от непонятного страха, приросшую к каменным ступеням крыльца. Но спустя несколько секунд, в его глазах вспыхнул огонёк. Он слегка прищурил глаза, чтобы получше разглядеть меня. У меня перехватило дыхание, и я почувствовала, что начинаю краснеть, от его столь оценивающего взгляда.

– Привет сестрище! – крикнул он, подойдя ближе.

Он улыбнулся, и эта улыбка поразила меня тогда в самое сердце. С тех пор она, каждый раз проделывала со мной необъяснимые вещи.

– Ты уже слишком взрослая для этого! – Марк выхватил из моих рук плюшевую игрушку и отбросил в сторону.

Я напряглась, ожидая следующего подвоха, не сводя с него рассерженного взгляда, понимая тот факт, что до сих пор не произнесла ни слова.

– Похоже, у нас снова проблемы, да Марк? – к нам приблизилась Ирина, и с сожалением посмотрела в мою сторону. – Иди ко мне маленькая принцесса! – И не обращай внимания на брата!

Мамина сестра подошла ко мне и крепко обняла. – Как ты выросла, снежинка! Уже совсем большая девочка! – проговорила она, расцеловывая мои щёки.

– Ага! Значит мне всё-таки показалось, – ляпнул Марк. – Она по-прежнему маленькая плакса! – склоняя голову на бок, с ехидством произнёс он.

– Ты не должен так разговаривать с сестрой! – Голос Ирины, слегка дрогнул и она посмотрела на маму, пожимая плечами.

– Снежана, доченька! Пообщайтесь с Марком. Я уверена, вы найдёте общий язык! А это недоразумение, лишь от того, что вы давно друг друга не видели! – прощебетала мама.

После того, как наши мамы зашли в дом, наше молчание не продлилось долго.

– Мы привезли тебе в подарок куклу барби! – Марк присел на корточки и поднял с земли тонкую веточку от дерева. – Но я кажется передумал, отдавать тебе этот подарок! – Он снова прищурился, а потом кинул в меня ветку, которую крутил в руках. – Увезу его обратно, и подарю своей подружке! – Не прекращал издеваться он.

– Лучше забери себе, и сам с ней поиграй! – наконец выдавила я из себя. Мне стало грустно, и я наморщила брови, пытаясь расплакаться!

Перед тем как зайти в дом, я посмотрела на брата. Уголки его губ были опущены, он вероятно не ожидал ответного «удара» в виде той реплики, что я бросила ему. Он сжал челюсти, и я успела заметить, как его подбородок слегка дёрнулся, вероятно он уже разрабатывал новый план мести, желая, как можно больнее ужалить, унизить меня.

Я неслышно прошмыгнула к лестнице, заметив, что мама и Ирина заняты приготовлением праздничного стола. Они так мило щебетали друг с другом, и мне вовсе не хотелось нарушать их столь приятную идиллию, жалуясь на паршивое поведение Марка. Я плюхнулась на кровать в своей комнате, и уткнувшись в подушку, приглушённо заплакала, выплёскивая всю обиду и злость на двоюродного брата. Одиночество остро кольнуло в груди, дало понять, что как прежде больше не будет. Наше весёлое детство осталось в далёком прошлом, а в настоящем, мы теперь чужие друг другу люди. Было только не совсем понятно, когда мы успели растерять наши, казалось настолько крепкие и нерушимые отношения?  Где те чувства, которыми были переполнены наши маленькие сердца? А теперь что? Остаётся только согласиться с этой нелепой судьбой, и делать вид, что всё в порядке. Ведь так или иначе нельзя повернуть время вспять, и задержаться там, в том отрезке времени, где были мы когда-то друг у друга.

ГЛАВА 3

(Марк Сорин.   Берлин 2005 год)

Увидев знакомое лицо в толпе, я полностью проигнорировал маму, она в тот момент продолжала говорить о моей совести, а точнее об отсутствии её у меня, и направился к Кристиану, который встречал нас в Берлинском аэропорту «Шенефельд». Наш полёт задержали на три часа, и это порядком раздражало, как и большинство других вещей, случившихся за последние часы нашего перелёта из Петербурга в Берлин. Мать никак не могла успокоиться, что я так и не смог оправдать её надежд за эти несчастные пять недель каникул, которые мы провели с ней в России. И если уж быть до конца откровенным, то я и сам не понимал, что на меня нашло. И почему я вёл себя с сестрой как полный придурок.

Я вспомнил сегодняшнее раннее утро, когда Светлана и Снежана провожали нас на наш рейс в Аэропорту Санкт-Петербурга, и сердце снова учащённо забилось у меня в груди. Снежана смотрела нам в след печальными глазами, не разу не моргнув, словно застывшая на месте статуя.  Её фарфоровая кожа переливалась в лучах утреннего солнца, а пухлые розовые губки были слегка приоткрыты. В тот момент она была похожа на прекрасную, лесную фею, завораживая и околдовывая своей не схожей, с другими, красотой. Всё то время, пока мы гостили у тёти, я вёл себя отвратительно, и даже не берусь отрицать этого. Изначально я не планировал играть роль некого засранца, но ничего не мог с собой поделать. Мне стоило просто-напросто игнорировать её, как это делала она. Но, чёрт возьми, я не мог перестать её провоцировать. Это была какая-то зависимость. И даже тогда, когда однажды я увидел её в чертовски красивом платье, сказал, что оно похоже на мешок. И к моему удивлению, она просто молча удалилась. А чуть позже я увидел её совсем в другом одеянии. На ней были надеты узкие джинсы, которые демонстрировали все прелести её обалденной фигурки, и маечка с логотипом „NIKE“, на груди. Наши взгляды встретились в равном поединке, пока мы молча изучали друг друга. Её каштановые волосы в тот момент развевались от ветра, а взгляд зелёных глаз, в которых бушевала нешуточная буря, пронзал меня насквозь, словно пытался наказать за мой язык. Я заметил она вся дрожала, и жутко нервничала. Эмоции бушевали через края на её упрямом маленьком личике. Она естественно была оскорблена, тем не менее, всё равно дала мне отпор, продемонстрировав свой непростой характер.

Я с силой сжал кулаки, цепенея при мысли, как сильно мне будет не хватать сестры. Теперь у меня больше нет возможности поиздеваться над ней. Осознав всё это, я напряг челюсть так сильно, что она заболела. И всё же, постарался придать своему лицу вновь привычное, снисходительное выражение, когда приблизился к отчиму.

– Привет Марк! Я соскучился по тебе, сынок! – казалось в тот момент он действительно был искренен со мной. Кристиан бросил взгляд мне за спину, выглядывая маму и крепко обнял меня.  Я сделал то же самое в ответ, но тут же ретировался в сторону, уступая место соскучившейся по нему супруге, и направился к багажной ленте, чтобы забрать наши чемоданы.

– Н, да! Судя по вашему настроению, – сделав выводы, проговорил Кристиан. – Отпуск прошёл не в лучшем виде! – Да Марк? – я прав?! – Он постоянно пытался вывести меня на откровенный разговор, пока мы ехали до нашего дома.

– И ты даже не можешь себе представить, насколько! Но я сама разберусь с сыном, милый! – ответила ему мама, поёрзав на сиденье. После, она тяжело вздохнула и положила свою ладонь на колено мужу. Отчим сжал её руку, и повернув к ней голову, нежно улыбнулся.

– Дорогая не расстраивайся! У Марка сейчас просто такой возраст. Эта затея, брать его с собой в Россию, была изначально не самой лучшей! – И я тебе говорил об этом! Как только приедем домой, мы поговорим о его поведении, – Да ведь Марк? – не прекращал сдаваться Кристиан. Весь этот бессмысленный разговор заставлял мою кровь вскипать. Чёрт бы их всех побрал. Я тяжело вздохнул и вставил в уши наушники. Просто замечательно! Теперь мы будем обсуждать ещё и моё поведение, которое снова стало для них проблемой.

Я поймал хмурое выражение лица своего отчима в зеркале заднего вида, и отвернулся к окну. Никто больше не сказал ни слова, пока мы ехали до дома. Кристиан продолжал сжимать руку моей матери, напевая ей серенады о том, как он истосковался за эти пять недель, а я погрузился в мелодии тяжёлого рока, лишь бы быть подальше от всего этого.

Быстро влетев в свою комнату, я кинул свой рюкзак возле двери. Достал сотовый телефон из кармана джинсов, и начал набирать сообщение своему лучшему другу Тому. Я нуждался в немедленном отчёте, того, что могло произойти, за то время пока я отсутствовал. И был уверен, что ему есть чем поделиться со мной.

После душа натянув на себя чистые джинсы и футболку, я бухнулся на кровать и стал изучать потолок. Снизу раздавался мамин смех вперемешку с комплиментами отчима, и я был уверен, что на сегодня наше семейное полит собрание откладывается. Сегодня никто из них, меня уж точно не потревожит. Я прикрыл глаза и мой разум вновь посетили ведения, в роли моей сестры. Мысли, которые крутились в голове, выворачивая наизнанку мою душу, были через чур неправильными и опасными. Непонятный страх поселился в моём подсознании. Я прекрасно понимал тот факт, что следующая наша встреча произойдёт не завтра, и даже не через месяц. Когда теперь мы сможем увидеться вновь? Стало больно от осознания той истины, что я не смогу видеть её каждый день, слышать её голос. У неё начнётся своя жизнь, в которой мне не останется места. Она будет проживать день за днём, не думая больше обо мне, пойдёт на свидание с тем, кто проявит к ней больший интерес. А позже, с ним же, познает первую любовь, он будет её первым мужчиной и когда-нибудь она подарит ему сына или может быть дочь. И теперь здесь, без неё, всё стало каким-то неуютным. Мой дом, город в котором я живу, но спасала лишь мысль, что через пару дней начнётся новый учебный год, и возможно это отвлечёт меня.

Мои мысли прервал телефонный звонок, растерянно вздрогнув я всё же ответил Тому.

– Эй, дружище! – заорал он настолько громко, что мне пришлось на секунду убрать сотовый от уха. – Надеюсь, ты готов к вечеринке, у меня в доме, сегодня вечером? – Нам надо успеть оторваться вместе, до начала учебного года! Как считаешь приятель?

– Всё ещё хочешь устроить тусовку у себя дома? Где родители? – удивлённо спрашиваю. – Что, прошлого раза не хватило? Сгораешь от нетерпения, повторить вечеринку у бассейна? – язвлю я.