затих, оставив ее совершенно одну на растерзание страстной любви, так

неожиданно поманившей ее из недавнего прошлого. Когда Николай взял

Ларочку на руки и отнёс в палатку, она уже не сопротивлялась. Каждой клеткой

своего существа она ощущала, что сегодня у неё не хватит сил оттолкнуть его, и

поэтому окончательно сдалась. Для неё это означало бы оттолкнуть любовь, а

заодно и еще одну реальную возможность испытать магическую страсть, о

которой она старалась не думать все эти долгие месяцы. Он покрывал её лицо

поцелуями, бесконечно повторяя: «Я тебя так люблю… Я тебя так люблю…», и

она опять позволила ему овладеть своим телом и душой, и подарить ей

несколько минут блаженного наслаждения и призрачной надежды.

Когда наступила полночь, Николай поднялся и неожиданно предложил:

– Пошли купаться!

– Купаться? В такой темноте?»

– А почему бы и нет? Не бойся! Ведь я же спасатель!

– Это точно! Ты меня сегодня уже спас. Не знаю, правда, от чего…

– Всегда к твоим услугам! – с этими словами он стремительно бросился с

головой в тёплое течение реки, а затем, вынырнув, протянул ей руку. – Ну, иди ко

мне, малышка! Вода – просто чудо!

Она осторожно попробовала воду кончиками пальцев – долгий июльский

день действительно нагрел воду, терпеливо подготовив её для ночного купания

юных любовников. Ларочка неотрывно смотрела на протянутые к ней сильные

мужские руки, а затем окунулась и поплыла ему навстречу. Когда она, наконец,

упала в его раскрытые объятия, её последний барьер сопротивления рухнул под

традиционной фразой: «Что будет, то будет!»

В следующий раз они встретились в городе – Николай предложил пойти

погулять в парк. Ларочке понравилась эта идея, но не понравилось, что Николай

пришел на встречу навеселе. Она бросила на него долгий вопросительный

взгляд, на который он с небрежностью ответил: «Да вот, отмечали день

рождения сотрудника – выпили по рюмке». Он взял ее за руку и повёл по

летнему парку, где вскоре на склоне холма, спускавшегося к реке, они нашли

пустынную скамеечку. Она присела в каком-то задумчивом ожидании, вдыхая

запахи распустившихся на клумбах цветов и любуясь прекрасными видами,

открывшимися перед ними.

А Николай в это время достал бутылку водки и пару маленьких стаканов.

Ларочка запротестовала: «Водку пить не буду. И тебе не советую. Посмотри,

какой чудесный день». Но он как будто ничего не слышал и не замечал, и,

привычно налив себе полный стакан, провозгласил свой традиционный тост: «За

тебя! За самую прекрасную женщину, какую я когда-либо встречал». Она

невольно скривилась, как будто услышала заезженную, сотни раз

прослушанную старую пластинку, которая давно потеряла всю прелесть

новизны.

Безуспешно пытаясь поддерживать с ним нормальный разговор, Ларочка, в

конце концов, притихла – хорошее настроение было непоправимо испорчено. С

одной стороны, она понимала, что у него был повод выпить – всё-таки день

рождения, а с другой стороны – что ей теперь от него досталось? Зачем он

вообще пришел в таком состоянии? Разговор никак не клеился, потому что

Николая постоянно куда-то уносило, как будто он продолжал гулять на только

что покинутой вечеринке.

После второго стакана он заплетающимся языком пытался рассказать ей

анекдот, от которого ей стало совсем не до смеха.

После третьего стакана он встал и сделал несколько шагов, чтобы найти

туалет, но тут же рухнул на землю и, к ужасу Ларочки, начал катиться вниз по

крутому склону холма. Она вскочила и инстинктивно схватила его за одежду, но

Николай был слишком тяжелым и ее тонкие пальцы не смогли его удержать – он

продолжал катиться по травянистому склону, пока не очутился в самом низу –

под разросшимися дикими кустами. Хорошо, что не было дождя, и почва была

теплая и совсем сухая.

Ларочка, обуреваемая страхом и ужасом, спустилась вниз и нагнулась над

Николаем, чтобы удостовериться, что он цел и невредим. Затем, вздохнув – то

ли от облегчения, то ли от надвигающейся тоски, она обречённо села на траву, и

положила голову любимого к себе на колени – как тогда, на пляже. С одной лишь

разницей – теперь он был совершенно бесчувственным. Глядя на его такие

неотразимые черты лица, она только теперь поняла, что проиграла его не

Любаше, а совершенно другому, более опасному демону. Этого демона звали

алкоголь. Она еще никогда в жизни не чувствовала такую беспомощность – её

возлюбленный, кумир её мечты, буквально скатывался в черную пропасть

забытья, и она не в состоянии была его спасти.

Ларочка потеряла счёт времени. Уже давно стемнело, а она продолжала

держать голову этого человека в своих руках, не в состоянии сдвинуться,

подняться и уйти. Все попытки его разбудить до сих пор оказались

безуспешными. Уйти и оставить его здесь одного? Что делать? Она давно уже не

понимала, что происходит в её жизни – как будто она держала в руках не голову,

а сегменты чужой картинки-паззл. Эти сегменты назывались «Предательство» и

«Пьянство», и теперь она раздумывала, как они могут вписаться в канву её

собственной картины жизни. В её воображении начало смутно вырисовываться

неизвестное будущее, и она поняла, что поставила перед собой невозможную

задачу – резкие края этих сегментов больно впивались в душу и портили

идеальную картину. Она продолжала держать их в руках, в то время как слёзы

катились по ее неподвижному лицу, смывая последние налёты детской, наивной,

несбывшейся надежды.

Ларочка так и просидела в этом положении всю ночь, прикованная к этому

человеку какими-то невидимыми цепями, мысленно молясь за него и оплакивая

свою мечту. Её горе было так глубоко, что, казалось, одной ночи было ничтожно

мало для того, чтобы выплакать всё до конца. Но долгие часы, проведенные на

траве этого парка, каким-то образом принесли ей достаточную ясность. Как

будто усыпанное звездами небо подслушало ее горькие мысли и подсказало

окончательный ответ.

Когда на рассвете Николай, в конце концов, проснулся, Ларочка точно

знала, что ей теперь делать. Она проводила его до остановки автобуса, а сама

пошла домой отсыпаться – хорошо, что была суббота, и ей не надо было идти на

работу.

– Вечером встретимся? – спросил Николай своим хриплым голосом, глядя на

неё опухшими глазами.

– Да, дорогой! Обязательно встретимся,– ответила она, поцеловав его в

щеку.

– Пойдем в летний ресторан? Там сегодня играет музыка.

– Прекрасная идея! Развлечений будет – хоть отбавляй! – улыбнулась она

многообещающе и помахала на прощание рукой.

Когда Ларочка проснулась дома в своей постели, на улице уже начинало

темнеть. Она вспомнила предыдущую ночь, и у нее опять защемило в сердце.

Решительно отбросив одеяло, она быстро оделась и подошла к телефону, на

ходу вспоминая номер и мысленно отметив: «Еще не забыла!» Любаша подняла

трубку.

– Это ты? Вот уж не ожидала! Чего ты хочешь?

– Скажи мне только одну вещь – ты еще встречаешься с Николаем или нет?

Он меня уверяет, что у вас всё кончено.

– Что за бред? Николай тебе такое сказал? Он сейчас в командировке! Как

ты могла его видеть? – продолжала недоумевать разволновавшаяся не на шутку

соперница.

– Это неважно, где я его видела, Любаша. Но ты должна знать правду.

Теперь он изменяет тебе со мной.

– Этого не может быть! Ты специально это говоришь, чтобы сделать мне

больно… Чтобы отомстить! Я даже не подозревала, что ты такая жестокая.

– Кто бы говорил о жестокости? Послушай, у меня нет причин тебя

обманывать. К тому же я больше не держу на тебя зла. Но проблема не во мне -

меня волнует Николай. Он много пьёт и сам не понимает, что делает. По-моему,

он совсем запутался.

Любаша не дослушала – на другом конце провода послышались быстрые

гудки. «Ах, так? Хорошо. Значит, ты не хочешь слушать. Никто не хочет видеть

проблему!»,– не могла успокоиться Ларочка и решительно набрала еще один

номер.

– Юрка! Мне нужна твоя помощь, срочно!

– Что на этот раз?

– Мне нужно организовать очную ставку.

– С кем это?!

– С Николаем и Любашей. Николай пытается ко мне вернуться, а Любаша

отрицает, что у них всё кончено.

– Понятно. Что от меня требуется?

– Я сегодня вечером иду с ним в летний ресторан. Позвони Любаше и

пригласи её на вечернюю прогулку. Поведи её по аллее, которая ведет к

ресторану. Там и встретимся. В 11 часов.

– Хорошо. Будет сделано. Предвкушаю большую драку.

– Да ну тебя! Кстати, с меня бутылка. Ну, всё, до вечера!

Они сели за маленький столик летнего открытого ресторана и сделали

заказ. Николай был немного смущён и искоса поглядывал на Ларочку из-под

своих томных век.

– Что-то тебя мучает, Колечка?

– Малышка, ты прости меня за вчерашнее. Ну, перебрал немного… Я не

хотел, так получилось.

– Да ничего страшного! В чем проблема? Полежал на травке, отдохнул. И я

с тобой заодно.

– Ну, зачем ты так? Опять издеваешься?

– А что ты мне предлагаешь делать? Петь тебе дифирамбы за

безукоризненное поведение?

– Прости меня, малышка, слышишь? Больше этого не повторится! – с этими

словами Николай протянул руку и осторожно взял Ларочку за пальцы.

– А у тебя больше и не будет такого шанса! – ответила она уверенно,

посмотрев любимому прямо в глаза.

– Что ты имеешь в виду? Не надо меня так пугать!

Официант прервал их беседу, поставив на стол бутылку вина и заказанную

еду.

– Ну ладно, давай отложим этот разговор,– весело и миролюбиво

проговорила Ларочка. – Наливай! Давай выпьем еще за одну встречу!

– Надеюсь, не последнюю. Пусть это никогда не кончается. –

подозрительного посмотрев на неё, Николай разлил по бокалам вино.

Затем, не отводя взгляда от Ларочки, нетерпеливо поднёс бокал к губам.

Обстановка постепенно разрядилась, и вот они уже весело болтали ни о чем,

запивали свой смех вином и заедали вкусной ресторанной едой.

Затем Николай встал и учтиво пригласил её потанцевать. Она нерешительно

приняла протянутую ей руку и опять поддалась, позволив повести себя на

середину танцплощадки. Они закружились под легкую музыку оркестра, вдыхая

запахи растущего за оградой жасмина, и упиваясь ритмом и такой знакомой

близостью. Ларочка опять начинала терять голову, и её в очередной раз уносило

в заоблачные выси – туда, где не было предательства и потерь, и где всё было

забыто раз и навсегда. А была только эта танцевальная площадка, крепкие плечи

и руки этого мужчины, на которые ей так хотелось опереться, всегда с

нежностью прижимать к ним свою разгоряченную щеку, и никуда не

отпускать…

Неожиданно она вздрогнула и остановилась. «Боже мой! Любаша с Юркой

будут идти нам навстречу! Что я наделала?!» – вихрем пронеслось у неё в

голове.

– Ларочка! Что с тобой? Тебе нехорошо? – встревожился Николай, от чего ей

стало еще более тошно.

– Давай вернёмся к столику – у меня немного закружилась голова,-

пришлось ей соврать, хотя она так этого не любила.

Настроение было испорчено на целый вечер. И как Николай ни старался её

развеселить, Ларочке не удавалось отмахнуть от себя неотвратимость

предстоящей на аллее встречи. Более того, теперь её трусило мелким ознобом

сомнений. Николай снял пиджак и заботливо набросил его ей на плечи.

– Да ты дрожишь. По вечерам здесь действительно прохладно.

– Да, ты прав. Спасибо большое. Мне уже лучше.

– Давай-ка я отведу тебя домой. Ты наверно не выспалась из-за меня.

– Нет! Я выспалась! – запротестовала Ларочка, но тут же замолчала и

поникла, с какой-то усталой обреченностью осознав, что отступать уже слишком

поздно.

Они медленно шли по аллее – Николай обнимал её за плечи, пытаясь

согреть и унять её непрекращающуюся дрожь. Теперь у Ларочки было такое

чувство, что она поднимается на эшафот, и это были её последние минуты

жизни и близости с любимым. Увидев вдали два знакомых силуэта, она

повернулась к Николаю и прошептала:

– Колечка! Я тебя очень люблю. Всегда помни об этом. Хорошо? Ты будешь

помнить?

– Да что с тобой сегодня? Конечно, я об этом помню. И я тебя тоже очень…-

неожиданно запнувшись, он так и не выговорил последнего, самого важного

слова.

Даже не взглянув на него, Ларочка поняла – он увидел Любашу. И тут она

почувствовала, как его рука медленно соскользнула с её плеча и затерялась где-

то в темноте.

– Ну что, Колечка? Так это ты так проводишь время в командировке? -

Любаша смотрела на него в упор, сложив руки на груди, как законная жена,

требовавшая ответа от своего нерадивого мужа.

– Так что, оказывается между нами всё кончено? А почему мне никто об

этом не сообщил? – продолжала она свой настойчивый допрос.