Отложив перо и книгу, он вынул из кармана часы и отметил для себя текущее время.

– И в чем же заключается ваша работа?

Девушка подошла ближе к столу и стала перебирать имевшиеся на нем предметы. Все они были созданы явно до ее рождения. Особенно заинтересовала юную баронессу шкатулка, на которой значился год ее создания.

– Она же на целый век меня старше! – воскликнула Анна-Мария.

– Да, – со вздохом подтвердил барон, начиная понимать, что хмурого взгляда недостаточно для того, чтобы вынудить незваную гостью уйти. Следовательно, надо было ее прогнать. Однако заниматься работой своего дворецкого его благородие не собирался, и потому вынужден был продолжить разговор: – Да, в этом году этой шкатулке исполняется сто семнадцать лет.

Анна-Мария не оставила свои исследования и продолжила знакомиться с вещами барона.

– Почему вы избегаете меня? – вдруг спросила она, протягивая тонкую ладошку к книге, из которой что-то переписывал барон.

– Отчего вы так думаете?

– Вы не завтракаете со мной, не обедаете, не позволяете мне увидеть вас, – медленно произносила девушка, как будто с интересом перелистывая страницы исторической хроники. – Вы меня не любите?

– Если бы я вас не любил, стал бы я просить вашей руки? – ответил барон. Он полагал, что его юной супруге будет довольно такого объяснения, и не ошибся. Анна-Мария улыбнулась, наклонилась вперед, окутав барона дивным ароматом своих духов, и звонко чмокнула его морщинистую щеку.

– Значит, сегодня вы поужинаете со мной?

– Если это доставит вам удовольствие.

Барона, смотревшего на наивное личико своей супруги, что-то заинтересовало позади нее, и, проследив за его взглядом, Анна-Мария увидела в дверях дворецкого.

– Вы очень кстати! – воскликнула она. – Я едва не забыла. Барон, пожалуйста, сделайте так, чтобы Джон не преследовал меня всюду. А то мне кажется, что он меня в чем-то подозревает.

– Вот как?

– Да.

– Джон, это недопустимо. Анна-Мария – хозяйка в этом доме и вольна делать все, что ей захочется.

– Как вам будет угодно, господин.

Еще раз подтвердив, что отужинает с ней, барон Грей велел девушке покинуть его кабинет. Дождавшись, когда Джон закроет дверь и повернется к нему, старик вновь достал из кармана часы. Нахмурился.

– Двадцать семь минут, Джон, – холодно обронил барон. – Ты посмел оставить это существо без присмотра, и она отрывала меня от работы почти двадцать семь минут. Это недопустимо!

– Примите мои извинения, господин.

– Я готов простить это. В конце концов, она моя жена и я должен уделять ей время. Но что мне делать с ее недовольством твоим поведением? Джон, разве я не говорил, чтобы ты присматривал за ней, а не следил!

– Извините, господин.

– Две ошибки за два дня – это слишком много, Джон. Ты понимаешь?

– Да, господин.

– Впредь этого не должно повториться. Присматривай за баронессой, но не запрещай ей ничего делать. Пусть здесь немного похозяйничает, если хочет. Главное, чтобы она не отвлекала меня от работы.

Барон отдал приказ, как ему казалось, вполне конкретный, разумный и исполнимый. Однако, как показали следующие несколько дней, в отношении Анны-Марии недопустимо было применять общепринятые меры оценки. Она могла делать то, что хочет, но не могла не мешать при этом кому-либо. Она могла никому не мешать, но очень скоро начинала страдать от скуки и одиночества.

* * *

На другой день после разговора с мужем, юная хозяйка занялась переустройством сада. В первые несколько часов барон Грей пытался закрывать глаза на то, что звонкий голосок супруги и бурчание садовника под окном его кабинета попеременно сменяют друг друга. Потом его благородие вызвал дворецкого.

– Займите ее чем-нибудь другим! – приказал он.

Джон ушел, и вскоре голоса стихли. На пару минут, которые потребовались Анне-Марии, чтобы подняться в кабинет супруга. К счастью, скандала не последовало, но выглядела юная баронесса обиженной.

Его благородие с трудом сумел объяснить девушке, почему и как она отвлекает его. Посоветовал заглянуть в библиотеку. Анна-Мария вздохнула, чуть поджала уголки губ, но все же покинула кабинет. Заглянувший после ее ухода Джон получил строгий выговор. После чего, наконец, наступила долгожданная спокойная тишина.

Следующие три дня прошли непримечательно. Его благородие провел их в привычном ритме, большую часть времени просиживая в кабинете. Анна-Мария коротала часы в библиотеке, что не могло не радовать ее супруга.

На четвертый день ближе к полудню барон решил лично нанести визит в кладовую знаний, а не отправить Джона разведать положение дел. Тело старика устало от статичного положения и требовало разминки. Да и порадовать своим появлением Анну-Марию не было лишним. Запертая дверь несколько озадачила хозяина дома. От проходившей мимо горничной, его благородие узнал, что это дело рук юной госпожи.

– Что она там делает?

– Никто не знает, ваше благородие. Она запретила туда входить.

Конечно, следовало постучать, но барон отбросил эту формальность и открыл дверь имевшимся у него запасным ключом. После чего замер на пороге, наблюдая, как Анна-Мария передвигает стул, чтобы водрузить импровизированный шпиль на крышу башни, сложенной из бесценных томов библиотеки рода Грей.

Девушка пожаловавшего гостя пока не замечала, слишком увлеченная своим занятием. Шпиль, очевидно, был последним элементом выстроенного ею замка, потому что, приладив его на крышу, сделанную из старинного атласа, юная баронесса слезла со стула на пол и отошла немного назад, чтобы оглядеть свое творение. На губах девушки играла довольная улыбка.

– Что это? – просипел барон. Худые, бледные, но с годами не утратившие силу его пальцы впились в дубовую притолоку, удерживая его благородие в вертикальном положении.

Анна-Мария обернулась на голос и, как ни в чем не бывало, ответила на вопрос:

– Это замок благородного рыцаря. Вам нравится?

Ответить барон не смог. Вместо этого он чуть повернул голову в сторону коридора и прокричал, что было сил:

– ДЖОН!!!

Новым приказом для дворецкого стало задание: найти для Анны-Марии подругу или друга среди окрестных дворян, дабы молодая супруга наносила визиты, а не ущерб поместью барона Грея. На всякий случай его благородие уточнил, что Анна-Мария должна по доброй воле уезжать каждый день к этому человеку.

Задача была поставлена непростая, но уже через неделю Джон доложил своему господину, что все сделано.

– И кто этот несчастный?

– Барон Рамо. К нему приехала погостить младшая дочь Шарлотта, предпочитающая отчему дому скромную квартиру тетушки в городе. Его благородие полагает, что дочь задержится в наших краях несколько дольше, если у нее будет возможность проводить время в хорошей компании.

Барон Грей согласился, и тем самым выгадал себе еще почти месяц спокойного существования.

Каждое утро, подарив прощальный поцелуй провожавшему ее супругу, Анна-Мария забиралась в карету и отправлялась в двух часовое путешествие. Оно не было утомительным, поскольку девушка предвкушала встречу с тем, с кем ей было не только не скучно, но даже интересно проводить время.

Младшая дочь барона Рамо была старше Анны-Марии почти на десять лет, но относилась к ней как к равной, что льстило баронессе Грей, за прошедшее со дня свадьбы время успевшей привыкнуть к снисходительному отношению. Кроме того, Шарлотта получила хорошее образование, успела неплохо узнать жизнь в городе, и охотно делилась со своей знакомой этими знаниями, всякий раз поражаясь тому, как ярко реагирует Анна-Мария на самые, казалось бы, обыкновенные вещи.

Однако в последний день июля младшая дочь барона Рамо намеревалась сообщить баронессе Грей новость, на которую, по его мнению, девушка должна была отреагировать иначе, чем обычно. Собравшись с мыслями, девушка взглянула в широко распахнутые глаза своей слушательницы и сказала, что первого августа, то есть завтра, к ней приезжает возлюбленный.

– И что же? Я буду рада с ним познакомиться! – заявила Анна-Мария.

– Это-то как раз и невозможно. Мой избранник богат и весьма легкомысленно настроен. Он падок на красивые лица. Мне потребовалось много времени, чтобы обратить на себя его внимание. И мне бы не хотелось, чтобы он передумал просить моей руки после встречи с тобой…

– Но что же может изменить наша встреча?! – воскликнула девушка. – Я непременно приеду завтра и познакомлюсь с твоим возлюбленным, Шарлотта!

И не дожидаясь ответа, Анна-Мария оставила подругу на скамейке в парке. «Завтра она сделает напрасными все мои надежды», – совершенно точно поняла младшая дочь барона Рамо.

Со своей проблемой она пошла к отцу и получила от него ответ, общая суть которого сводилась к следующему:

– Я помогал барону Грею. Теперь пусть он поможет мне. Пусть делает со своей женой что хочет, но только завтра ее здесь быть не должно.

Все свои мысли барон Рамо изложил в письменном виде и отправил с курьером его благородию. Барона Грея опечалила эта новость. Запершись в кабинете, не пуская к себе даже Джона, он размышлял о своих возможных дальнейших действиях. Разговор с баронессой и попытка убедить ее прекратить полюбившиеся визиты совершенно точно были бесполезны. Запирать Анну-Марию дома было нежелательно, ибо это, несомненно, лишило бы покоя самого хозяина. Куда же можно было отправить ее благородие так, чтобы не вызвать тем самым пересудов, не обидеть девушку и не обременить себя?

Уже во втором часу ночи барон Грей вызвал к себе дворецкого и велел будить горничных госпожи.

– Завтра она отправляется в столицу.

– Как вам будет угодно, господин.

– Это еще не все, Джон. Ты поедешь с ней. Будешь присматривать, чтобы она не натворила глупостей, будешь контролировать ее траты, но не будешь ей докучать своим вниманием. В общем, будешь вести себя в отношении баронессы так, как вел бы я, будучи рядом с ней. Ты понимаешь, о чем я?

– Да, господин.

– Еженедельные отчеты о ее времяпрепровождении добавятся с завтрашнего дня к твоим обязанностям.

– Да, господин.

На другое утро новость сообщили Анне-Марии. Девушка, к удивлению барона, восприняла ее с огромным воодушевлением, прежде всего по причине того, что в столице бывать ей еще не доводилось. После завтрака она решительно вмешалась в процесс сбора вещей. Особенно волновало девушку то, как будет уложена деревянная шкатулка ручной работы, служившая вместилищем ее «дворянской чести» – дорого изумрудного колье.

Покончив со сборами, баронесса Грей отправилась лично проконтролировать погрузку чемоданов в экипаж. Тут, правда, между бровей у нее пролегла глубокая складка, потому что ей стало понятно, что Джон поедет с ней.

– Не хочу, чтобы он следил за мной и в столице, – раскапризничалась Анна-Мария. – На меня будут косо смотреть!

Барон Грей, вышедший проводить супругу в долгий путь, обнял ее за плечи и произнес:

– Он не будет вам докучать, моя дорогая.

– Будет. Он не может иначе. Уж лучше бы вы позволили мне взять с собой горничную. Ее присутствие рядом, по крайней мере, было бы оправдано. Говорят, что в столице теперь модно горничных везде с собой брать.

Такой вариант категорически не устраивал барона. Ведь помимо обязанностей горничной его жены, служанка выполняла множество другой работы по дому. И в случае ее отъезда пришлось бы искать замену проверенному годами человеку, к которому хозяин дома привык. Поэтому его благородие предложил:

– А не хотите ли вы, моя дорогая, по приезде в столицу сама нанять себе горничную?

При этих словах барон многозначительно посмотрел на своего дворецкого. Джон едва заметно кивнул.

Анна-Мария пришла в восторг от предложения и, конечно же, приняла его. Привычно поцеловав на прощание супруга, девушка подобрала подол платья и с помощью ненавистного, но приятно услужливого дворецкого забралась в карету.

– Мне будет не хватать вас, – обратилась она к барону. – Обещайте, что скоро приедете.

– Обещаю, – ласково улыбнулся старик, а сам без стеснения подумал: «Не дай Бог, дела в ближайшее время приведут меня в столицу…»

Джон занял место на козлах рядом с кучером, и экипаж тронулся с места. Наблюдая, как он удаляется, вопреки прежним мыслям, барон Грей неожиданно осознал, что наряду с удовлетворением чувствует и грусть.

Когда экипаж совсем скрылся из вида и улеглась поднятая им пыль, его благородие начал подниматься по лестнице парадного крыльца. Однако, не дойдя доверху пары ступеней, он остановился. Обернулся и с минуту смотрел на нежно-лиловые цветы на ближайшей клумбе. По воле Анны-Марии, они пришли на смену колючим алым розам. Вздохнул: трудно было не согласиться с тем, что недолгое пребывание девушки в этом доме изменило имение в лучшую сторону.

– Пожалуй, – прошептал барон, – мне тоже будет тебя не хватать, Анна-Мария.