Глава 4

– Не может нормально ехать! Сколько же у него работы на такой дороге? Наверное, сам ее и разворотил, чтобы авторитет заработать, – ворчала Инга, едва шевеля губами.

Девушка подозревала, что Степаныч легко может видеть ее. А заметив движения губ, разбираться не станет: припишет к сумасшедшим, ведущим беседу с умным человеком. Допустить этого было никак нельзя! Но и держать в себе эмоции Инге совсем не хотелось. В конце концов, она приехала в эти края расслабиться и отдохнуть, а не поднять градус внутреннего напряжения.

Через десять минут, как и обещал Степаныч, лес расступился, и впереди показались редкие огоньки деревни Высокое. Свое название поселение целиком и полностью оправдывало. Располагалось оно на макушке холма с пологими склонами. Справа от холма в свете луны угадывалась гладь узкой реки. Слева можно было разглядеть распаханные поля.

Инга предполагала, что Степаныч остановится, перецепит буксир так, чтобы трактор ехал передом. Однако молодой человек, должно быть, очень спешил пораньше лечь спать. И не останавливал трактор до тех пор, пока сцепка не добралась до низкой избенки в три окна. Перед окнами располагался палисад, обнесенный забором из тонких прутьев. Справа от сруба было видно покосившееся крыльцо. Позади избы чернел скотный двор.

– А крыша мхом поросла – не иначе, – прошептала Инга.

– Прибыли, ваше величество, – скомандовал тракторист, придерживая дверь, чтобы девушке было удобнее вылезти из салона паркетника.

– Куда прибыли?

– К вашему дому.

Инга уже и сама сообразила, что дряхлое строение – это тот самый проклятый дом, приведший ее в деревню Высокое. Но не зря же говорят, что надежда умирает последней:

– Ты уверен? Это же какой-то сарай!

– Фаина Львовна в девяносто четыре года померла. Мужа лет тридцать назад схоронила. Сына – лет десять. Внуки к старухе от случая к случаю ездили. Пенсия, сама знаешь…

– Сама я много чего знаю, – огрызнулась Инга.

– Ну, так должна понимать, что некому было ей по хозяйству помогать. Как могла, так и держала свой дом! Скажи спасибо, что крыша не течет и печь нормально греет!

Инга захлопала ресницами.

– То есть как это «печь греет»?

– Молча.

Устав от бестолкового разговора, Степаныч отвязал машину от трактора и закинул веревку в кабину.

– Ключ от дома у тебя хотя бы имеется?

– Имеется.

– Хорошо. Доброй ночи!

Ответить Инга не смогла. У трактора вновь заработал мотор, и перекричать его не было никакой возможности.

Когда на улице воцарилась тишина, девушка выругалась себе под нос. Пару нелестных замечаний отпустила в сторону «деревенского хама». Потом тяжело вздохнула, смахнула выступившие в уголках глаз слезы и достала бумажный конверт, полученный у нотариуса. В конверте кроме бумаг лежал старый потертый ключ.

Замок поддался не с первого раза. Инга заподозрила, что у старухи не было заведено запирать дверь, из-за чего механизмы и заржавели. От этой мысли на душе стало совсем тоскливо. Ведь если фасад дома и замок на двери были плохи, внутри, вероятно, ожидал настоящий ад.

Смартфон Инги все также почивал в придорожных кустах, другого способа подсветить себе дорогу девушка не придумала, поэтому ей на свой страх и риск пришлось войти в темный дом на ощупь. Содрогаясь от каждого прикосновения, от каждой новой текстуры под подушечками пальцев, Инга обшарила внутреннюю сторону стены. Выключателя не нашлось, поэтому девушка шагнула к противоположной стене и вскоре добралась до внутренней двери. Замка на ней не оказалось, открылась дверь легко.

Из комнаты пахнуло старостью, пылью и гнилью. Инга закрыла нос рукой. Подождала немного, чтобы в помещение проникло достаточно свежего воздуха, после чего рискнула войти.

– Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста… – шептала девушка, ощупывая стену возле притолоки.

Наконец, выключатель был найден, и Инга, закрыв от волнения глаза, нажала на кнопку. Каких-то очевидных изменений девушка не заметила, но веки как будто стали светлее.

– Да! Работает!

Впрочем, когда Инга открыла глаза, ей тут же захотелось вновь воспользоваться выключателем. Единственная комната в доме не выглядела жилой. Была похожа на кладовую… На помойку, если говорить совсем честно. Рассохшийся пол покрывал ровный тонкий слой пыли. Краска на потолке облупилась. На стенах висели клочья бумажных обоев, не то ободранных кошками, не то рассыпавшихся от старости.

В углу комнаты мозолил глаза покосившийся шкаф. К нему привалилась старинная чугунная кровать. На кровати лежали две подушки и комок, опознанный Ингой как одеяло: очень старое одеяло в очень желтом пододеяльнике. Девушка поморщилась и брезгливо отступила от спального места.

Возле противоположной стены комнаты стояли стол с парой стульев и с виду крепкая длинная лавка. Инга Сергеевна присела на край последней, подобралась, словно испуганный замерзший птенец. Слезы вновь заблестели в уголках глаз. Никогда прежде девушка не чувствовала себя такой несчастной.

– Тупой деревенщина, – без особых усилий нашла Инга виновника своих текущих бед. – Он знал, что здесь невозможно ночевать. Нарочно не повез меня на заправку. От бутылки оторвала, вот и решил отомстить. Ни себе, ни людям, чтобы. Это же так весело – поиздеваться над городской барышней!

Злость придала Инге сил. Собравшись с духом, девушка сходила в машину, и принесла вещи, которые могли пригодиться ей ночью и которые смогла унести за один раз. Через пять минут на протертой влажными антибактериальными салфетками лавке, Инга постелила себе постель. Белье девушка привезла с собой, и теперь, оглядываясь вокруг, похвалила себя за сообразительность и предусмотрительность.

Утешаясь тем, что спать на твердой поверхности полезно для здоровья, Инга выключила свет и устроилась на лавке. Раздеваться девушка не стала. Все же влажность и запустение не добавляли помещению уюта и тепла. И за эту предусмотрительность Инга тоже похвалила себя. Очень скоро. Буквально через пару минут…

– А! Кто там?!

Инга вскочила на ноги, замотавшись в пододеяльник. Простынь и дорожная подушка в чистой наволочке упали на пыльный пол, но девушка не придала этому значения. Замерев, она отчетливо слышала тревожное биение собственного сердца и тихий шорох в углу. Топот, изначально привлекший ее внимание, уже стих.

– Кто там?!

На вопрос, разумеется, вновь никто не ответил. Инга побледнела от страха, понимая, что за стеной шуршит не человек.

«А что если это призрак старухи? Может, она невзлюбила меня за что? Заманила сюда наследством и решила…»

Додумать Инга не успела, потому что внезапно на нее снизошло озарение. Ни злой умысел, ни потусторонние силы не были виноваты в том, что она не смогла уснуть.

– Мыши!!!

Не помня себя от ужаса, Инга бросилась к выходу. В памяти услужливо всплывали виденные в интернете картинки детей с пальцами, обглоданными крысами в голодные годы. Против воли звучали в голове слова родной бабушки, натерпевшейся от домашних вредителей в годы войны.

Очутившись на улице, Инга упала на колени и в голос зарыдала. Конечно же, не могло быть и речи о том, чтобы вернуться ночевать в избу.

– Пусть меня лучше вампиры сожрут! – решила девушка, имея в виду комаров.

Плотнее замотавшись в пододеяльник, Инга забралась в салон автомобиля, откинула спинку водительского кресла и вскоре все-таки забылась тревожным сном.

* * *

Проснулась Инга от громкого мычания, раздавшегося почти над самым ухом. Поежившись от утренней прохлады, девушка почесала искусанный ночью лоб и повернулась к невольному будильнику.

Будильник – пегая корова с пучком травы во рту – невозмутимо продолжал пялиться сквозь мутное стекло на обитателя неизвестного автомобиля. Инга застонала, понимая, что засохшую слюну коровы придется самостоятельно отчищать от стекла. Вряд ли в деревне, где нет даже заправки, найдется автомойка.

Оставаться в машине больше смысла не было. Проведя рукой по лицу сверху вниз, девушка прогнала остатки сна. Села, подняла спинку, нажала на гудок, отгоняя корову и пару овец от автомобиля. Разумеется, расчистив путь таким образом, столичная барышня тут же привлекла к происходящему возле старого дома излишнее внимание.

– Опять он? – недовольно зыркнула Инга на Степаныча.

Футболки на молодом человеке больше не было. Вместо нее ламберсексуал деревенского разлива облачился в простую клетчатую рубашку и штаны цвета хаки. Инга неосознанно улыбнулась, чувствуя, как медленно взлетают бабочки в животе. Простые опрятные одежды подчеркивали хозяйственность и мужественность своего обладателя – редкие качества у знакомых ей мужчин.

– Такой сказочный красавчик и такой фантастический хам! Ну, почему жизнь так не справедлива?

Степаныч тем временем подошел к автомобилю и продемонстрировал железную канистру. Полную, если судить по тому, с каким усилием молодой человек ее поднял. Инга опустила стекло и не слишком радостно поинтересовалась:

– Что это?

– Бензин. Не стал тебя будить. Сам съездил на заправку.

– Как это съездил? Когда? Еще ведь… – Инга тщетно попыталась отыскать хоть какие-нибудь часы.

– Да уж полчаса, как вернулся, – рассмеялся бодрый и веселый Степаныч, наблюдая за ее действиями.

Инга кивнула, зевнула. Спрашивать больше ничего не стала, предвкушая с каким удовольствием расскажет ей Степаныч про свой ранний подъем. Дернув рычаг, девушка дала понять, что железного коня можно покормить.

Недовольно дернув головой, Степаныч вздохнул, но, видимо, коня пожалел. Не говоря ни слова, молодой человек направился к крышке бензобака. Минут через пять дело было сделано, и тракторист вновь предстал пред светлые очи Инги, источая отвратительный аромат бензина.

– А ты чего в машине спишь? Говорила же, что комары.

– В доме мыши.

– А-а-а… – протянул Степаныч.

Инга смерила его презрительным взглядом. Этим своим «а» молодой человек, несомненно, насмехался над ней. Ведь что такого, чтобы жить в доме, где живут грызуны-вредители?

Очень хотелось озвучить мысли, хотелось высказать Степанычу все, что она о нем думает. Но, к несчастью, тракторист был единственным человеком в деревне, кто мог ей помочь.

– Слушай, а ты не мог бы мне помочь на асфальтированную дорогу вернуться? – усилием воли задавив обиды и злость, попросила девушка. – По песку протянешь? Чтобы колеса опять не забуксовали.

– Ты на заправку что ли собралась? Зачем? Я тебе достаточно бензина привез…

– Я совсем уехать собралась, – резко оборвала его Инга.

– Как «совсем»? – опешил Степаныч.

– А что мне тут делать? Я же на дом взглянуть приехала. Взглянула. Даже, можно сказать, насмотрелась. Пора и честь знать!

– То есть как это «насмотрелась»? Ты же только вчера ночью приехала!

Девушка не сводила с тракториста пристального взгляда. Выражение на лице молодого человека медленно менялось от растерянности до обиды. Последнее ничуть не удивило Ингу. Она понимала, что местные, несомненно, гордятся своей деревней, любят свои дома и ценят красоту окружающей природы. Поспешный отъезд гостьи (никем другим Инга себя считать не желала) наносил им оскорбление. Ведь столичная барышня посмела не восхититься родными просторами!

– Ты мышей, значит, боишься? – прорвался в мысли Инги голос Степаныча.

– Нет.

– Работы?

– Я пашу по двенадцать часов в сутки!

– Убираться не любишь?

– Причем здесь это?!

– Тогда вылезай.

И не дожидаясь активных действий с ее стороны, Степаныч распахнул дверь автомобиля и вытянул Ингу наружу.

– Тут главное с правильного ракурса на все посмотреть! Можно убогость увидеть, а можно – богатство. Давай скорее, – поторопил Степаныч девушку, которая никак не могла выпутаться из пододеяльника.

– Куда спешить? Боишься, что мыши разбегутся?

– Да, что ты все про этих мышей? Дам я тебе свою Мурку на пару дней: всех грызунов из дома выгонит!

Инга фыркнула, но отказываться от столь щедрого предложения пока не стала. Тем более что Степаныч уже стоял на крыльце.

Бредя навстречу трактористу, Инга смогла вдоволь налюбоваться домом Фаины Львовны. Утром он стал выглядеть еще печальнее, так что при самом удачном раскладе рассчитывать на прибыль от наследства не стоило. Условно жилое строение в ближайшее время надлежало снести, пока гнилая крыша не рухнула кому-нибудь на голову. Что же касается участка земли – вряд ли он стоил больших денег.

Впрочем, отчаяние быстро отступило после того, как Инга вошла в дом. С наступлением нового дня атмосфера внутри стала намного приятнее. В сенях не было никакого мусора, только облачка пыли поднимались при ходьбе. Пространство комнаты пронзали десятки солнечных лучей. Обои выглядели не так зловеще. Инга даже вынуждена была признать, что ретро узор на них весьма неплох. Мебель при ярком свете уже не казалось дряхлой и трухлявой, больше походя на антиквариат, требующий небольшой реставрации.

– А это что такое? – Инга указала на потрепанный корешок книги, видневшийся из-под кровати.

– Мыши сгрызли.

– А там, на потолке что за дыра?

– Мыши проход устроили.

– Этот странный бисер…

– Мыши переварили книгу, – усмехнулся Степаныч.

– Понятно, – протянула Инга. Определенно, смысла задавать вопросы больше не было.

Изредка давая комментарии по поводу того или иного предмета, Степаныч внимательно осмотрел помещение. Скрытых или явных угроз для новой хозяйки молодой человек не выявил, о чем сообщил с искренней и очень притягательной улыбкой на лице.

– Места немного, но все с умом сделано. Муж Фаины Львовны сам дом проектировал, – не без гордости за односельчанина добавил Степаныч. – Кстати, из сеней еще выход на скотный двор есть. И в туалет. Только когда пойдешь по нужде, будь аккуратна. Не упади.

– Куда не упасть? – удивилась Инга. – Там лестница?

– Там яма! – донеслось из сеней. – Или ты думала, на скотном дворе санузел со всеми удобствами будет?

Со всеми или нет, Инга не задумывалась. Но на сидушку с ведром под ней все же рассчитывала.

Когда девушка вышла из избы, Степаныч как раз поднял крючок и распахнул хлипкую дверь, ведущую прочь из основной части дома.

– Пойдем. Лучше я с тобой схожу, а то мало ли…

Молодой человек вдруг замолчал и замер на месте, будто увидел на скотном дворе нечто такое, чего там никак не должно было быть.

– Стой там. Не подходи, – опомнившись от первого потрясения, велел Степаныч.

– А что там?

– Не подходи!

Но Инга уже шагнула вперед и останавливаться не собиралась. В конце концов, это был ее дом, и никто не имел права ей указывать, на что не смотреть и куда не ходить. Степаныч услышал шаги за спиной. Попытался преградить путь и заслонить собой пространство двора…

– А-а-а!!!

Крепкая мозолистая ладонь зажала Инге рот, в то время как вторая рука легла на плечо и вынудила развернуться лицом к широкой крепкой груди.

– Да, не кричи ты так! Оглушила.

Инга высвободилась из объятий навязчивого помощника и тут же накинула на него с кулаками и обвинениями:

– То есть, как это – не кричать? Там же человек!

– Ему уже не поможешь, – покачал головой Степаныч. – Тем более криком.

Напоминание мгновенно привело Ингу в чувства. Давно ли она сама себе говорила нечто похожее?

Сделав глубокий вдох и медленный выдох, девушка с опаской обернулась. Посреди скотного двора лежал труп неизвестного ей пожилого мужчины. Из живота несчастного торчали вилы. Солома вокруг была залита кровью. Старик, должно быть, пытался вытащить орудие убийства из своего тела, потому что на горбатой рукояти отчетливо виднелись кровавые отпечатки ладоней.

– Кто же его так? – с трудом сдерживая рвотный позыв, поинтересовалась Инга. – Только не говори, что мыши.

Степаныч не сказал. Вместо этого он наклонился и поднял с пола свежий окурок от дорогой сигареты.

– Мыши не курят! – уверенно произнес молодой человек.