«Шоколадом лечить печаль и смеяться в лицо прохожим!»

Манекен в витрине «Территории моды» прекрасно смотрелся в розовом костюмчике – брючки плюс маечка, и соломенная шляпа под мышкой. Единственное, чего ему не хватало, – головы. Катя мысленно приставила свою – получалось очень неплохо. А уж в комплекте с Алешкиной сумкой – тем более.

Она потопталась нерешительно. Ведь вышла только за кормом для Арчи и шоколадкой для себя. «Бомбу» братец, как оказалось, прикончил, хотя оставалось больше половины, и на излишек он права не имел. Но нельзя же без сладкого, и пришлось тащиться покупать, предварительно сняв «наряд для свиданий». А тут еще манекенов по дороге расставили! И все магазины на летнем режиме, работают допоздна, и двери у них распахнуты.

Хотя решить вопрос можно было и не заходя внутрь – цены вывешены тут же, и деньги тут же, в сумочке. И, главное, их хватает! И куда их еще, собственно, девать? Катя ничего не тратит, кроме как на сладости, а продуктов из холодильника-самобранки хватит, кажется, до самого возвращения родителей. Внутренняя борьба продолжалась. Помимо того что она сама, без долгих советов с мамой, еще никогда не покупала себе одежду, Катя точно знала, что та не одобрила бы ее выбор – розовые штанцы наверняка показались бы ей несерьезными. У мамы был строгий классический вкус, эксперименты отрицались. Катя представила себе, как та смотрит на этот костюмчик и ее глаза увеличиваются в размерах.

Тогда Катя решилась на полумеры: твердо вошла в магазин и направилась прямо в примерочную кабинку.

– На вас отлично сидит, – сказала продавщица, когда Катя вышла к большому зеркалу посмотреть на себя на просторе.

И она не привирала, чтобы сбыть товар. Катя и сама еще до примерки видела, что костюмчик подойдет, – мама всегда говорила, что у нее стандартная фигура и ей легко подбирать одежду, – и надела его, только чтобы убедить себя окончательно, что купить его надо.

– И сумочка как подходит, – не унималась продавщица. – Конечно, он легкий, но ведь начнется же когда-то настоящее лето.

В это всем очень хотелось верить. Другие покупательницы, поглядев на Катю, начали искать такие же точно костюмы, но продавцы их огорчили, сказав, что тот, что на Кате, – последний.

И она решилась.

После магазинного триумфа Катя и домой пошла прямо во всем новеньком – вроде не так уж и холодно! – и всю дорогу ловила заинтересованные взгляды мужчин. Ей улыбались и то и дело спрашивали, сколько времени, и как куда-нибудь пройти, и что она делает вечером. Это немного смущало, но было приятно.

Вот теперь Роман мог бы, просто должен был пройти мимо! Но он не прошел. «Вспоминай меня – и наступит лето», – распевала в ее плеере группа «Корни», и Катя уже принимала как должное то, что строчки в книгах, обрывки песен и разговоров попадали в тему. Лето возвращалось на глазах. Солнце, вместо того чтобы садиться, вдруг воссияло, и становилось заметно теплее, и прохожие повеселели. А все она – ее отважная покупка!

Дома был Алешка, и он тоже «восхитился»:

– Барби! Вылитая Барби.

– Дурак, – был ему ответ – не совсем убийственный, зато молниеносный.

А всегда радостный Арчи прыгал вокруг хозяйки и пытался приложиться к обновке лапами, но ему запретили.

Плохого настроения как не бывало. Розовый костюм озарил собой все вокруг, и Катя, повесив его на дверцу шкафа, любовалась до самой ночи.

И только вспомнив о завтрашних занятиях на курсах, немного поскучнела. Теперь на Лилькину восторженную дружбу рассчитывать не приходится. Впрочем, Лилька вряд ли появится – компьютеры же ей неинтересны.

«Что делать в городе в июне?»

А назавтра, на перекрестке, по пути на курсы Катя увидела Лильку. Та неслась на урок рыжим вихрем, бесчисленные веснушки были тщательно замазаны тоном, но все равно видны, а уж удержать улыбку не было никакой возможности.

– Привет, подруга! Сегодня так тепло, так здорово, правда?

Ей что, память отшибло?

– Чего молчишь? Ого, какая ты сегодня. И сумка классная! Слушай, давай мы с тобой… Да чего глядишь-то так?

Катя поняла, что за «свидание» она не сердится.

– А, ерунда, – махнула рукой Лилька. – Ты меня поставила, конечно, в идиотское положение, но я тебя успела полюбить. Ты ужасная оригиналка. Какие планы на сегодня?

– После занятий? Я еще не думала…

– А ты обязательно хочешь на занятия? – жалобно спросила Лилька и тут же махнула рукой: – Ладно, ладно. Куда еще время убить? Летом в городе с ума сойдешь, правда? Если не уехал никуда… – Катя не нашла что ответить, а Лилька вдруг загорелась: – А знаешь что! Едем в институтский спортклуб. У наших там один студент знакомый, Славка, я только и знаю, что имя. Но это все равно, они прибились туда и каждый день теперь таскаются, нас забросили совсем. А мы что, рыжие? – И, тряхнув головой, Лена сама посмеялась над вопросом.

Белогорский филиал московского технического вуза славился во все времена – и хорошей подготовкой, и веселой студенческой жизнью. Когда-то здесь ковались элитные кадры для Белогорского же НИИ, и все было сделано основательно: учебный корпус, общежитие, столовая, спортклуб. Солидность и основательность сохранились, а оживленности даже прибавилось: филиал, чтобы шагать в ногу со временем, открыл еще несколько модных факультетов – экономический, юридический, туризм и отдых. Студентов стало больше, и девчонки появились, разбавив традиционный «мужской монастырь».

Но институтский спортклуб по-прежнему оставался мужским царством. Студентки мелькали там изредка, видимо предпочитая дискотеки и конкурсы красоты. К тому же клуб стал почти коммерческим – переброситься в волейбол можно было еще даром, а вот пройти на теннисный корт – уже нет. Впрочем, Катя с Лилькой убедились, что девушек-болельщиц, которыми они назвались, везде пускают беспрепятственно. «Прямо как в ночных клубах», – фыркнула Лилька – наверное, знала толк в ночных клубах. Или просто выпендривалась.

Катя с любопытством смотрела по сторонам. Надо же! Все-таки тесен мир. Думаешь увидеть новое общество, а видишь сплошь знакомые лица – вон на теннисном корте брат с однокурсниками, машет рукой: «С пионерами пришла?» Вот он где к экзаменам готовится!

А Лилька с восторгом кинулась к волейбольной площадке. Болельщики халатно относятся к своим обязанностям – не кричат, не свистят, не хлопают, – а она справилась с этим успешно, одна за всех.

– Эх, и я бы сыгранула в волейбольчик! Ух, какая подача! Только тут мужики все какие здоровые, мячом зашибут… А вон те совсем играть не умеют, только стоят, руками машут. Я бы их всех троих заменила! Да куда, куда лезешь, балбес, ты же подавать не должен, не должен подавать! А эта бабенка чего втесалась, портит всю игру, скачет без толку!

Глядя на это представление, Катя смеялась от души. А Лилька подскакивала, вытягивала шею, всплескивала руками:

– Ну, ты, синий, хватит публику мочить! Тьфу, опять бабенка! Мяч в сетку, переподача должна быть! Какого черта тут судья, если он в другую сторону смотрит?! Эй, судья, какого черта?! Да тут половина играть не умеет! А вон тот, в красной майке, и в синей который – одни за всех вкалывают… Что, так быстро кончили?! Эй, судья-а! Счет какой?

Но судья ушел, так и не сказав счета.

Кирилл с товарищем – один в красной майке, другой в синей – подбирали куртки со скамеек и на все корки ругали судью, как вдруг Кирилл заметил:

– Вроде мои девчонки стоят? Ну да, Лилька рыжая, ее издалека видать.

– А вторая, хорошенькая, тоже с тобой?

– Не знаю… Лилька!

– Пойдем к ним. Это же Кирилл, – дернула Катю Лилька и побежала первая.

Катя и так уже видела, что это ее вчерашний знакомый. Только сегодня в нем не было ничего отталкивающе высокомерного: румяный, разгоряченный игрой, оживленно говорящий о чем-то с другим спортсменом. И сам такой спортивный, под стать обстановке: высокий, не качок, но выглядит внушительно, коротко стриженный и, пожалуй, даже симпатичный.

И осталась стоять на месте.

«Что меня к тебе влечет – вовсе не твоя заслуга!»

Едва приблизившись, Лилька затрещала:

– О, Кирилл, это ты, а я и не узнала, будешь богатый, ты так здорово играешь, а я и не знала, судья – подлец, правда, а это что, твой друг, как его зовут?

– Денис, кажется. Я его вижу первый раз. Денис, что ли?

– Денис, – неторопливо ответил крепкий коренастый парень, русые кудри и очень славянское лицо делали его похожим на Ивана-царевича в джинсах.

– А откуда ты здесь взялся? Ты ходишь сюда? А учишься где? Юрист или экономист? Электронщик? А на каком курсе? – мигом засыпала его Лилька ворохом вопросов.

Он невозмутимо отвечал, поднимая вывалившиеся из кармана ключи, запихивая их на место и почти не глядя на рыжую липучку.

А Кирилл тем временем смотрел на стоящую в отдалении Катю и смутно о чем-то догадывался, но не решался высказать догадку вслух и дернул Лильку:

– С подругой-то познакомь.

Та отвлеклась на мгновение:

– Да это Катька, забыл, что ли? Вчера же познакомились.

– Не забыл, – сказал Кирилл уже Кате. – Только тогда ты была совсем другая.

Он не мог понять, где были его глаза: такую – и не разглядеть. Никакая она не куцая и не маленькая, а стройная и довольно высокая. И взгляд не колючий, а бархатный. Обман зрения, что ли?

– Я что-то понимаю – тогда был маскарад. Это устроила Лилька?

– Нет, это устроила я, – спокойно ответила Катя – история с переодеванием казалась ей такой давней, что к ней уже можно было относиться с необходимой долей юмора.

– Ты не хотела со мной знакомиться? – догадался Кирилл, на сей раз правильно.

– Нет. Это была внезапная идея Лильки.

– Отличная идея, только все вышло не так…

Что-то он такое слышал о теории контрастов, когда женщина либо появляется с менее красивой подругой, чтобы выгоднее смотреться на ее фоне, либо составляет контраст сама себе: например, утром страшненькая, а вечером – конфетка. Очень похоже. Зачем-то же она здесь сегодня появилась, вся такая яркая! Конечно, это для него, и тщеславие тешилось еще больше, когда Кирилл подумал, что ведь не каждая девчонка осмелилась бы выйти на улицу вчерашним пугалом. Да, занятный экземплярец, в его стиле.

И Кирилл преобразился: он сыпал шутками и анекдотами, стараясь Катю позабавить и заставить улыбнуться, и при этом был столь милым и естественным, что она обнаружила, что улыбается и болтает, только когда Лилька, так и не отцепившаяся от Дениса, крикнула:

– Дождик пошел!

И довольно частый – все-таки день не выдержал. Они укрылись в павильоне с бильярдом и настольным теннисом; то же самое сделали многие, и собралась целая толпа, в том числе компания Лильки и Кирилла. Усевшись на низкий подоконник, Катя с любопытством смотрела, как они топчутся вокруг Кирилла, каждый пытается что-то свое рассказывать и один перекрикивает другого, а Кирилл одновременно отвечает, объясняет, распоряжается – словом, управляет своим народом. А им нравится, что ли, что ими управляют?

– Зачем на окно? – крикнул он Кате.

Она ответила:

– Я всегда сижу на окнах.

Не обращая внимания на ответ, он схватил из угла какую-то скамейку и, размахивая ей над головами, с грохотом опустил на середину:

– Садись! Чтоб мои гости – да по углам!

Как могло не польстить такое внимание?

Лилька уселась рядом, скамейки сдвинули в кружок, азарты разгорелись, смех не умолкал, без счета посыпались анекдоты про Вовочку, обезьяну и крокодила, мужа, жену и любовника… Кирилл – душа общества – поспевал и веселить его, и поминутно тормошить Катю, сообщая ей что-либо особо интересное. У нее совсем закружилась голова в этом вихре. Ну если он умеет так организовать веселье, тогда понятно, почему они терпят его «управление».

– Давайте песни петь! – закричал Кирилл, и тут же появилась гитара. – Катюша, сегодня мы все поем для тебя.

Однако смеялись и пели на лавках не все: где-то за спинами продолжали катиться медлительные бильярдные шары и бойко щелкал теннисный шарик. Там виднелись две головы – кудрявая Дениса, который все-таки сумел сбежать от Лильки, и чьи-то светло-пепельные вихры. Последний часто оборачивался, и Катя ловила на себе его взгляд, а Дениса то и дело оттаскивала от стола и усаживала рядом с собой Лилька.

В заключение Кирилл с Денисом пошли их провожать, и они вчетвером ходили по парку до темноты, пока опять не заморосил дождь, и договорились увидеться завтра в спортклубе.