2. МОНАСТЫРСКИЙ ОСТРОВ
Посвящается Александро-Невской лавре
Зимняя лавра
1
Мой город гранитный!.. Я пью, словно встарь,
Прозрачных закатов дрожащий янтарь,
Над лаврой высокой, над спящей Невой,
Где рыбы снуют под морскою травой,
Где с площадью рядом стоят якоря…
Всплывает луна, купола серебря,
Высокие шпили, соборы, мосты
И просеки зимних проспектов пустых.
Мой город весь выткан из призрачных снов,
Мозаикой выложен из островов.
Мой город гранитный!.. Я пью, словно встарь,
Прозрачных закатов дрожащий янтарь…
2
Мой остров оцеплен серебряным панцирем рек,
Укутаны шалью высокие пышные ели.
За окнами зимнего сада – кружащийся снег,
На ветвях рябин – как живые цветы! – свиристели.
3
Раскинулась лавра вдоль зимней Невы,
Играет заря переливами ало.
У башни горят золотые костры,
Покрыли Неву ледяные ковры, —
Под панцирем крепким она задремала.
Собор – зимний крейсер у скованных льдов
Уснувшей Невы, у гранитных оков, —
Свой северный город в ночи стережёт…
А небо сияние звездное льёт.
2015
Троицкий собор
1
В туманах утренних таинственно парит
Собор – вершина творчества Старова!
Величественней древних пирамид…
Над сонной лаврой – кораблём Христовым…
Повсюду Петербурга строгий вид,
И колокольный звон легко летит,
Сквозь призрачные синие покровы.
2013
2
В соборе пение прощальное лилось,
Рыдали женщины, склонившись у креста.
Крест оплетала виноградовая гроздь…
Мне воин вспомнился,
что вбил последний гвоздь
Своей рукой жестокою – в Христа…
2014
Некрополь
Остановись, прохожий,
Посети мой прах —
Я уже дома,
А ты ещё в гостях.
(Надпись на могиле)
Ворота каменные – гость, войди сюда,
В печальный город каменных надгробий!
Погребены в давнишние века
Здесь славные мужи дворянской крови.
Князей, ушедших в глубину веков,
Оплакивают ангелы резные…
Приподнимает память свой покров,
К нам приближая времена иные.
2014
Высокий клён трепещет у окна —
Приветствую, золотокронный брат!
В паломнической келлии, одна,
С тобой делюсь я горечью утрат.
Сад монастырский солнцем напоён,
Храм словно тяжкий шлем в листве густой,
Собора Троицкого светлый бастион
Как грозный князь, что встал перед толпой.
Обитель вся – в ладонях у Творца.
На белый портик луч янтарный лёг…
На барельефе – блудный сын с отцом
Встречаются в слезах – к лицу лицом —
А в треугольнике сверкает слово «БГЪ».
2014
Бабочка-псалтырь
Греку-киприоту Пантелеимону
В оранжерее зимней лавры звучно грек
Витиеватые афонские мотивы
Выводит радостно – в них шелест горных рек,
В них тростниковой флейты переливы…
В ладонях смуглых раскрывается Псалтырь
Как крылья бабочки – в узорной позолоте!
Цветком весенним расцветает монастырь,
Раскрытой книгой в древнем переплёте.
2015
Галерея Трезини
Барокко изысканность линий
Меня покорила давно…
Фасад Доменико Трезини —
Из мелких квадратов окно…
По светлой иду галерее
Среди пестролистых цветов…
Вечернее солнце смелее
Узорный набросит покров.
Сквозь окна ажурные – небо…
Ограда с иконой, врата…
Стада голубей просят хлеба,
А сердце взыскует – Христа.
2014
Молитва о погибших на войне
Глядя вдаль, печально вздыхаю —
Монастырский сад под луною…
Где вы, земли родного края,
Опалённые новой войною?..
У окна о судьбах гадаю —
О исходе известно лишь Небу.
С болью в сердце гневно страдая,
Вижу город, что вызволен не был.
Вся окраина кровью рыдает,
Всюду кровь потоками льётся.
Канонада не умолкает.
Сатана жестоко смеётся.
Здесь, под небом северным, сизым,
Я молиться не перестану
За ушедших сынов отчизны,
Чьи могилы покрыты цветами.
2014
Соловецкие острова
Соловки
Вижу берег моря бледного.
Рыба в тишине плеснёт…
Небо матовое, медное…
Плеск волны – о камни бьёт…
Камни серебристо-серые.
Белые кругом пески…
Раковин горбы замшелые.
Звёзд подводных огоньки.
В тишине, в сиянье северном,
Вижу двух монахов я —
Брат Савватий с братом Германом.
К Соловкам идёт ладья.
Впереди – пути опасные.
Предстоит немалый путь —
В легком крохотном карбасике
Через море дотянуть.
2014
Волны-иноки
Ой, пески вы соловецкие, серебряные,
Вы, барашки-кудри, волны с гребнями,
Позлащённые осенним солнцем севера,
Вы к обители плывите дружно, к берегу.
В ночь дозорами обходите все камни вы,
Волны-иноки в суровых черных мантиях!
В белых кудрях шелковых до пояса,
Вы ступаете от Северного полюса.
Встали в рост монахи – волны острые.
Крестным ходом – посолонь – вкруг острова!
2014
Архипелаг Валаам
Воспоминание о Валааме
Звучно хлопают старые ставни —
Словно море в ночи за окном…
Возвращая к скитаниям давним,
Валаам возвращается сном.
Колокольню шатрового храма
Сквозь туман различаю с трудом…
Отголоски ветров Валаама
Налетают с залива, как гром.
Пригибая деревья упруго,
Опрокинув стволы друг на друга,
Рвётся ветер в мой дом напролом,
В равномерную жизнь городскую…
По часовням высоким тоскую,
По утёсу с гранитным крестом…
2013
Архипелаг Валаам
Две колокольни нерукотворные
Взобрались ловко на выси горные —
На страже бухты, чьи плавны линии
Среди вуали тумана синего.
Звон колокольный – на обе стороны,
Две нерпы пёстрые в волнах проворных
Внимают звукам, поднявши головы, —
И слышат колокол, и слышат колокол…
Архипелага громады движутся
Средь волн высоких – суровой свитою,
Ладьи из камня, чьи мачты – сосны…
Часовни белые, кресты гранитные…
Чьи моряки – немногословные,
Судьбе покорные, неуязвимые, —
Путь направляют в страну безмолвия,
Звездой хранимые, в одеждах чёрных…
2013
Безмолвный скит
В ночи ложится на бумагу стих.
Безмолвствуют просторы волн морских.
Из золотистых брёвен сложен скит,
Как терем посреди лесов стоит,
Под шёпот небольшого водопада…
В ночи здесь теплят светлые лампады
Монахи, что от мира затворились,
Как звёзды в облаках, они укрылись…
Тропу молитвенную к Богу ищут,
Вкушают лишь растительную пищу,
Опасных избегая искушений…
Молчат вокруг громады скал и сосны,
Лишь ветер пробежит в листве осенней…
Бесшумные, восходят в небе звёзды.
2013
Преподобный Александр Свирский
Отшельник строгий, юноша Амос,
Взял добровольно инока оковы,
Среди серебряных холодных рос
Утёса древнего, на острове суровом,
Под шум ветров внимал он Божью Слову.
Прислушиваясь к северным волнам,
Себе могилу выкопал он сам,
В желанье здесь, среди морских просторов,
Избавиться от скорбных разговоров,
Приблизиться – к Божественным полям…
Но Сам Господь сказал ему: «Ступай!» —
Путь указав особым светом ярким.
«Восток Руси зовёт тебя! Дерзай,
Иди на Свирь, обитель создавай!..»
Взошла над морем радужная арка…
2013
Гефсимания
В аметистовой дали туманная,
Раскрывается бухта цветком…
Гефсимания, Гефсимания!..
Прихотливы твои очертания
Островов и заливов кругом.
Гефсимания, Гефсимания…
Сохранили монахи предание:
На скале, средь языческих мест,
Пребывая в глубоком молчании,
Сам апостол Андрей Первозванный
Здесь поставил из дерева крест.
Гефсимания, Гефсимания…
2013
Зима на Валааме
1
Зима на Валаам приходит поздно,
Бушуют ураганы всюду грозно,
С утёсов сдёргивая плачущие сосны, —
И не спасают корни-якоря…
Скуёт мороз просторы ночью звёздной,
Моря укроет замками торосов —
Восходит солнце – цвета янтаря!
Сковало льдом трепещущие льдины,
Напомнившие древние руины, —
Морозной вязью петь колоколам!..
Зимой обледенелой, длинной,
Уходит в сокровенные глубины,
Как Китеж-град, чудесный, Валаам.
2
Шторма, ненастья, грозная природа,
Бьют волны о гранитные породы…
Но к Рождеству утихнут злые бури,
Сверкает солнце яркое в лазури…
Хрустальные высокие торосы,
Из снега серебристого наносы…
Вся Ладога укрыта крепким льдом.
Спит Валаам – спокойным долгим сном.
Скалистых островов чудные формы,
Утёсов пики, в думы погружённых…
Заснеженные, тайною объяты,
В раздумьях – о Христе распятом.
2013
Город Валаам
Валаам по зиме укрывается
Пеленою дождей и снегов.
В сокровенную глубь погружается,
Весь в плену серебристых оков.
Необычно всё в зимней обители —
Вглубь уходят себя его жители.
Терема их – скиты изукрашенные,
Их постели – гробы нераскрашенные.
Их мечтанье – из града земного
В град небесный взойти, встретясь снова.
2013
К нам Богородица в пурпурном одеянье
По облаку ступает босиком,
Держа в руках Младенца-Иисуса.
В очах Его – недетское страданье…
Жемчужины воды святой – как бусы —
Рассыпанные радужным дождём!..
2013
Проповедь в скиту Всех Святых
Речь игумена – в самые недра сердец,
В глубочайшую их сердцевину!..
«Страсти нас обступили, игумен-отец!
Их сминаем, как мягкую красную глину!
Отчаянии и тоске
Нам не висеть на волоске —
Покоимся в ладонях Бога…
Над пропастью – как по доске —
Идём вперёд – рука к руке,
Хоть узкая – одна у нас дорога!»
2015, авг.
3. НЕВИДИМАЯ БРАНЬ
Петербургское
Крыло морозное скиталица-зима
Влачит устало.
Хрустальная сосулек бахрома —
На всех вокзалах!
Не выбраться никак из забытья
И – не согреться!
От острых слов тяжелого копья
Пробито сердце.
Но мерзлый и застылый Петербург
Всего милее.
Весь мир блистающим становится вокруг
И – пламенеет.
Кварталы города – порталами церквей,
А шпили – реи!
Проходят в зыбкой памяти моей
Четьи-Минеи.
На шумный Невский выйти не пора ль?..
Ах, быт спартанский…
На площади, как в гавани корабль, —
Собор Казанский.
Здесь Богородицы печально-скорбный лик
Всех согревает.
Скупого солнца бледный сердолик
Во тьме пылает.
Улыбки кроткие угодников святых
Осветят разум.
Печали черные,
вплестись пытаясь в стих,
Угаснут разом.
И сердце города – не здесь ли?!
– посмотри! —
В порталах тёмных?
В немое небо рвется изнутри
Напевов горних.
2004
Ночная молитва
Здесь, в Петербурге, сквозь столичный гам, —
Колоколов густые перезвоны.
Мою обитель охраняют по ночам
Золотокрылые суровые грифоны.
А на горе далекой Митридат —
Торжественные белые ступени,
Осколки императорских палат, —
Пантикапея призрачные тени.
Сверкающая близится зима,
Но осень не желает на уступки.
А на Босфоре – сильные шторма,
И корабли швыряет, как скорлупки.
Над бухтами сверкают маяки —
Ночного моря каменные стражи.
И опытные шутят моряки:
«Не дай нам, Боже, очутиться в этой каше!»
Невидимая брань
(эсхатологическое видение)
Вселив неведомый доселе в сердце страх,
Залил закат волною алой крышу.
В соборе служба. Пение всё выше.
Выходят дьяконы в багровых стихарях.
Сверкнёт прощально солнце на заре —
Кругом стеною вражье войско вижу.
Крещенье кровью с каждым днем все ближе.
Игумен! завтра нам гореть в одном костре!
Спиралью сжалось время, как в норе.
Небес всё туже потемневший свиток —
Антихристу с косматой черной свитой
Недолго уж глумиться на дворе…
Сквозь вспыхнувшую черную спираль
Взметнулось все в неведомую бездну —
Все, кто творили дьявольскую мессу, —
Пустого века денежная сталь!
Сжигает всё небесная спираль.
И лишь священник, не сойдя ни с места,
Ведет молитву смирно в неба даль.
И сквозь него клубы проходят дыма…
Фальшивые века проходят мимо…
И пепельный очищен небосклон!
Сияет солнце. Тихие равнины
Руси. Сверкает храм неодолимо.
Молитвой чистой воздух напоён.
Священник не покинет поле битвы,
И стойко продолжается молитва.
2003
Последнее прощанье
посмертно игумену о. Венедикту
Прощальной панихиды звук всё тише.
И в ворохе цветов лежит, недвижим,
Монах. Сокрыто смертное лицо.
Сомкнулось жизни ветхое кольцо.
Вокруг священники. Последнее прощанье.
И в воздухе повисшее молчанье —
Собрата проводить в последний путь
И тело бренное земле вернуть.
Мерцают свечи в сумраке собора.
А за дверьми холодный строгий город.
Земных отсчитано немного было лет.
Померк короткой жизни тихий свет.
Уж льются отзвуки последних песнопений.
Вот свежий холм с крестом. И лист осенний
Неслышно опускается в траву.
И, кажется, что вижу наяву:
Повсюду море ласковое блещет
И теплая волна кругом трепещет,
Эгейская, далекая волна…
И ширь морским дыханьем полна.
И траурной живою нитью черной
Монахи движутся крутой тропою горной —
С Афона дальнего небесный шлют привет,
И льется тихий благодатный свет.
2004
Боярыня Морозова
1.
В домашнем храме приношу свои моленья
Тебе, Господь, – покуда солнце не взойдёт…
Неспешно звёзды водят в небе хоровод,
И вторит им свечи моей горенье.
Мне лестовка – что кованая цепь, —
К Тебе, Господь, прикована я ею.
Молитвой душу хладную согрею,
Чтоб в этом мире бренном уцелеть.
Покорная во всём своей судьбе,
Взбираюсь словом, как по лествице, к Тебе,
Грехи свои сурово обличая, —
О, только бы внезапно не упасть!..
Но с выси вижу не красоты Рая —
Глубокой ямы дьявольскую пасть.
2.
В ночи ведут со мной переговоры,
Обманчивая в уши льётся речь.
Давно приговорённая к позору,
Готова я к любому приговору,
Но от Христа не дам себя отсечь.
Луна уж оттолкнулась от земли,
Печальная, плывёт по небосводу…
Меня – всегда ценившую свободу! —
Навстречу изумлённому народу —
С крыльца родного стражники вели.
Везут на санях – в дальние места,
Повсюду – обвиненья и злословье.
Там, впереди, – страданья за Христа…
Летит дорога – за верстой верста,
И цепь змеёй легла у изголовья.
3.
На всём лежит Антихриста печать…
Как птицу дикую, накрыли крепкой сетью!
Всю ночь умелый пастырь убеждать
Жестоко будет – скрученною плетью.
Как много крови… Трудно мне дышать.
В оконце – неба синего лоскут.
В который раз – пройду сто испытаний!
В который раз – на дыбу волокут…
Исус! Когда – избавишь от страданий,
Когда увижу светлый Твой приют?..
Уж близок мой безрадостный конец,
Израненная гибнет нынче птица…
Дверь отворилась в тесную темницу —
Аввакум здесь, духовный мой отец:
«Держись, голубка, – вся в огне столица,
Жестокий правит волк среди овец».
2013, апрель, Москва
Встреча грешницы с Марией Египетской
Клонился к закату от жара струившийся день,
Луна золотая из-за моря тихо вспорхнула.
Марии Египетской бледно-прозрачная тень
Неслышно вблизи от костра моего промелькнула.
«Мария, – шепчу я,
– Мария! загублен мой сад,
Мне снился корабль,
где толпою теснились мужчины,
Которым вручала я плоти своей виноград,
Сгорая в горячих объятьях порочной трясины.
А самый печальный из всех, что стоял впереди,
Как тонкий и гибкий тростник,
и из них самый юный,
Он сердце заставил знакомо забиться в груди,
В ночи полнозвездной, полынной,
бездонной и лунной.
О, как отразилось минувших ночей торжество,
И море на миг показалось кипящим и винным…
Особо, Мария, особо прости – за него:
Он был – до знакомства со мною!
– невинным, невинным…»
«Ты медленно их имена выкликай, выкликай, —
Едва прошептала Мария беззвучно губами. —
Мы сами в себе поселяем загубленный Рай,
Мы сами себя заполняем грехами, грехами…»
Сколь долго – всю ночь!
– выкликала я их имена,
Как мертвенный дым, эти образы вмиг исчезали,
Один за другим, в постепенно светлеющей дали,
И тяжким покровом Мария покрыла меня.
И вот уж корабль тот печальный и легок, и пуст,
И только Мария со мною – на палубе строгой.
Зари в небесах расцветает пылающий куст.
Во тьме предрассветной стою – пред очами у Бога.
2003
Прощеное воскресенье
Собор – в преддверии поста.
Гудит усталая толпа.
Из воска – лица.
И прихожанки у столпа —
Как в стаю сбившиеся птицы.
Я к ним безмолвно подхожу,
Почти чужою,
Прощения у них прошу,
Но дружбу с ними не вожу,
Чего – не скрою.
Так птица дикая глядит
На кур домашних…
Мне с ними как-то не с руки,
Они близки – и далеки —
Как день вчерашний.
Священников суровый ряд —
Как четки черные стоят
Вдоль солеи у аналоя.
О, полк Исусовых солдат,
Готовых к бою!
Им Божий указует перст
В сиянье вечном.
Какая тишина окрест!
У каждого – в ладонях крест
Восьмиконечный.
Любовию озарены
Их очи.
Уж в горний мир погружены
И видят ангелов они
Воочию.
Я, голову пригнув, иду
По пламенеющему льду —
Вдоль ряда.
Прощения давно не жду,
Хотя бы – взгляда!
И сквозь густую немоту
Ступаю – грешными стопами.
И к каждому прильну кресту —
Своими грешными устами.
Как мрачно черных дум кольцо!..
Иду, робея.
Вот настоятеля лицо,
Улыбка – протоиерея…
Все дальше, дальше через строй.
Но вот знакомый крест литой
С цветной эмалью.
И взгляд игумена скупой,
Печаль со сталью.
«Дочь блудная пришла, монах,
Просить прощенья,
И ей пред Богом ведом страх!
Без веры жизнь – один лишь прах…»
И – на колени…
«Здесь грешницы ужасней нет!
В грехах скиталась много лет,
Страстями мучима…»
«И ты меня прости» – в ответ,
Почти беззвучно…
Улегся прежний пламень, пыл,
Что так безжалостно разил,
Сокрылся в недра.
Везувий огненный остыл,
В смиренье пепла.
С ресниц размашисто смахнув
Слезы росу,
Боязненно вперед шагнув,
Я крест целую.
Блеснуло белое перо
Во тьме портала.
И словно ангела крыло
Меня объяло.
2004, весна
В монастыре
Ирине Репиной
В закатном небе льются звоны,
Весь кружевной, в сплетенье кроны,
Ажурный зимний лес. Пустырь…
Влахернский виден монастырь
С резною чтимою иконой…
Доносит ветер к окнам стоны
Литых его колоколов —
И снежный вихрится покров.
Вдали – старинный город Дмитров,
Митрополичьей дивной митрой
Во тьме сверкает над рекой.
Звучат печальные молитвы,
Закат прорезал небо бритвой
Своей вечернею рукой.
Не усидеть мне в келье, сёстры!
Влекут на волю эти звёзды,
Кометы хвост пушисто-пёстрый…
Покорной трудно быть судьбе…
Но взор игуменьи – столь острый —
Нахмуренно зовет к себе.
Росою – слёзы на ресницах —
До боли взгляд знакомый снится —
Ах, если б обратилась в птицу —
Тотчас бы к милому лететь…
Кусают жала власяницы…
Раскрою Библии страницы:
Дай силы мне, Господь, смириться —
И как свеча – гореть, гореть!
2013
Великий пост
1
Вступаю в пост – как в анфиладу темных зал,
Ведущих к ясному небесному порогу.
И с каждым шагом – отдаленнее портал,
И с каждым шагом – ближе, ближе имя Бога.
2
Мы – странники Великого Поста.
Мы движемся неведомой дорогой.
И времени осталось так немного,
Но впереди сияет лик Христа.
1999
* * *
Влеку в ковчег собора плоть свою —
В могучем вихре – жалкую пушинку!
Творец! я вновь перед Тобой стою,
От битв незримых страшно устаю,
Но к новому готова поединку.
2004
* * *
И будет ценен тот лишь миг —
Кружися, вороньё! —
Когда, Исус, взойду без страха
За имя светлое Твоё —
На плаху!
2004
Пустынник и лев
Лев:
– Старец-пустынник, живущий в суровой пещере,
Средь раскаленных песков иорданской пустыни, —
Хоть человек ты, но вовсе не связан с охотой:
Смирно корзины плетешь, в одеянии ветхом;
В черной ночи же, когда загораются звезды,
Долго молитву ведешь, к небесам устремляя.
Зверь бессловесный, пришел я за помощью доброй,
Робко тебе протяну заболевшую лапу —
Шип, проколовший её, не даёт мне покоя.
Пустынник:
– Вижу, попал ты в беду, дикий зверь бессловесный!
Рану твою я очищу от терний и крови,
Плотно ее обвяжу, чтоб зажила скорее,
Можешь в пещере прилечь – нам с тобой места хватит!
Не обессудь – у меня только постная пища:
Хлебный сухарь, да водица, да горстка из зерен.
Рану залечишь – обратно вернешься в пустыню…
– Вновь ты пришел отчего к одинокой пещере?!..
Ведь затянулась давно исцелённая рана!
О проекте
О подписке