Рита радовалась вместе с ним. Радовалась ещё и тому, что они с Вадимом были, как одно целое. За всё время, прожитое вместе, ни разу у них не было серьёзного конфликта, тем более по поводу планов на будущее. Всё, что они делали, каждый своё, было направлено в одну сторону – их будущее. Теперь это будущее созревало внутри Риты. Оно ещё было никем, но уже требовало к себе внимание. Если Рите хотелось чего-нибудь, она могла смело будить Вадима ночью, и он бы помчался искать всё что угодно, но она никогда бы не разбудила его – уставшего после работы. Ночью, если не спалось, она тихонечко вставала, бродила по дому, а потом ложилась рядом с Вадимом и любовалась им. Это только Ларка искала чего-то необыкновенного в мужчинах. Рите нравилось в муже всё, даже то, что другим могло и не понравиться. Он не был красив, но развитая мускулатура делала его мужественным, а обаятельная улыбка – привлекательным. А в ней развивалось существо, которое обязательно будет похожим на него, если не внешне, то чертами характера – сильного и целеустремлённого. Рита в такие минуты помногу раз говорила себе, что счастлива – любима и любит. И всё в жизни прекрасно.

Но через некоторое время Вадим стал более задумчивым, приходил домой таким же уставшим, но теперь он не старался поскорей переключиться на дом, как раньше, а сидел на уже отделанной «под люкс» кухне, что-то подсчитывая или читая какие-то документы. Рита не вмешивалась, зная, что, если возникнет необходимость, он обратится к ней, а если не говорит ничего, значит, так надо. Однажды он зашёл в спальню, когда она уже дремала:

– Ритусь, помоги мне. Что-то не складывается тут, а что – не пойму.

Рита тут же подскочила, как будто и не укладывалась спать, взяла документы, да так и просидела с ними почти до утра. Всё было прекрасно, но в одном месте она нашла заковырку – операция, которая оплачивалась вроде бы и подлинными документами, была совершена до оплаты, хотя документов о предоплате не было. Сумма была незначительной, но по другим документам получалось, что именно эта сделка была главной. Рита обратила на это внимание Вадима, сидевшего возле неё. Может быть, так и надо было? Но Вадим побагровел, увидев эти бумаги, однако виду не подал:

– Пошли спать, лапусь. Ты и сама не спишь и ребёнка мучаешь. Пошли.

Рита охотно послушалась, так как действительно устала, но утром она почувствовала необъяснимую тревогу, которая усилилась после того, как вечером Вадим позвонил ей и сказал, что ему надо сходить в ресторан с одним человеком, обговорить дела. Рита, как всегда, разрешила, но заснуть не могла, решив дождаться его, когда бы он ни вернулся. Он вернулся поздно в мрачном настроении. Рита зашла на кухню, куда он сразу же прошёл, не крикнув ей, как всегда, что пришёл. Он перебирал бутылки со спиртным, чувствуя, что она стоит в дверях, даже не обернулся, налил себе полный стакан водки, выпил залпом, как воду, даже не скривившись, и уставился на стакан.

– Влип я, кажется, Ритёнок, влип, как кур в ощип.

– Ну что ты, Вадюш, безвыходных положений не бывает. Пошли спать, утро вечера мудренее. Тем более не надо вот так пить. Ты же пил в ресторане, а эта водка, что ты выпил, тебя не расслабит, не успокоит, а только во вред пойдет. Хочешь, я тебе ванну наберу? Тебе ведь всегда нравится в ванне поваляться.

– Поздно уже.

– Ничего. Тебе надо расслабиться. Поваляешься в ванне и всё мне расскажешь. Нечего одному вариться в собственном соку. То, что ты делал, это ведь для всех нас – троих, поэтому мы все должны участвовать в этом деле.

– Нет, Ритусь, я это делал для троих, но отвечать должен я один.

– Не говори таким голосом! Неужели что-то такое серьёзное случилось?

– Нет, нет, это моё, только моё дело. Я не хочу привлекать сюда никого, тем более вас с малышом.

– Во-первых, малыш ещё не родился, во-вторых, я не какая-нибудь самка, которая кроме воспроизводства ничего знать не хочет! С каких это пор ты стал что-то утаивать от меня? – начала сердиться Рита.

– Что ты, лапусь! Я не утаиваю! Нисколько! Я не хочу, чтобы ты волновалась. Всё разрешится само собой. Это я выпил лишнее и буяню. Давай, правда, ванну, а?

Рита ушла готовить ванну, но чувство тревоги не покидало её. Не покинуло оно её и на следующий день, когда Вадим опять позвонил ей и сказал, что задержится.

– Ты где? Я сейчас к тебе подъеду.

– Нет, нет, Ритусь. Я сейчас переговорю с одним человеком и буду дома.

Он действительно приехал домой быстро, был оживлённым, даже весёлым. Ложась спать, Рита приласкалась к нему, решив осторожно выведать, как у него дела.

– Ты не переживай, лапусь, вроде бы всё нормально.

– Вадим, расскажи, пожалуйста, что у тебя за проблемы. Понимаешь, мне так только хуже – когда я ничего не знаю. Человек ведь боится неизвестности, а когда знаешь, чего бояться – уже не страшно. Если я буду в курсе дел, я буду думать, как выйти из создавшегося положения, а если ничего не буду знать, я могу насочинять такого, что как раз таки может меня расстроить до безобразия.

– Да, да, конечно, ты права, – Вадим минуту думал, как бы сказать помягче, – понимаешь, я хотел раскрутиться, вложил деньги в одно дело, надёжное, беспроигрышное, но фирма оказалась подставной, а деньги я взял под проценты, большие проценты. Короче, я сейчас на счётчике.

– Но почему ты родителям ничего не сказал?

– Не знаю. Думал, сам справлюсь.

– Ну, а теперь? Я думаю, что не так всё безнадёжно. На подставную фирму можно подать в суд.

– А судиться-то не с кем. Нет никого, понимаешь? Те люди, которые меня вывели на эту фирму, сами в трансе – как это так? Я думаю, рады, что на мне обкатали этот вариант, свои денежки сберегли. А документов никаких нет для суда. То, что ты, молодец, заметила – мелочи, когда я стал раскручивать эти бумаги, то нашёл ещё много чего, мне сразу стало ясно – подстава. А те, с которыми я имел дело – слиняли.

– Как это?

– Пропали. Нет их, и не было никогда.

– Всё равно в суд подай.

– Подам. Может быть. У меня ещё один вариант есть. Попробую его раскрутить.

– Вадь, Вадюшенька, не надо, а?

– Почему?

– Не знаю, предчувствия какие-то. Давай родителям расскажем. Твой отец такой умный, такой рассудительный, мой тоже. Они обязательно что-нибудь придумают.

– Хорошо, родная, как скажешь.

Они улеглись спать, закрепив соглашение любовью, которой стало заниматься уже и не так–то просто. Утром Вадим ушёл, когда Рита ещё спала, а вечером ей позвонили из приёмного покоя больницы, куда Вадима привезли после автомобильной катастрофы.

Не помня себя, Рита примчалась в больницу, но было уже поздно. Вадим скончался, не приходя в сознание. Рита потеряла сознание, а когда очнулась – через двое суток – оказалось, что у неё нет не только мужа, но и ребёнка.

– Рит, Ритусь, ну, прости меня подлюку, я вечно так, не думая, ляпну что-нибудь, а потом извиняться приходится, – Ларка уже давно теребила Риту, но та ничего не слышала, – ну, чего ты такая – как мумия стала, а? Рит, а Рит?

– Что? – очнулась наконец-то Рита.

– Рит, прости дуру, посмотри, отбивные переворачивать?

– Да, переверни, – Рита осмотрелась вокруг, вернувшись из прошлого.

В сердце опять зашевелилась боль – тупая, настырная. Нет его – Вадима. Нет. А жить надо. Нет и малыша. Но жить–то надо! Надо жить! Зачем? Кто его знает? Кто-то свыше диктует, кому надо жить, а кому не надо. Вон – Ларка – смотрит на неё виноватыми глазами, а в чём она виновата? Что напомнила то, что невозможно забыть?

– Лар, накрывай на стол. Всё готово уже. Давай не «нажрёмся», а культурно выпьем и покушаем. Где-то у меня тут кизлярский коньячок завалялся?

– Я пива хочу, – канючила Ларка.

Рита любила, «чтобы всё было красиво», даже просто перекусить она накрывала на стол – скатерть, салфетки, ставила красивую посуду. Поэтому сейчас она отбивалась от Ларки, которой очень хотелось «вмазать» пива из бутылки перед тем, как сесть за стол. Но всё-таки пришлось ей уступить, хотя бы потому, чтобы не портить себе настроение, ибо Ларка заявила, что «пиво из стакана – это моча». Ларка – суматошная болтушка – рассказала ей всю свою подноготную за последнее время (то, что было раньше, она периодически докладывала ранее). Оказалось, что Дима – вовсе и не сволочь, что он запал ей в душу, что она устала искать, что все порядочные уже заняты, а Дима – он хоть и порядочный, но занят своими делами. Потому и сволочь. Ларка глотала коньяк залпом и подливала себе ещё, так как подруга не торопилась напиться.

– Рит, я ему ещё не сказала, что беременная. Ва-ще, не знаю, как сказать.

– Что? Что ж ты мне раньше не сказала? Ну, ты даёшь! Ты столько болтала о пустяках, а о главном говоришь как бы, между прочим!

– Ритусь, я ещё даже тест не делала. Так, задержка небольшая. Но я себя как-то не так чувствую. Хотела никому не говорить, чтобы не сглазить, да вот проболталась.

– Ларка, я тебя умоляю, оставь ребёнка, даже если Дима будет против, ладно? – глаза Риты повлажнели, а Ларка постаралась перевести разговор на другую тему.

– Ой, Ритка, – Лариса снова подлила себе коньячку в рюмку, старательно не замечая обеспокоенного взгляда Риты, – ты не представляешь, кого я недавно встретила!

– Кого? Лар, может не надо столько пить, а?

– Надо. Даже, если беременная, всё будет – о*кэй! Выветрится! Ладно тебе, вот, слушай – помнишь Юрку Лопуха? Ну, одноклассника нашего? Такой прыщавый, лопоухий, над ним все любили поиздеваться. А теперь! Иду, смотрю, такой парень необычный – волосы до плеч, очки модные, одет необычно – как-то по-за граничному небрежно. Я не то, чтобы залюбовалась, но по своей природной любознательности засмотрелась, а он: «Привет, Ларкост!» Представляешь, моя школьная кличка! Лариса Костюкова – сокращённо Ларкост, а потом мне ещё духи «Лакоста» понравились и все меня так и звали, кроме тебя, конечно.

– Ну, а Юрий, что?

– Да, так. Поговорили, даже в кафе он меня пригласил, но я согласилась только на кофе. Бахвалился – жуть. Закончил МГУ, работает… не помню, как это называется, в общем, свободный историк или географ. Ездит по экспедициям. Интересно – жуть! Но разговаривать с ним – как учебник по истории читать. Я ему так и сказала напоследок, дескать, как был ты занудой, так и остался.

– Какая же ты жестокая, Ларка! Он ведь просто хотел на тебя впечатление произвести. У тебя все – зануды. А вообще, жаль, что мы не встречаемся со своими одноклассниками, не знаем кто – где.

– Это ты не знаешь. А я – я про всех всё знаю. Тащи сюда школьный альбом, я тебе расскажу.

– Ларка, сдаётся мне, что ты уже пьяная. Как-нибудь в следующий раз.

– Обижаешь, подруга. Я в следующий раз, может, уже не вспомню ничего. Тащи.

Пришлось Рите идти на поиски школьного альбома, но когда она его нашла и принесла, оказалось, что звонил Дима, который не сволочь, что он ждёт Ларку дома, не дождётся, а она тут… Она уже вызвала такси и даже успела собраться.

Ларка, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Маленького Принца, пробиралась к своей одежде, но всё же умудрилась наступить на его подстилку. Тот приоткрыл глазки, потянулся, сладко зевнул и перевернулся на другой бочок. Попрощавшись, Ларка пообещала позвонить и скрылась. Рита усмехнулась. Сколько она знала свою подругу, она ещё ни разу не видела её тихо сидящей где-нибудь в углу. Ларка всегда была в центре событий. Так и не окончив институт (потому что было некогда), она работала в какой-то фирме «менеджером», по сути же была секретаршей и участницей всех презентаций, в которых участвовала фирма. Ларка была незаменима. Она могла поддержать любой разговор, даже с иностранцами, не зная их языка. Она умела выглядеть при любой погоде так, что мужчины цокали ей вслед, а женщины, которым «не хватало на себя времени» угрюмо смотрели, как она изящно курит, держит бокал и беспрестанно тараторит о каких-то мелочах, которые милы, не больше. Она всегда производила впечатление «лёгкой» во всех отношениях девушки, а потому и отношение к ней было лёгким. Девушка-однодневка, как бабочка. Удивительно, как это Дима у неё задержался, кажется уже… – Рита вряд ли могла вспомнить, сколько времени, поскольку всё время она делила на два этапа – до смерти Вадима и после. До смерти – это было так давно, это было в далёком прошлом.

Ей снился Вадим. Во сне всё было, как всегда, как раньше. Вадим – такой надёжный, сильный, любимый. Он долго смотрел на неё, потом что-то сказал и поцеловал. Этот поцелуй – такой реальный – всколыхнул Рите душу, она уже проснулась, но поцелуи – горячие, влажные продолжала ощущать. Она боялась пошевелиться, думая, что сошла с ума, потом ей показалось странным, что губы Вадима такие влажные, даже мокрые, и целовал он только лицо. Она осторожно открыла глаза, всё ещё надеясь, что Вадим жив, пришёл, сидит на кровати и целует её. Влажный поцелуй не заставил себя ждать. У её изголовья на кровати сидел… Принц и периодически лизал её щёки, губы, нос – куда попадёт. Рита, увидев его мохнатую мордочку, сначала разозлилась, но тут же поняла, что злится на себя, за то, что обозналась, а Принц был такой потешный, что она рассмеялась, глядя, как он обрадовался тому, что она наконец-то проснулась.

– Ах ты, лиходей! – Рита подхватила его на руки, не давая возможности облизать себя, – как ты сюда попал, дружище?

Принц, конечно же, умолчал, но следы его деятельности были повсюду. Рита просто в ужас пришла, увидев беспорядок по всей квартире, от прихожей до своей спальни. Всё, что лежало на уровне роста маленького героя, валялось на полу, а кое-что, что ему либо сильно понравилось, либо, напротив, показалась омерзительным – тапочки, газеты, салфетки, валялось изорванным в клочья. Рита села на пол в гостиной, не зная, как отреагировать на это безобразие. У неё всегда было так чисто, во-первых, некому раскидывать вещи, во-вторых, она сразу же вешала всё по своим местам, а теперь… Зато Принц был очень доволен и приглашал её поиграть с изорванным тапком, который он принёс из прихожей. Рита, не зная, наказывать его или отложить это мероприятие до лучших времён, решила позвонить в собачий клуб, спросить, как ей быть, но Принц не дал ей даже такой возможности, так как перегрыз провод от телефона. Пока она искала свой сотовый телефон, в дверь позвонили. Рита боялась, что, если она откроет дверь, Принц тут же выскочит, а во дворе ещё полно строительного мусора, он может куда-нибудь забежать и покалечиться. Она стала ловить его, но проказник, решив, что с ним наконец-то решили поиграть, всё время изворачивался, радостно лая. В дверь позвонили настойчивей. Пришлось открыть. Это оказалась мама, которая зашла проведать дочь.

– Боже мой! Что тут творится, тебя обокрали?! – мама испугалась не на шутку.

Но тут с громким тявканьем на неё налетел виновник торжества.

– А-а-а, – испугалась мама ещё больше, – что это такое, что это за безобразие?

– Ничего, мамочка, – Рита наконец-то поймала неугомонного щенка, который тут же её облобызал, – это маленькое «безобразие» стоит всего-навсего тыщу рублей.

– О, господи, ты ещё и деньги платила за этот ужас, – она уже немного пришла в себя, и, пройдя в гостиную, остановилась, разглядывая следы ночного разбоя.

Мама помогла Рите сделать уборку, радуясь про себя, что дочь хоть немного оттаяла, перестав смотреть на мир стеклянными глазами. Она пришла поговорить, что надо бы подключаться к работе, но никак не могла отважиться начать этот разговор. Благодаря Принцу, Рита сама завела его, сетуя, как же она будет работать, если это «чудо» оставить дома.

– Надо будет отцу сказать, чтобы срочно делал вольер.

– Да он же ещё маленький!

– Зато большой безобразник, – мама уже смеялась, отбирая у Принца только что положенную на место вещь.

– Его ещё в собачью школу надо отдать. Хозяйка сказала, что ещё рано, значит, надо будет подержать дома, пока не подрастёт.

– А ты уже собираешься на работу? – как бы невзначай спросила мама.

– Да, наверное, – Рита задумалась, – пора уже, наверное.

– Что-то ты не уверена в своём решении.

– Не знаю, как-то тоскливо становится при одной только мысли, что я буду работать с другими людьми, особенно с Романом.

– Ну, ну. Зря ты так.

Мама и сама не симпатизировала Роману – племяннику мужа, который появился недавно, как бы из ниоткуда. Двоюродный брат мужа жил на Севере, что-то там заработал и решил переехать в столицу, чтобы начать жизнь по-новому. Приехали всей семьёй, надеясь на помощь брата. Тот и помогал, не жалея себя. Помог и с квартирой, и с работой, более того помог и с документами, по которым получилось, что брат вложил свои деньги в его предприятие и имеет право на определённый процент. Странные они оказались люди. Пока брат занимался их делами, они ходили каждый день в гости, будто не понимали, что от родни тоже устают. По мере того, как решались их проблемы, они отдалялись, только узнать сумму по процентам всегда являлись вовремя и всей семьёй. Потом встал вопрос о трудоустройстве Романа – их сына и опять каждый день они приходили в гости с застольем. Рита уже жила отдельно с Вадимом, но ей тоже не нравились эти родственники. Особенно – троюродный брат Рома. Он был больше похож на девушку – весь какой-то смазливенький с ярко красными всегда влажными губами, глазами с поволокой. Изображал из себя застенчивого малого, но наедине мог сказать такую сальность, что Риту с души воротило.

Романа устроили на фирму к отцу Вадима. Особенной прыти он не проявлял, но встречи с кредиторами и просто влиятельными людьми у него получались на славу. Родители считали его тихоней, поэтому были несказанно рады, когда он стал иногда погуливать. Роман не стал их разочаровывать и стал гулять чаще. На людях он всегда был корректным, но однажды он пригласил Вадима на «мальчишник», после чего тот долго не мог с ним общаться. Рите он ничего не рассказал, но она почему-то подумала, что Рома – голубой. Потом как-то всё сгладилось. В последнее время он так втёрся в доверие к отцу Вадима, что тот продвинул его по службе, они стали с Вадимом почти на равных, часто ездили вместе по делам, что очень не нравилось Рите. Она совсем отошла от дел за те полгода, что не работала, но внимательно слушала, когда папа рассказывал ей что-либо о работе. Только когда он хвалил Рому, её передёргивало. Для неё было достаточно того, что он был последним, кто видел Вадима живым. Через несколько дней после похорон он что-то мямлил по поводу того, что он, де, соболезнует, что не вернёшь, что надо жить. Но Рите эти заезженные, всеми повторяемые слова в его исполнении показались кощунством. Она не могла сказать, что недолюбливает своего троюродного брата или, как стало модным говорить, кузена. Она не задумывалась о причинах своей неприязни, просто он был полной противоположностью Вадима – любимого человека. И всё, пожалуй.

Мама, видя, что дочь опять глубоко задумалась, что в последнее время было для неё характерно, показала на Принца, который не безобразничал, но тявкал, явно клянча ароматный кусочек курочки, который был у неё в руках:

– Рит, ты же хотела в клуб собачий позвонить. Хорошая собачка, иди сюда, я тебя угощу!

– Мама, только этого не надо. Нельзя собак баловать, как и детей. Потом с ним несдобровать будет, – очнулась Рита, – сейчас я ему насыплю корма и позвоню в клуб.

Мама очень обрадовалась, что дочь хоть чем-то озаботилась, вышла из состояния глубокого транса. Рита долго разговаривала по телефону, потом рассказала вкратце маме как обращаться с щенком. Оказывается, если их не наказывать с малых лет, они превратятся в своенравных чудовищ.

–