– Здравствуйте, милая барышня! – Как бы то ни было, а с дамами Гальяно всегда старался быть предельно вежливым и обходительным. – А вы тут, простите, какими судьбами?

– Здравствуйте! – Взгляд милой барышни сфокусировался сначала на Гальяно, потом на Веселове. – А я тут пролетом. – Сказала и усмехнулась. Пролетом она! Видимо, метлу стюардессе сдала на хранение.

– Пролетом откуда и куда? – встрял Веселов. Голос его звучал не слишком приветливо, накопившиеся за это странное утро эмоции не скрывал нисколько.

– Пролетом отсюда туда. – Она улыбнулась. Насмешливо так, словно читала их мысли. А может, и читала. Вот его Ленка никакими такими способностями не обладала, а видела его насквозь. Есть у женщин такая врожденная особенность.

– Туда – это, простите, куда? – уточнил Веселов мрачно.

– В Хивус. Я лечу в Хивус.

– Ну, слава богу! – Веселов облегченно выдохнул, и Гальяно выдохнул следом. Значит, не с ними. Значит, просто попутчица. А то они уже, грешным делом, подумали, что она тоже собралась с ними в экспедицию. К ним, к берсеркам, решила затесаться.

Девица многозначительно и одновременно вопросительно выгнула черную бровь.

– Мой товарищ хотел сказать, что мы несказанно рады вашему обществу, прекрасная леди! – поспешил сгладить неловкость Гальяно. Любой женщине приятно, когда ее называют леди, да еще и милой. За такое обращение они готовы простить любую бестактность.

Девица оказалась не из любых.

– Я так и подумала, – сказала она. Взгляд ее, между тем, скользнул мимо Веселова и остановился на чем-то позади его спины.

– А позвольте представиться! – Гальяно склонился над девицей в галантном поклоне. – Я – Гальяно, предводитель этих головорезов. – Головорезы все разом кивнули. – С Вадимом и Андреем вы, наверное, уже того… познакомились. С… – он глянул на притихшего мажора, – с юношей еще познакомитесь. А это Дмитрий, моя правая рука.

За спиной снова многозначительно хмыкнул Веселов. Наверное, его впечатлили байки про предводителя и правую руку.

– Вероника. – Девица, не вставая, протянула Гальяно руку. Протянула деловито и совсем не жеманно, явно для рукопожатия, а не для поцелуя.

Гальяно и пожал. Пальцы у девицы были длинные, а рукопожатие крепкое. И взгляд… взгляд ее его волновал. Но не в том смысле, в каком женский взгляд должен волновать мужика, а в другом. Он еще и сам не понял, в каком.

Веселов тоже пожал протянутую руку, наверное, сжал чуть сильнее, чем того требовал этикет, потому что Вероника едва заметно поморщилась. Кстати, их рукопожатие тоже длилось чуть дольше, чем того требовал этикет. Гальяно показалось, что по инициативе Вероники, а не Веселова. Вид у Веселова был несчастный, а глаз воровато косил в Вероникино декольте. Декольте было вполне себе целомудренное, но глаз все равно косил и нервно дергался. Ой, беда…

Наконец она его опустила, разжала пальцы, откинулась на спинку кресла. Словно потеряла интерес. А может, и потеряла. Вон сколько занятных персонажей вокруг! Зачем же зацикливаться на одном!

– А вы, Вероника, в Хивус по каким делам? – спросил Гальяно, устраиваясь в свободном кресле. Рядом тяжело плюхнулся Веселов. Обессилел, бедняга.

– По личным. – Вероника отвечала ему, но смотрела снова куда-то поверх его головы. Гальяно не выдержал, обернулся.

Хрень была в проходе. Сначала была, а потом шмыгнула между кресел. Спряталась, гадина.

– Ты ее видишь? – От удивления Гальяно перешел на «ты».

– Кого? – Вероника посмотрела на него удивленно. Значит, не видит. Просто показалось. Хватит с них одного такого видящего. Но с Волковым надо поговорить. Вот прямо сейчас, пока не взлетели.

Волков сел рядом с мажором. И мажора устроил с максимальным комфортом, спинку откинул, подножку установил. Выглядел он смертельно усталым и немного смущенным, ничем не похожим на крутого решателя проблем. Но обмануть Гальяно такой ерундой было сложно.

– Разговор есть. – Он занял место напротив Волкова и понизил голос. – Приватный разговор.

– Говори. – Взгляд Волкова сделался заинтересованным.

– Я не знаю, рассказывал ли тебе Степан… – Начинать следовало с другого, но Гальяно решил, что будет не лишним дать понять этому супермену, что Туча для него не просто работодатель и спонсор, а закадычный друг.

– Про что? – Лицо Волкова оставалось вежливо-равнодушным. Еще один покер-фейс, черт его дери!

– Про некоторые мои необычные способности.

– Способности нравиться женщинам?

– Другие. Несколько более специфические.

Вот сейчас он скажет, что не понимает, о чем Гальяно, вообще, и разговор можно заканчивать.

– Рассказывал. – Волков кивнул. – И про самую темную ночь тоже.

– Значит, и про самую темную ночь… – Гальяно задумчиво потер подбородок. Про самую темную ночь Туча не рассказывал никому. Кажется, даже двум своим последним женам не рассказывал. А это значило, что Волков тоже входит в круг самых близких, самых доверенных. – Ну что ж, тогда мне будет проще! Я вижу, – он понизил голос до едва различимого шепота. – Не всегда, но бывает. Вижу всякое, чаще всего это нечто… потустороннее.

– Понимаю. – Волков кивнул.

– Точно понимаешь?

– Точно.

– Хорошо. – Гальяно сделал глубокий вдох. – Тогда не будем ходить вокруг да около. Давай начистоту!

– Давай. – А он немногословный, этот супермен.

– Сейчас я тоже кое-что вижу. – Гальяно покосился в сторону кресел, за которыми спряталась хрень. – И это что-то пришло вслед за тобой. Или за пацаном. Я еще не разобрался.

Кажется, ему удалось удивить супермена. Вот же удача! Покер-фейс на мгновение поплыл, и из-под маски железной невозмутимости проступило изумление.

– За мной, – сказал Волков после недолгого молчания. – Он пришел за мной, а не за Ником. Любопытно, что ты его видишь.

– И что… И кто это такой? – спросил Гальяно осторожно. Если Волков знает о существовании потусторонней хрени, значит, полдела сделано. Дальше нужно только решить, как с этой хренью поступить.

– Это Блэк, мой пес.

– Твой… что? – Он ожидал чего угодно, только не этого.

– Мой пес. Вернее, не мой, а Арины, моей жены. Но они оба решили, что в этой экспедиции Блэку лучше быть со мной.

– То есть твой пес… – Гальяно пытался подобрать нужное определение.

– Мой пес – призрак, – помог ему Волков. – Обычно его никто не видит, только домочадцы и такие, как ты. Он не доставляет никому хлопот, не занимает места, не ест, не пьет и ничего не весит. Очень удобный домашний питомец, если ты понимаешь, о чем я.

– Удобный. – Гальяно неуверенно кивнул. – Удобный, но мертвый домашний питомец.

– Уж какой есть. Кстати, я этот факт не афиширую. Ну, ты понимаешь.

Гальяно понимал. Он тоже не афишировал некоторые факты. Помнится, во время песчаной бури в Сахаре, той самой, что вывела из борьбы не один экипаж, а двум ребятам из Франции стоила жизни, Гальяно безошибочно определил, в какую сторону нужно двигаться, а главное, когда буря пойдет на спад. Тогда он объяснил все своим феноменальным везением. Просто постеснялся говорить правду. Похоже, крутой мэн Волков тоже стеснялся своего мертвого питомца. Или, скорее, боялся, что его самого примут за сумасшедшего. Что ни говори, а риск такой имелся.

– А погладить? – спросил Гальяно и улыбнулся. – Как-то же ты с ним коммуницируешь.

– Коммуницирую. Раньше у меня не получалось к нему прикасаться. – Волков тоже улыбнулся, скосил взгляд в проход. По проходу плыло сизое облачко. Гальяно присмотрелся и увидел! Легко увидеть, если знаешь, на что смотреть.

Пес был крупный. По крайней мере, в призрачном состоянии. Он крался, практически стелился по проходу.

– Можно? – спросил Гальяно и протянул к псу руку.

– Можно. Блэк, это свой.

Сизое облачко, все больше и больше похожее на призрачного пса, скользнуло Гальяно под ладонь. В первое мгновение он ничего не почувствовал, а потом кожу словно закололо мельчайшими иголочками. Не больно – скорее, щекотно.

– Это оно? – спросил он с почти детским восторгом.

– Оно самое. – Волков улыбался, и улыбка превратила его каменное лицо супермена в простодушно-мальчишеское. – Колется, да?

Гальяно кивнул. Еще раз провел ладонью по призрачной холке, сказал с плохо скрываемой завистью: – Я бы от такого домашнего питомца тоже не отказался.

Он проводил призрачного пса взглядом и в тот самый момент, когда уже собрался отвернуться, заметил необычное… Вероника тоже протянула руку. Со стороны казалось, что она что-то стряхивает со своих длинных пальцев, но теперь, когда Гальяно видел все куда более четко… Она ничего не стряхивала, она чесала призрачного пса за ухом! И чтобы ей было удобнее чесать, он положил свою башку на ее обтянутые джинсами коленки.

– Охренеть, – сказал шепотом Волков.

– Ты это тоже видишь? – так же шепотом спросил Гальяно.

– Да что там я! Она видит!

А Вероника, словно почуяв, что за ней наблюдают, убрала руку и отвернулась к иллюминатору.

– Может, нам почудилось? – спросил Гальяно с надеждой.

– Нам не почудилось, – произнес Волков уверенно. – Я таких, как она, за версту чую.

– Каких? – Гальяно умел думать быстро и анализировать информацию тоже умел. Волков обмолвился, что Блэк – это пес его жены. Получалось, что жена Волкова тоже видит призраков. Она видит, а Волков чует тех, кто видит. – Твоя жена – ясновидящая? – спросил он, уже не шепотом даже, а, вообще, едва различимо.

– Моя жена – ведьма, – в тон ответил Волков и неожиданно подмигнул Гальяно.

– Да, не повезло тебе, мужик…

Сказать, наверное, нужно было что-нибудь другое, что-нибудь восторженно-удивленное, но Гальяно выдал то, что думал. Это ж какие неудобства приходится терпеть, когда под одной с тобой крышей живет женщина, способная не только видеть тебя насквозь, но еще и превратить в лягуху одним только взмахом волшебной палочки. Или помела…

– Я уже привык. – Волков не обиделся, похоже, и в самом деле привык.

Может, они бы еще поболтали немного о том о сем, если бы корпус самолетика не завибрировал, из динамиков не раздался голос командира экипажа, а стюардесса модельной внешности не попросила всех занять свои места и пристегнуться. А может, они еще поговорят. Это ж страсть как интересно – поговорить про ведьм и призраков!