Но самым приятным оказались весьма демократичные цены. Руслан заказал кофе и пару сэндвичей. Блондинка за стойкой кивнула ему, как старому знакомому. Он улыбнулся, но от диалога воздержался: в такую рань он всегда был не в настроении. Руслан уселся за столик возле окошка, сквозь которое с трудом пробивалось хмурое зимнее утро, вытащил газету и принялся изучать колонки с объявлениями о вакансиях.

Предложениями от работодателей рубрика не пестрила. Он взял вторую чашку кофе, откинулся на спинку стула и попытался свыкнуться с неприятной мыслью о том, что ему действительно придется задержаться здесь на неопределенный срок. Работа – не единственное, что стояло на повестке дня. Чтобы существование в этом городе не стало невыносимым, требовалось завести друзей. Ладно, насчет друзей он погорячился. А вот без приятелей никак не обойтись. Маленькие городки живут по своим законам. И чем больше у тебя знакомых, тем легче тебе в эти законы интегрироваться.

Шумная троица, двое парней и девушка, вошла в кафе и устроилась за барной стойкой, увлеченно обсуждая какое-то происшествие. Руслан прислушался. По всей видимости, ночью случилось какое-то незаурядное событие.

– … да говорю же тебе, он проторчал в бассейне до утра, потому что сам вылезти не мог. А утром его уборщица обнаружила и вызвала «Скорую» и ментов, – бойко объясняла парням девчонка. На вид ей было не больше девятнадцати лет. Крупная, светловолосая, некрасивая.

– И что в итоге? – спросил один из парней.

– Переломы ног…

– Да не про это я! – скривился собеседник. – Что менты говорят?

– Ничего не говорят, – не без удовольствия ответила девчонка. – Артурчик вечеринку устраивал, предварительно отключил все камеры наблюдения, чтобы родаки потом не посмотрели, чем их сынок занимался в их отсутствие. А сам он нападавших описать не смог: они в масках были.

Руслан усмехнулся и перестал следить за разговором. В маленьком городе и проблемы соответствующие. Кому-то надавали по шее, и это сразу стало новостью номер один. Он вернулся к изучению вакансий.

– Еще кофе? – прозвучал над ухом мелодичный голос.

Руслан оторвал глаза от газеты. Официантка держала в руках кофейник и вопросительно смотрела на него.

– Нет, спасибо, мне достаточно. Анжелика, верно?

– Просто Лика. – Она помолчала, разглядывая газету с обведенными ручкой объявлениями. – Ищете работу? Не очень успешно, полагаю?

Он пожал плечами:

– Да, у вас тут негусто с вариантами.

– Можно? – Лика указала на стул.

– Конечно, садитесь, – с готовностью разрешил Руслан. Торопиться ему все равно некуда, а отказывать симпатичным женщинам он не привык.

– Летом с работой получше. – Лика поставила кофейник на стол и теперь бесцеремонно разглядывала парня – то ли из чистого любопытства, то из симпатии.

– До лета нужно дожить. – Руслан краем глаза заметил, что компания у стойки поглядывает в их сторону.

– А что вы умеете? В смысле, какая у вас специализация? – спросила Лика.

– Общая, – уклончиво ответил Руслан.

– Ага, понятно, – неожиданно рассмеялась Лика.

Некрасивая девушка у стойки бросила на нее быстрый взгляд и отвернулась.

– Знаете, мой знакомый занимается погрузочными работами, и ему постоянно грузчики требуются. Если вас не смущает такой труд.

– Не смущает.

– Тогда вот. – Она достала из кармана ручку и написала на салфетке адрес. – Зовут его Геннадий Петрович. Скажите, что вас Анжела из «Норы» порекомендовала.

– Сегодня же туда наведаюсь, спасибо за помощь, – поблагодарил Руслан и тут же перевел тему: – Что-то случилось, да? Я краем уха услышал беседу…

– Ничего особенного, – внезапно посерьезнела Лика. – Кое-кто давно заслуживал хорошей взбучки.

Она встала и, перед тем как уйти, добавила:

– Вчера к вам Дима прицепился, вы не обижайтесь на него. Он хороший парень, только дурит порой.

– Я не из обидчивых, – усмехнулся Руслан.

– Это хорошо, – пробормотала она и удалилась, покачивая бедрами, обтянутыми узким платьем.

Она была привлекательная, эта Анжелика. Возможно, стоило за ней приударить.

Руслан посидел еще немного, оттягивая возвращение в унылый пасмурный день, расплатился и ушел.

Бригадир Геннадий Петрович оказался краснолицым, лысоватым мужиком под шестьдесят, с нервными пальцами, в которых постоянно что-то крутил.

– Раньше-то на погрузке работал? – критически оглядывая кандидата, пробухтел он и переложил бумаги с одного угла стола на другой.

– Случалось, – пространно ответил Бажин.

– Так случалось или работал? – Геннадий Петрович взял ручку, повертел, сунул обратно в подставку. – А?

– Справлюсь.

– В армии служил?

– Служил.

– Бухаешь?

– Нет.

– Набухаешься – уволю, – благодушно пообещал работодатель. Постучал пальцами по крышке стола, задумавшись, затем решительно встал. – Ладно, пошли. Выдам тебе спецодежду. Завтра чтобы без опозданий.

Руслан последовал за ним из кабинета, усмехаясь про себя. Это было самое быстрое собеседование в его жизни.

Перевалило за полночь, а сна не было ни в одном глазу. Учитывая, что в конторе ему нужно появиться в шесть утра, а вставать соответственно в пять, Руслан понимал, что выспаться вряд ли удастся. Он лежал на кровати, закинув руки за голову и уставившись в серый потолок. Его охватило еле заметное, неприятное волнение, словно бы он стоял на пороге чего-то важного, готового вот-вот произойти. Он давно научился контролировать свои эмоции, мог сохранять спокойствие в ситуациях, вызывающих панику у большинства людей. Но вот с этим тревожным, «предстартовым» мандражом ничего поделать не мог. Он настигал его каждый раз перед началом чего-то нового, и он старался не замечать его. Просто сейчас волнение казалось сильнее, чем обычно. Это проклятый городок играл на нервах.

Бажин закрыл глаза, стараясь успокоиться и замедлить сердцебиение. Он расслабил каждую мышцу, представляя, как тело наливается тяжестью и его затягивает в темный медлительный водоворот. Все глубже и глубже, на самое дно, где нет ни света, ни звука, ни запаха. Плавное течение уносит все мысли, оставляя блаженную пустоту, где…

– … Нельзя выходить за черту! Слышишь, мелкий ублюдок?! Ты забыл? Забыл, что тебе велели? – разрывающий перепонки крик вибрирует над самым ухом и становится все громче и громче. И тот, кому принадлежит этот хриплый, полный ненависти голос, вдруг возникает из темноты, подобно злому гиганту из детской сказки. Он все ближе и ближе; в его черных глазах плещется безумие.

– Ты сам вынуждаешь меня на крайние меры! – Здоровенный кулак, как в замедленной съемке, взмывает в воздух, замирает в самой высокой точке и вдруг начинает стремительно опускаться.

Душераздирающий крик вырвал Руслана из полусна, заставив подпрыгнуть на постели. Он резко сел, соображая, что к чему, и бросился к окну. Крик донесся с улицы, но, как Бажин ни вглядывался, никого не увидел. Только лужи на разбитом асфальте поблескивали под звездами – к ночи тучи разошлись, открыв черный, испещренный огнями небосвод. Несколько секунд Руслан раздумывал, затем наспех оделся и вышел из дома.

Влажная прохлада облепила лицо. Он поморгал, окончательно проснувшись. Прошагал по тротуару до угла, постоял, прислушиваясь. Никаких звуков и голосов. Тихо. Бажин развернулся и побрел обратно.

* * *

– Ты что-то рано, – одобрительно хмыкнул Иваныч. – Посиди пока или поразминайся. Полчаса еще. Мне с мелкотой закончить надо.

Саша кивнула и уселась на лавку у стены. Достала из сумки кроссовки, переобулась.

В зале было шумно. Тренировка у малышей шла полным ходом. Одни спарринговались, вторые выполняли общефизическую подготовку, третьи отрабатывали приемы у груши. Сашке нравилось приходить пораньше, чтобы понаблюдать за священнодействием. Она когда-то тоже пришла к Иванычу десятилетней пигалицей, не с просьбой даже – с требованием сделать ее сильной и смелой. Тренер тогда усмехнулся, спросил, для чего ей понадобилась сила. Саша тут же выложила:

– Чтобы пацанов в классе бить. Надоели.

– Сурово, – подавил улыбку Иваныч. – Спортивную одежду с собой взяла? Раз ты такая боевая, вон, раздевалка.

Боевая-то боевая, но ох и сложно ей пришлось в первый год. Не бросила только из упрямства. Что она, хуже остальных? Они тоже устают и не жалуются. Делать скидку на то, что она единственная девочка в секции по боксу, ей даже в голову не приходило. Помогло еще и то, что мать сильно протестовала, не хотела, чтобы дочка занималась «этим жестоким, мужским спортом». Саша не могла пойти у нее на поводу. Она принимала свои собственные решения и несла за них ответственность. А мама… Слишком разные они с мамой…

На второй год стало заметно легче. Регулярные занятия наконец возымели эффект. Саша с легкостью отжималась по сто раз за один подход, набирала по сотне подтягиваний за тренировку и бегала по десять километров. Она ни в чем не уступала мальчишкам-сверстникам, а те, сперва воспринимавшие ее с известной долей сарказма, постепенно зауважали и приняли в компанию.

Позднее в секцию пришли и другие девчонки, но частью настоящего, сплоченного коллектива они так и не стали. Сашу это радовало. Для нее спортзал стал вторым домом. А может быть, даже первым. Здесь ее понимали, разделяли ее интересы и не учили жизни. Тренировки делали Сашу сильнее. А дом – где мама, завтраки и теплая постель – ослаблял.

Отца Саша никогда не знала. Мать говорила, что он был военным и погиб, отважно защищая родину, когда дочка была еще совсем крошечной. По малолетству Саша верила, а потом поняла – ложь все это. Мама нагуляла ее с одним из многочисленных кавалеров, которые в изобилии появляются на побережье в летний сезон. Ухажер уехал, а живот остался. На аборт мать не решилась – пришлось рожать. А для ребенка выдумала сказочку про военного…

Саша маму не осуждала. Но предпочла бы, чтобы та не юлила, а говорила правду. Что сложного в честности? Почему для большинства людей не врать – задача непосильная? Такое впечатление, что весь этот огромный, невероятный мир держится на одной лжи. Тронь его, копни поглубже – и он рухнет, как лишенный фундамента соломенный домик. Только пыль по ветру полетит.

В спортзале врать невозможно. Если ты ленишься, щадишь себя, то разоблачение не заставит ждать. Ты сам себя выдашь. Вернее, твоя слабость. Сашке не очень везло в ее недолгой пока еще жизни. Но то, что восемь лет назад она сообразила прийти в этот зал, к Иванычу, считала настоящей удачей. Бог с тем, что отца у нее нет. Зато есть тренер.

Борис Иванович Сомов был местной легендой. Сашка знала историю его успеха назубок. Среди ночи разбуди – расскажет с выражением, без запинки.

Он родился и вырос в этом городе. В возрасте тринадцати лет родители увезли его в Москву. Там-то он и увлекся боксом. Вскоре уже успешно выступал среди юниоров, а в 1988-м на Олимпийских играх в Сеуле дошел до полуфинала. Затем два года подряд становился чемпионом Европы. После чего, одержав на любительском ринге 220 побед в 230 поединках, перешел в профессионалы. В своем дебютном профессиональном бою Борис победил техническим нокаутом во втором раунде не имевшего поражений Винсента Брауна. За полгода он провел десять боев, во всех одержав победы нокаутом, за что получил прозвище Apocalypse – Апокалипсис.

В одиннадцатом по счету профессиональном поединке он встретился с опытным Артом Джиммерсоном, имевшим на тот момент на своем счету сорок три выхода на профессиональный ринг.

С первых же минут Апокалипсис атаковал противника разнообразными ударными сериями. Во втором раунде Джиммерсон активизировался и пару раз удачно ударил соперника справа, но не смог уйти от очередной длинной атаки Бориса. Два правых кросса и три акцентированных удара слева отправили чемпиона в нокдаун. Джиммерсон поднялся на счет семь, но сопротивлялся вяло и вновь пропустил мощную серию ударов. Рефери остановил поединок, зафиксировав победу Бориса техническим нокаутом.

Карьера шла в гору, и в 1998 году в Америке планировался бой Сомова за звание чемпиона мира. Апокалипсис был в отличной форме, и мало кто сомневался в его победе. Но неожиданно, за неделю до намеченного события, он отказался от участия и ушел в подполье.

Что тогда случилось, никому не известно. В прессе бродили слухи, но внятной версии никто так и не озвучил. В расцвете своей карьеры Иваныч все бросил, отказался от перспектив и вернулся на малую родину. Устроился учителем физкультуры в школу, открыл секцию экстремального бокса. Занятия проводил для всех возрастов: и для детей, и для подростков, и для взрослых. Тренировал не для соревнований. Главной задачей ставил крепкую физическую форму и умение постоять за себя.

Крутой характер тренера выдерживали не все, он и прикрикнуть мог, и по шее дать, если кто-то из старших борзел. С малышней он, конечно, деликатничал, и те его обожали. А со взрослыми ребятами не церемонился, хотя без причины никогда не ругал.

– Санек, здорово! – Широкоплечий парень тряхнул рыжей шевелюрой и остановился рядом.

– Привет, Мэджик, – откликнулась Саша. – Что, рука зажила?

На прошлой неделе Артем ушиб запястье, и даже грозный Иваныч разрешил ему пропустить пару тренировок. Мэджик на такую «доброту» не повелся, угадал, что это проверка. От щедрого предложения отказался. «Вот и правильно, – похвалил его тренер. – Вышли из строя руки – переключи внимание на ноги».

– Да нормально все. – Мэджик уселся рядом, достал из кармана эластичный бинт и принялся перевязывать запястье. – Про Артурчика слышала?

– Конечно.

Они многозначительно переглянулись и замолчали.

Во взрослую группу Саша перешла два года назад, когда ей исполнилось шестнадцать. Иваныч сделал для нее исключение. Несмотря на то что занимались здесь в основном парни от восемнадцати и старше, вписалась она хорошо. Половину ребят знала давно – вместе занимались сперва в детской, затем в подростковой группе. А со второй половиной познакомилась по ходу тренировочного процесса.

Секция хоть и носила название «Экстремальный бокс», одним боксом занятия не исчерпывались. Скорее это напоминало секцию по интересам. И главным интересом здесь являлся адреналин. Иваныч даже выдумал проводить еженедельные забеги на выносливость. Стартовали у леса, всей толпой, и вперед через бурелом, овраги, холмы до обозначенной на карте финишной точки. Маршруты регулярно менялись и усложнялись, чтобы участники не заскучали. Было весело и сложно, особенно осенью и зимой, когда грязь под ногами добавляла к каждому шагу несколько дополнительных килограммов. Но с каким же кайфом Саша завершала дистанцию, едва не падая от усталости, но гордая и сияющая. Она не уступала парням, и ей это нравилось.

Подтянулись еще несколько ребят; одни отправились прямиком в раздевалку, другие расселись на лавке, ожидая начала тренировки.

С развлечениями (особенно зимой) в городе было туго. Часть молодежи уехала в краевой центр на учебу, а те, кто остался, разделились на два лагеря – одни ходили к Иванычу, другие бухали. Дополнительных вариантов не имелось. Мать настаивала, чтобы Саша тоже отправилась в мегаполис, поступила в институт, зажила полной жизнью. Там и перспектив больше, и жизнь поинтереснее.

– Ты уже давно переросла это место. Каждый уголок здесь знаешь, – с ласковой настойчивостью уговаривала мама. – А там столько всего нового! И жизнь течет по-другому.

Да, Саша знала здесь каждый уголок. Но разве это плохо? Ей комфортно в привычной обстановке, за синей птицей она не гонится. Ее синяя птица вот она, над головой, каждый божий день. Все ее созвездия Саша наизусть выучила.

После окончания школы она поступила в местный социально-педагогический колледж, не обращая внимания на мамины вздохи.

– Ну отучишься ты в колледже, а что потом делать-то будешь? Как я, обслуживающим персоналом работать? – восклицала она.

Саша не знала, что будет делать потом. Обычно в восемнадцать лет все мысли только о будущем. А Саша, наоборот, в будущее предпочитала не заглядывать. Не из-за страха перед неизвестностью. Не из философских побуждений. Будущее было слишком странным, субстанцией из другой плоскости, куда ей, как ни пытайся, не попасть раньше времени. Гораздо лучше она ориентировалась в настоящем.

Гарик Гоп хлопнул ее по плечу и устроился рядом.

– Что, Санька, размышляешь, как меня нокаутировать? – хохотнул он.

– Отвали, – беззлобно отмахнулась она. Гоп, он же Глобальная Ошибка Природы, парень веселый, но приставучий. Ростом пониже Сашки, но крепкий. Весили они примерно одинаково, Иваныч иногда ставил их в пару. Саша догадывалась, что парни не лупят ее со всей дури – все-таки девочка. Но сама молотила без пощады. Иногда даже получалось отправить кого-то в короткий нокдаун. Но только не Гарика. Этот зараза был такой юркий, в лучшем случае слегка задеть получалось. А он еще и лыбился во время спарринга. Мол, ну же, детка, поймай меня, если сможешь. Скотина.

– Хочешь, я тебе нарочно поддамся, а? Хочешь? Зарядишь мне со всей силы прямо в физиономию! – не унимался Гоп. – Только кожаный лифчик надень и ботфорты, лады?

Саша одарила его красноречивым взглядом и промолчала.

– Не лезь ты к ней, – посоветовал Мэджик. – Не видишь, она энергию накапливает?

– Идиоты, – еле сдержала улыбку Саша и несильно пнула Артема.

– Скажи, Санька, какая твоя самая сильная фобия? – сменил тему Гоп. – Помимо смерти родных.

– Не думала об этом.

– Паралич?

– Наверное. – Саша пожала плечами. – Что за вопросы дурацкие?

– А кусок печени ты бы для своего племянника отдала? – поговорить Гарик любил так же самозабвенно, как и подраться.

– Нет у меня племянников!

– А если бы были?

– Не знаю. Не хочу об этом! – Саша начала сердиться. Вот прицепится же, как клещ!

– С тобой, Санька, совершенно не о чем поговорить, – подвел итог Гарик.

Тренировка у малышей завершилась, но Иваныч задержал одного мальчишку, отвел в сторону и велел подождать. Сам ушел в подсобку и очень скоро вернулся, принес новые кеды. Вручил их пацану, что-то сказал и, потрепав его светлую макушку, подтолкнул к выходу.

В этом был весь Иваныч. Сам зарабатывал копейки, а всегда находил возможность помочь детям из неблагополучных семей. Сколько раз Сашка наблюдала, как тренер приводил в зал новеньких ребятишек – запущенных, неряшливых. Иные родители и хотели бы, да не могли обеспечить детям достойное существование. Иваныч тренировал их бесплатно, да еще подкидывал то одежду спортивную, то обувь.

– Чего сидим? – гаркнул тренер, поймав ее взгляд. – Разминку начинаем!

В сухую погоду бегали на свежем воздухе, наматывая круги вокруг квартала. В сырую, такую, как стояла весь минувший месяц, разминались в зале начиная со скакалок и челночного бега от стенки до стенки, чтобы прогреть мышцы.