В этот момент Злата поняла, что ей больше необязательно быть вежливой. Она вздернула острый подбородок и твердо произнесла:

– Заманчивое предложение, но для кого-то другого. Я, когда отмечала в анкете готовность к командировкам, имела в виду совсем не это.

Он привстал со стола и навис над ней:

– Все когда-нибудь меняется.

Водянистые глаза жадно смотрели в глаза Златы, рука сжала колено.

Злата вскочила, опрокинув стул. Она метнулась из кабинета, нисколько не заботясь о мнении директора.

Значит, пришло время.

Разговор в отделе кадров был коротким: «Да, я увольняюсь. Нет, дело не в компании – просто пора двигаться дальше».

Когда Вольфу утром принесли ее заявление, он только крякнул «ну и дура» и поставил на документе размашистую подпись.

В тот день после работы Злата купила бутылку красного сухого и стейк с кровью навынос в небольшом ресторанчике недалеко от дома. Она была совсем не в восторге от того, какое решение ей пришлось принять, но и терпеть это непотребство у нее не было желания, а победить мужской коллектив – не было возможности.

На душе было гадко, будто Вольф сальными пальцами облапал и ее.

Злата злилась, но понимала, что лучше сейчас перевернуть страницу и создать себе в новой компании новый имидж, чем продолжать биться головой о бетонную стену, доказывая, что ты чего-то стоишь. Нужно было осмыслить произошедшее и подумать, что делать дальше, но сначала… Сначала надо позвонить Лиле.

Лиля – подруга детства. Вместе в школу, вместе из школы; первые влюбленности и первые слезы. Сейчас они со смехом вспоминают мальчишек, когда-то разбивших им сердца, но ведь тогда это было настоящее, вселенское горе! Да, даже хорошенькой Злате на любовном фронте приходилось несладко, даже горше, чем другим девчонкам. Все по классике – те, кому нравилась она, не нравились ей, а те, кто нравился ей, считали ее зазнайкой и попросту боялись подходить. Злата переживала, потому что никак не могла понять, что с ней не так. Только став значительно старше, она поняла всю горькую иронию. На школьной дискотеке во время медленных танцев она почти всегда стояла одна, провожая взглядом умчавшуюся с очередным кавалером Лильку, хохочущую и кривляющуюся в шутливых танцевальных пассажах.

Легкая на подъем, веселая, горящая, Лиля была светло-рыженькой девчонкой с россыпью редких веснушек на бледной коже и яркими, почти синими глазами. Долгое время она казалась невзрачной простушкой, с которой можно было легко завести непринужденный разговор, поэтому знакомых парней у Лили было немало. Но, познакомившись с ней поближе, многие из них переходили в разряд воздыхателей. У Лили было отличное чувство юмора и острый язык. Иногда она затевала мелкие хулиганские выходки в школе, чем окончательно закрепила свою популярность. Вкупе с миловидной, хоть и посредственной внешностью, все это действовало на парней безотказно.

Шли годы, Лиля подросла, и к выпускному классу покрасила свои не слишком густые прямые волосы в более сочный рыжий оттенок, остригла их в стильное каре и научилась подчеркивать макияжем красоту своих чудесных глаз. Все теперь называли ее «Лили», и в школе стало на одну красавицу больше.

За десять послешкольных лет Лиля почти не изменилась. Злата тоже не стремилась к кардинальным переменам – ей нравилось, как она выглядит, и проводить эксперименты с внешностью совсем не хотелось.

Решившись уехать в Питер, Злата сначала получила шутливый нагоняй от подруги за то, что покидает ее одну. На самом деле Лиля не возражала, напротив – похвалила ее за смелость и обещала в скором будущем присоединиться к Злате в «покорении города хипстеров, уличных музыкантов и интеллигентных бомжей». Но она так и не переехала – встретила отличного парня, Матвея. До ЗАГСа он ее пока не дотащил, но жить у себя сумел уговорить. Лиля пригрелась, прижилась и про Питер больше не заговаривала, но в век цифровизации и интернета между подругами всегда оставалась прочная связь. По дороге домой Злата успела набросать ей короткое сообщение: «Скоро позвоню, готовь бокал, есть новости».

III

Дома Злата, расположившись в любимом кресле с вином и стейком, набрала знакомый номер по видеосвязи. Лиля не подвела – она появилась в кадре тоже с бокалом вина и хаотично разломанной плиткой черного шоколада.

– Ну, я надеюсь, ты, наконец-то, нашла мужика! – вместо приветствия радостно вывалила с экрана Лиля.

– Нет – потеряла работу, – Злата отвела глаза в сторону и отпила вина.

– Мать, ты чего? Тебе же там так нравилось – новые технологии и все такое…

– Технологии – новые, а предрассудки – старые, – мрачно огрызнулась Злата и рассказала подруге, как по-дурацки оборвалась ее карьера в «Смарт-хаусе».

Иногда она прерывала рассказ, рвала зубами мясо, проглатывала его большими, плохо прожеванными кусками и запивала красным вином. Ноздри аккуратного носика Златы энергично раздувались. Она подолгу смотрела вдаль, играя желваками и пытаясь совладать с эмоциями. Вдруг она посмотрела в камеру и выпалила:

– Лиль, а помнишь нашу школьную англичанку?

– Да кто же ее забудет! – хохотнула подружка.

– Однажды, классе в восьмом, Светка Нечаева, с которой я сидела за одной партой, пришла в школу, накрашенная ну совершенно божественной помадой – полупрозрачной, темно-розовой, цвета пиона и с едва уловимыми сиреневыми отблесками… Мне она ужасно понравилась. Я попросила накрасить губы, Светка поделилась. И вот мы сидим за одной партой с совершенно одинаковыми накрашенными губами, но разнос англичанка устроила только мне. Только меня она громогласно и безжалостно отправила умываться. И так всегда, понимаешь? – голос Златы звенел. – Всю жизнь я из кожи вон лезу, чтобы доказать, что я не просто пустышка кучерявая, и всю жизнь во мне замечают только помаду и прическу! Мне даже красный диплом не помог!

– Да я помню Светку – она и ненакрашенная страшная была, и накрашенная. Поэтому англичанка и разрешила ей оставить помаду – так сказать, из солидарности… – Лиля собралась было рассмеяться, но осеклась. – Злат, ну ты чего? Злата!

Злата ревела, булькая вином в огромном бокале, тщетно пытаясь отпить из него «успокоительного».

– Златка, да у тебя все будет хорошо! Не может не быть! Ну ты же золотая голова! Придет время, и за тебя заказчики будут глотки друг другу рвать!

Злата вытирала нос и жалостливо кивала. Они долго еще говорили и пили вино. Каждая у себя, но все равно – вместе.

«Лисонька моя!» – внезапно послышалось по ту сторону экрана: это Матвей вернулся домой.

– Да, Матюш, я здесь! – отозвалась Лиля. – Златыч, ты извини, меня любимый сегодня в ресторан пригласил, а я даже не начинала собираться. Ох, и влетит мне сейчас! – Лиля втянула голову в плечи и скорчила испуганную рожицу.

– Не влетит, – буркнула Злата, – Матвей у тебя замечательный.

– Да, – посветлела лицом Лиля, – и у тебя такой будет, даже лучше! – Лиля подмигнула подруге.

Сзади подошел Матвей и чмокнул ее в макушку.

– О, Злата, привет! – он помахал рукой в камеру и обратился к Лиле, – Отменить столик?

– У-у-у, не-не-не-не-не, – затараторила та, – я быстро. Златка, пока! – Лиля отправила в монитор звонкий чмок и отключилась.

Злата осталась в одиночестве. Она сидела в кресле, поджав ноги, смотрела в одну точку и нервно постукивала аккуратными ногтями по бокалу. Остатки стейка сочились кровью. Снять стресс вином и едой, увы, не получилось, и тогда она решила прибегнуть к последнему средству – включила «Убить Билла». Остаток вечера она с большим наслаждением смотрела, как Ума Турман снимает скальпы и шинкует в капусту своих врагов.

Несмотря на все усилия, вернуть душевное равновесие ей так и не удалось. Той ночью Злата долго не могла уснуть. Перед глазами проплывали картинки из прошлого. Горькие подростковые воспоминания больно кололи уже взрослую гордость. Ей виделось, как в выпускном классе англичанка, Людмила Сергеевна, выставила ее у доски перед всем классом и тыкала указкой в цветочный орнамент на ее новых нейлоновых колготках. Злата их обожала. Ей казалось, что для счастливого апрельского солнца «цветочные» колготки – как раз то что надо. Но англичанка считала иначе. Она с таким остервенением тыкала в них старой указкой, что в какой-то момент та зацепилась за колготки и вырвала нить. На ноге расползлась дыра, от которой побежала широкая стрелка. В классе поднялся дружный гогот. Смеялся и Вовка, в которого Злата тогда была тайно влюблена. Вот такой позорный был конец у самых лучших в мире колготок.

На экзамен по английскому Злата пришла в новых колготках в цветочек и коротком платье. Выгнать ее с экзамена из-за этого не имели права. Вызвать к доске и распекать – тоже. Она села за первую парту, демонстративно вытянув в проход скрещенные ноги.

Экзамен Злата сдала на отлично, и ее очень грела мысль, что Людмила Сергеевна, хоть и побагровела лицом, но повлиять на результат никак не могла.

И все же, несмотря на небольшой детский реванш, давно взрослую Злату до сих пор жгла обида и горькое чувство несправедливости. С этими тяжелыми мыслями она уткнулась носом в одеяло и провалилась в сон.

IV

Петербурженка…

Питерка…

Питерчанка…

Почти два года прошло с тех пор, как она переехала в Питер, и что получила в сухом остатке? Она безработная. И одинокая. Ну хоть бы в чем-нибудь преуспела! Хотя, если честно, личной жизнью она не занималась. Совсем.

Злата сидела на Университетской набережной на гранитной скамье под величественными древними сфинксами и смотрела на гордо плывущие белые льдины – вскрылась Нева. Сфинксы были так же безмолвны и невозмутимы, как три с половиной тысячи лет назад, когда их ваяли по образу и подобию египетского фараона Аменхотепа III. Злате хотелось украсть хоть малую часть их мудрости и вечного каменного спокойствия – ни о чем не волноваться, ничего не желать.

К ее удивлению, с Питером не случилось всепоглощающей неистовой страсти – как-то сами собой их отношения вылились в тихую глубокую привязанность. Похоже, катарсис прошел еще во время школьных экскурсий. Злата давно не искала гидов и попутчиков для прогулок, у нее появились свои любимые места и занятия. Она все чаще ловила себя на том, что просто бродит по улицам, и город ей сам о себе рассказывает. Таблички на зданиях и скульптурах повествовали о великих людях и памятных событиях, сплетая в захватывающую историю триста последних лет.

Больше всего ей нравилось отыскивать и рассматривать маскароны – скульптуры в виде голов людей и животных на разных архитектурных сооружениях. Это был ее личный квест. У нее скопилась большая коллекция фотографий: античные девы, лошади, львы… Реже всех попадались совы. Да, она прекрасно знала, что фото любого из этих изваяний можно найти в интернете и все же каждый раз, когда она встречала очередную статую, рука сама тянулась к телефону, чтобы сделать снимки.

Но целью сегодняшней прогулки были не маскароны.

Проснувшись утром, Злата знала, где проведет этот день – Васильевский остров. В городе есть множество мест, где можно загадать желание: могучие Атланты, пес Гавроша, Чижик-Пыжик, Птица счастья, Поцелуев мост, наконец… Сегодня Злата не поэтому вопросу, но если повезет в любви – тоже сгодится.

Злате нравилось здесь, на Васильевском, – людей было меньше. На том берегу, где Дворцовая площадь, Исакий, Адмиралтейство, туристы забивали набережные, как весенние птицы – провода. А здесь потише, и воду можно потрогать рукой – ступени спускаются прямо в Неву.

Она пришла к грифонам просить о работе. Крылатые бронзовые львы с глазами орлов сидели здесь же, у подножия сфинксов, и каждый мог загадать там желание, стоило лишь потереть грифонову голову и положить руку в его клыкастую пасть. За годы работы исполнителями желаний, львиные отполированные макушки из темных сделались гладкими и блестящими.

«Ведь если головы натирают, значит – это кому-нибудь нужно? Значит – работает магия этих мифических существ?» – задумалась Злата. Не то чтобы она верила в волшебство… просто капелька чуда ей бы не помешала.

Над Васильевским пролетел вертолет – обычное дело: в Петропавловской крепости, на соседнем острове, находилась вертолетная площадка, с которой туристы летали на воздушные экскурсии. Злата проводила взглядом железную стрекозу – страшно! Конечно, ей доводилось путешествовать на пассажирских лайнерах, но каждый раз вспоминалась черная шутка: «В падающем самолете атеистов нет», так что она всегда приземлялась немножко верующей.

Злата перевела взгляд на Дворцовую набережную и мост. К Питеру она питала невыразимую любовь, и потому о ней не говорила. Иногда старые знакомые приставали: расскажи! И удивлялись: почему о ней не кричишь, о своей любви? Почему не делишься впечатлениями, не хвалишься, не гордишься? Почему не тычешь всем в лицо своим счастьем? Ты ведь так хотела! Ты ведь так мечтала!

А что им рассказать? Чем ей потешить праздных доставал? Настоящая любовь – тихая, трепетная… Настоящая любовь – простая и скучная.

V

Злата снова оказалась на сайтах по поиску работы. Знакомых в городе было немного, самая близкая – двоюродная тетя Тамара, у которой она какое-то время жила. Тетя уже несколько лет как была на пенсии и помочь, ни словом, ни делом, увы, не могла. Деньги заканчивались, но хвататься за первое попавшееся предложение Злата не собиралась, а потому исследовала вакансии с особым тщанием и холодной головой. К шефу на этот раз она тоже решила присмотреться внимательно – так сказать, во избежание.

Пару недель спустя она наткнулась на лаконичный, но интригующий отчаянный призыв:

«В небольшую, но технически и финансово емкую компанию срочно требуются маркетологи! Начинаем новый проект, нужны рабочие руки и креативные головы!»

Злата перепрыгивала глазами со строчки на строчку: название, требования обязанности, график, зарплата…

«О-о-о! Надеюсь, мы подружимся».

Позвонила. Трубку взял рассеянный мужчина. Каверзных вопросов не задавал, только самое основное. Назначил встречу на завтра. Тянуть было некуда и незачем – завтра, так завтра.

Вечером Злата долго крутилась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон – не слишком ли молодо она выглядит? Не слишком ли глупо? Не слишком ли доступно?

«Не в этот раз, – бормотала она себе под нос, – не в этот раз…»

Из гардероба она вытряхнула самый скучный брючный костюм – классический, темно-синий, со свободным пиджаком мужского кроя. Под пиджак достала водолазку. Бюстгальтер выбрала с поролоном (чтобы не будоражить ничьей фантазии), но не слишком толстым – чтобы бюст не казался большим. Крутые бедра без труда скрылись под безразмерными брюками-колоколами.

Злата подошла к зеркалу, тряхнула головой и, сжав волосы в кулак, в сотый раз прикинула, пойдет ли ей каре. Разочарованно цокнув языком, решила не горячиться и разжала руку. Волосы упали и рассыпались до самых ягодиц. Злата зашла в ванную и долго рылась там в большущем органайзере с заколками и резинками. Выудив ворох шпилек, она принялась тренироваться делать строгий пучок из своей шевелюры.

Изрядно повозившись с утюжком для волос, она все же усмирила буйные кудри и завернула их в гладкую учительскую «фигу». Оценив работу, довольно кивнула:

– Сложно, но можно.

В довершение образа она нашла офисные очки без диоптрий, которые купила когда-то из озорства. Лиля говорила, они ей безумно идут, но Злата надела их лишь пару раз и вскоре забросила.

Нарядившись в мешковатый синий костюм, она чуть припудрила ухоженные брови, от чего они стали на тон светлее. Отступила от высокого зеркала на двери шкафа, покрутилась и удовлетворенно констатировала: скучища.

На следующий день Злата явилась по указанному адресу и вместо ожидаемого тесного офиса с окнами в дворовый «колодец», обнаружила шестиэтажное здание, над парадным входом которого висела большая стильная табличка: «PLAY&LIFE».

При виде этой цитадели технологической мысли Злату обуяла робость. В душе заскреблись сомнения: а не слишком ли высоко она замахнулась? Но помедлив несколько секунд, она взяла себя в руки – в конце концов, она переехала в Питер именно затем, чтобы замахнуться повыше.

«Я хоть попытался, черт возьми, хотя бы попробовал», – мелькнули в голове слова Макмерфи^[2]. Злата тут же отругала себя за трусость и осторожно ступила на лестницу: что ж, посмотрим, какие вызовы ждут меня здесь.

Она почти бесшумно проникла в просторный холл, но остаться незамеченной и собраться с мыслями не удалось – ее окликнул охранник, место которого располагалось у противоположной стены, рядом с лифтом.

Злата подошла к нему, показала паспорт и пояснила, что пришла на собеседование к директору:

– К Александру Сергеевичу Савченко.

– Он сидит на шестом этаже – самом верхнем, как и полагается руководству, – солидно сообщил мужчина в форме и потыкал пальцем в потолок. – Кабинет 620.

– Спасибо.

Она уже хотела идти, но безопасник жестом сделал знак подождать, вышел из-за стойки и приложил электронный ключ к считывателю. Двери лифта распахнулись, приглашая шагнуть внутрь.

Лифт открылся на шестом этаже, и Злата увидела, что внушительную часть пространства занимает просторный холл с панорамным окном слева. Вправо уходил коридор с кабинетами – туда Злата и направилась в поисках номера 620. Она крутила головой по сторонам и вела счет табличкам. Шестьсот двадцатый оказался в самом конце – он торжественно венчал вереницы редких дверей сомкнувшимися в торце двумя высокими черными створками.

Коридор пустовал, но из кабинетов время от времени доносились разные вопли. Немного помедлив перед искомой дверью, Злата постучала.

Никто не ответил.

Она постучала снова – и снова ответа не было. Тогда она осторожно потянула за ручку.

Дверь распахнулась, и Злата попала в огромное светлое помещение. Оглядевшись, она никого не увидела. Первое, что ей бросилось в глаза – всевозможные технические приспособления, которые она оценила как игровую платформу, пара кресел-симуляторов, несколько столов с лежащими на них очками, шлемами и интерактивными перчатками для виртуальной реальности и штуковины, о предназначении которых она не имела никакого понятия.

Высокие окна прорезали белые кирпичные стены, с которыми эффектно контрастировала разноцветная и черная техника. Очевидно, здание было не новым и, наверняка, раньше использовалось под какое-нибудь непыльное производство – НИИ или КБ^[3]. Сейчас же оно являло собой неплохой образчик современного стиля лофт, где было много пространства и света.

Наконец, она заметила в углу кабинета за рабочим столом, в большом офисном кресле, пухлого мужчину с вьющимися мелким бесом волосами, собранными в небольшой хвостик. На глазах у него были надеты VR-очки и он отчаянно жестикулировал руками в VR-перчатках, пытаясь сотворить что-то неведомое. Конечно, Злату он не видел.

– Александр Сергеевич?

Мужчина вздрогнул, стянул очки, отрыв круглое добродушное лицо, и сфокусировал взгляд на Злате – невысокая, бесформенная, светловолосая, с тугой фигой на голове, она едва заметно покусывала пухлые губы, но серые глазищи в строгих очках не отводила. Чистое, невыразительное лицо… Кто это?

Александр Сергеевич задумчиво нахмурился, но, видно, так и не смог найти ответа. Молчание снова прервала Злата – уверенным голосом она сообщила:

– Мы с вами договаривались вчера о встрече. Я Злата Кожевникова, маркетолог, пришла на собеседование.