Государственная политика российского правительства в отношении иностранцев, привлекавшихся на службу царю
Огромную сферу идейных, культурных, технических заимствований представляло собой на протяжении тысячелетий государственное управление. Все мало-мальски привлекательные новинки, все совершенствования политической или административной власти сразу или постепенно становились общим достоянием. Управление и организация труда были на протяжении веков и остаются сегодня сферой активных межгосударственных, транскультурных приобретений.
Интеллектуальным лидером в Новое время была Европа: сильным то или иное государство на континенте становилось благодаря тому, что оно начинало лучше управляться – более совершенной становилась его военная организация, а административная власть позволяла возводить на пик общественной пирамиды самых деятельных и способных. Этому учились остальные, они брали новые социальные технологии на вооружение, по успешному примеру строили собственную жизнь.
Эта синхронизация проявляла себя даже там, где главным принципом развития провозглашалась опора на собственные силы, изоляционизм. Удивительно, но факт: европейцы, открывшие Китай, обнаружили там, в этой полностью отрезанной от остального мира стране, императора, императорский двор, провинции со своими провинциальными начальниками… Эта страна по формам своего правления могла сравниваться с французским или австрийским политическими образцами и даже служить им во многих своих качествах примером.
Все это сопровождалось обменом кадрами между государствами. И в России случаев привлечения и использования на благо страны иностранных специалистов на протяжении истории было более чем достаточно. В основном приезжали по приглашению власти люди из Европы. Показательно: лишь немногие из иностранцев действовали здесь в качестве предпринимателей. Основная масса выполняла задания царей и российских правительств, т. е. именно работала на государство. Как государственные «предприятия» осуществлялись морские походы, геодезическая разведка, кругосветные путешествия, научные исследования. Множество иностранцев и их потомков было в российской дипломатии, на военной службе, в губернских администрациях.
Более того, развитие государственной службы в России шло с активным использованием зарубежного опыта. Собственно, по западному образу и подобию формировались «коллегии», впоследствии министерства, распределялись уровни управления и ответственность чиновников.
Интерес ко всему новому, необычному, чужому – один из наиболее сильных стимулов социального развития, какой только знает человеческая цивилизация. Живой интерес к людям издалека возник еще тогда, когда не было развитых средств транспорта и связи. Этот интерес подогревал научные поиски для совершенствования техники, он стал необходимым условием для бурного развития инженерных идей и научных решений, он подготовил социальную инфраструктуру для последующих транскультурных коммуникаций.
В России начало интенсивным контактам с Европой было положено еще в древности. Однако правовое оформление этих связей началось значительно позже – в эпоху первых Романовых. Тогда цари берутся регулировать с помощью издаваемых актов отношения с иностранцами.
Первые царские распоряжения касались упорядочения внешней торговли. Здесь возникало множество проблем, в том числе и таких, которые вели к ущемлению прав как иностранцев, так и русских в ходе ведения дел. Например, 1 июня 1649 г. принимается Именной указ государя и великого князя Алексея Михайловича «О высылке аглицких купцов из России и о приезде им токмо в Архангельску, за многие несправедливые и вредные их для торговли российской поступки, особенно ж за учиненное в Англии убийство короля Карла I»[44]. Этот документ имел не только экономический, но и идеологический характер: англичане становились фактическими ответчиками за политику на своей родине, за события, там происходившие.
Российское государство проводило, таким образом, избирательный курс в отношении иностранцев. И если англичане во второй половине XVII века рассматривались как не совсем желательный элемент, то с немцами отношения строились с самого начала по-другому. Об этом свидетельствует принятая 30 июня 1652 г. Жалованная грамота царя и великого князя Алексея Михайловича жителям города Любека «О свободной им торговле в Новгороде и Пскове, о пропуске их в Москву с товарами по пяти и по шести человек и о платеже им, противу прочих иноземцев, обыкновенной пошлины»[45].
Решения русских царей были направлены не только на конкретных иноземцев, но и на товары, которые они привозили в Россию. 3 июня 1661 г. Алексей Михайлович подписал Именной указ «О запрещении живущим в Москве иностранцам торговать табаком, под опасением жестокого наказания и взыскания денежной пени»[46]. Государство таким образом стремилось поставить под свой контроль разные виды торговых операций, оно имело собственное представление о том, какие заморские товары служат государственному и народному благу, а какие идут во вред.
Появление иностранцев в России, численный рост общины европейцев создавали и другие правовые проблемы. Например, имущественные права приезжих людей был призван регулировать принятый 21 сентября 1653 г. царем Именной указ «Об отписке объезжему голове в казну поместий и вотчин у немцов, некрестившихся в православную христианскую веру»[47]. Речь шла о своеобразной акции в Арзамазском уезде, которая касалась европейцев – Александра Краферта, Александра Томолтона, Юрья Англера и других. Указ предписывал изъять имущество иностранцев, так как они обложили православных крестьян своими поборами. Это имущество передавалось в казну. К документу тесно примыкал и другой – Именной указ 1653 г. (без даты) «О дозволении иноземцам продавать вотчины всем русским подданным христианского закона»[48]. В соответствии с документом, «иноземцам всяких чинов людям, вотчины свои продавать русским людям, а иноземцам некрещеным не продавать».
Однако, в XVII веке постепенно приходит понимание того, что ущемление прав иностранцев в России может приводить и к международным осложнениям. Для предотвращения насилия в отношении людей издалека принимаются правовые акты, один из них – Именной указ от 26 июня 1674 г. «О правеже долга с русских людей прежде иноземцам, а потом русским заимодавцам и об отдаче несостоятельных должников заимодавцам в зажив головою»[49]. Суть документа в том, что русские в первую очередь иностранцам должны были отдавать свои долги, а лишь потом рассчитываться с соотечественниками.
Уже на начальной стадии интенсификации контактов с внешним миром царь и сановники искали и находили сторонников Российского государства из числа иностранцев, высоко ценили услуги, которые те оказывали русской короне. Об этом свидетельствует целый ряд документов, подписанных Алексеем Михайловичем, Иоанном и Петром Алексеевичами в XVII веке. Например, 31 июля 1660 г. Алексеем Михайловичем дается Жалованная грамота амстердамским купцам Данилу и Ивану Бернардам на «право писаться гостьми с посылкой им в дар сорока соболей в знак благоволения за оказанные им услуги российскому в Голландии резиденту Ивану Гебдону»[50]. 6 ноября 1672 г. принимается Именной указ «О посылке к государю грамот, чрез установленную почту, под ведением иноземца Петра Марцелиуса»[51]. А 20 мая 1685 г. подписывается Жалованная грамота торговому иноземцу гостю Томасу фон Келдерману «О титуловании его Московского государства поверенным и чести достойным, за оказанные отцом его и самими им важные России услуги»[52].
Как видно из документов, большинство благорасположенных к России иноземцев, чей вклад был по достоинству оценен царями, были из Голландии и германских княжеств. Так что выбор впоследствии пути Великого посольства Петра Алексеевича был не случаен – он лежал в Голландию через земли немцев.
Иноземцы в эти годы и по-другому начинают использоваться в России. Первое свидетельство о том, что опыт и знания иностранцев можно поставить на службу внутренней политики государства, – это выданная 27 июня 1666 г. Грамота Двинскому воеводе, думному дворянину Ивану Чаадаеву «О всевозможном вспомоществовании полковнику Густаву фон Кампену, отправленному для осмотра на реке Двине алебастровой горы, корабельного леса, мест, пригодных для соловарен и пилки досок, также для сыску различных руд»[53].
И все же охранная функция русского государства всегда присутствовала в отношениях с европейцами. Она проявляла себя в борьбе с нарушителями границы и идеологически вредными, по убеждению российской власти, идеями и нравами. Так, принятая 19 – 29 октября 1649 г. Договорная запись, учиненная в Стокгольме между дворами шведским и российским «О выдаче перебежчиков с обеих сторон, об уплате за перешедших в Россию шведских подданных после Столбовского договора и за другие причиненные шведским подданным убытки, 190 тысяч рублей, и о неприеме на будущее время перебежчиков ни которой из договаривающихся сторон»[54] показывала, что Россия принимала существовавшие тогда обычаи ведения войны и регулирования отношений с иностранцами, оказавшимися в нее вовлеченными. Перебежчикам отказывалось в предоставлении убежища, они, как и русские со шведской стороны, выдавались недавнему противнику.
По этому дипломатическому образцу в последующем стали строиться и отношения с Китаем, откуда в XVII–XVIII веках под владычество русского царя приходили многочисленные перебежчики. Этот принцип действовал и позже – когда в Россию также на Дальнем Востоке тысячами стали переселяться лишенные средств к существованию корейцы: всякий раз за точку отсчета в урегулировании таких трудных гуманитарных проблем брался подписанный межгосударственный договор, после которого миграция запрещалась.
Но, как часто это бывает, делались и исключения. Одним из самых ярких таких исключений стал швед Лоренц Ланг, которого Петр I после Северной войны не отправил на родину, а принял на службу и получил верного, неутомимого помощника, первопроходца, чье имя вписано в историю русско-китайских отношений[55].
Охранная функция Российского государства на самых первых стадиях развития правового регулирования отношений с переселенцами издалека проявляла себя и в защите своего населения от чуждый идеологических влияний, которые могли проявлять себя в самых разных видах. На это был в свое время направлен и подписанный 6 августа 1675 г. Именной указ «О неношении платья и нестрижении волос по иноземному обычаю»[56] – документ запрещал одеваться и причесываться так, как это делали европейцы, проживавшие в Москве или заезжавшие в российские города по торговым делам.
Контроль над иностранцами устанавливался и благодаря тому, что они селились в Москве компактно – в Немецкой слободе, где впервые в 1666 г. в соответствии с Именным указом от 18 мая «О ведомстве в розряде новой Немецкой слободы впредь до Указа»[57] была проведена перепись всех приезжих людей.
Все эти акты заложили последующие «генеральные направления» взаимоотношений с иностранцами – торговыми людьми, резидентами для исполнения поручений за рубежом, учеными и инженерами ради поиска полезных ископаемых в России и создания новой экономики, основанной на принесенном из-за рубежа передовом знании.
На фоне многообразных контактов с представителями государств Европы вполне закономерно возникла потребность их использования на государственной службе. Иностранцы принимаются на службу царю, причем не только как его представители или действовавшие по его поручению люди, а как непосредственные слуги, как рядом находившиеся чиновники. Первый документ о приеме на государственную службу иностранца, найденный нами, относится к 1679 г. (он не датирован) – ко времени государя царя и великого князя Федора Алексеевича. Это Именной указ «О введении иноземцев по прежним Указам в одном Посольском приказе»[58]. Документ свидетельствует, что ранее уже принимались акты, разрешавшие государственную службу иностранцам в Посольском приказе. Здесь же был важный «информационный» повод вернуться к этой теме: голландский переводчик – служащий Посольского приказа попросил разрешения брать иноземцев на службу в другие приказы. Но Именной указ не дозволил этого. То есть иностранцы во второй половине XVII века оставались только толмачами, служили коммуникаторами для русских царей и царедворцев.
Показательно, что менее чем через три десятка лет именно Посольский приказ, именно должность переводчика позволят войти в русскую историю такому выдающемуся иностранцу и «автору» государственной службы Российской империи, как Андрей Иванович Остерман. Как известно, он родился в семье пастора в Вестфалии, учился в Йенском университете, но из-за дуэли должен был бежать в Амстердам, оттуда с рекрутером кадров для русского царя вице-адмиралом К.И.Крюйсом приехал в 1704 г. в Россию. Быстро выучившись русскому языку, Остерман завоевал доверие Петра и в 1707 г. стал переводчиком Посольского приказа, а через три года уже его секретарем. Постоянный советник Петра I, Остерман выдвигал самые разные идеи для совершенствования государственного управления. Именно он создал «Табель о рангах».
Принятый 24 января 1722 г. закон «Табель о рангах», который упорядочивал иерархию должностей, делал сопоставимыми гражданские, воинские и придворные чины, создавал стройную систему службы государю, представлял собой вариант подобных актов германских княжеств и Швеции.
Как свидетельствуют архивные источники, над составлением «Табели о рангах» Остерман работал с 1719 по 1721 гг. Подавляющее большинство должностей, вошедших в «Табель», – транслитерации из немецкого и шведского. Уже одно это предполагало, что государственная служба, организованная по иностранному образцу, будет открыта для приезжих из чужих краев, для тех, кто хочет и может служить русскому государю[59].
А до этого, по свидетельству историка В.Ключевского, в царствование Федора Алексеевича был составлен проект росписи высших чинов и должностей по степеням. Историк описывает вклад иностранцев в развитие государственной службы России: «От царствования Федора Алексеевича остался один странный документ, заслуживающий изучения: это проект росписи высших чинов и должностей по степеням.
Высшие должности, обозначенные в этой росписи, трех родов: военные, придворные и гражданские»[60].
О проекте
О подписке